№10, 1978/Обзоры и рецензии

Л. Кручковский – художник социалистического реализма

А. Пиотровская, Леон Кручковский. Жизнь и творчество. «Советский писатель», М. 1977, 256 стр.

Искусство социалистических стран все больше привлекает внимание советских исследователей, За последние годы издано немало коллективных сборников, освещающих актуальные проблемы современного литературного развития стран социалистического содружества. Однако монографических исследований об отдельных художниках слова, представляющих искусство этих стран, у нас пока еще мало.

Из польских писателей послевоенного периода такие работы были посвящены только Юлиану Тувиму (книга М. Живова, 1963), Владиславу Броневскому (автор – В. Хорев, 1965) и Марии Домбровской (Я. Станюкович, 1974). Теперь к этому списку можно добавить и Леона Кручковского, хорошо знакомого советскому читателю и давно «заслужившего» специального исследования в нашей стране.

Леон Кручковский (1900 – 1962) – один из крупнейших социалистических писателей Европы, талантливый драматург, романист, публицист, многолетний председатель Союза польских писателей – стал известен в Советском Союзе в 30-е годы, когда появился перевод его романа «Кордиан и хам» (1932) 1. С тех пор о Кручковском у нас много пишут, в театрах ставились его пьесы «Немцы» (под названием «История одной семьи»), «Герой фатерлянда», «Первый день свободы».

В монографии А. Пиотровской широко привлекаются материалы о жизни и творчестве Кручковского, до сих пор не известные советской литературной общественности. Здесь и личный архив писателя, и не переводившаяся у нас публицистика Кручковского, и факты, рассказанные автору рецензируемой работы вдовой Кручковского, и отклики в польской прессе на его произведения, и работы польских исследователей.

Одна из глав книги – «Рождение художника социалистического реализма» – посвящена роману Кручковского «Кордиан и хам». Этот исторический роман о Польше накануне восстания 1830 – 1831 годов прозвучал необыкновенно актуально в условиях польского буржуазно-помещичьего государства 30-х годов XX века. Автор монографии совершенно справедливо считает тему деревни, а не тему польского восстания основной в этом романе.

Интересны размышления А. Пиотровской о жанровой разновидности романа «Кордиан и хам»: он определяется как роман социально-психологический, как роман интеллектуальный. Автор справедливо подчеркивает идейно-художественное новаторство этой книги, однако вряд ли правомерно говорить о ней как о первом прозаическом произведении социалистического реализма, положившем начало революционному направлению в польской прозе (см. стр. 32, 58, 65). Такое начало было положено в Польше раньше, еще в 20-е годы. Об этом свидетельствуют произведения революционной направленности: повесть «Возрождение» (1920), написанная членом Польской коммунистической партии Люцианом Рудницким, и роман Бруно Ясенского «Я жгу Париж» (1928), впервые опубликованный в «Юманите» 2.

Заметим попутно, что, характеризуя ситуацию в польской литературе 20-х годов (а наличие широкого общественного и литературного фона – достоинство работы), А. Пиотровская не раскрыла с должной полнотой роль находившейся тогда в подполье Польской коммунистической партии в объединении революционных сил искусства. Она справедливо пишет о значении поэтического сборника «Три залпа», в котором были опубликованы стихи В. Броневского, В. Вандурского и С. -Р. Станде (см. стр. 18), но в то же время не упоминает о таких общественно-литературных журналах, руководимых компартией, как «Культура роботнича» (1922 – 1923), «Нова культура» (1923 – 1924), «Дзвигня» (1927 – 1928). Однако в дальнейшем, анализируя период 30-х годов, критик подчеркивает роль журналов, находившихся под непосредственным влиянием Польской компартии («Левар», «Левы Тор», «Месенчник литерацки»).

Возвращаясь к роману «Кордиан и хам», следует сказать, что хотя он и не был первым произведением польской революционной прозы, своим идейным новаторством, непохожестью на то, что писали раньше о ноябрьском восстании, своими художественными достоинствами он заставил о себе заговорить даже буржуазную критику. Вокруг романа разгорелась бурная полемика – и об этом подробно рассказывается в монографии: были и прямые нападки реакционных кругов, и иронические реплики (мол, романом, вероятно, стоит заняться, так как, может быть, в будущем, лет через двадцать, в коммунистической Польше, в университетских аудиториях студенты будут изучать Кручковского), и попытки замолчать революционное содержание произведения и т. д.

Много нового материала содержит и глава «Фашизму – нет!», где речь идет о публицистике Кручковского конца 30-х годов, его романе «Тенёта» и. так называемом «бельгийском» романе. Огромный общественный резонанс вызвали выступления Кручковского с призывом к объединению всех прогрессивных сил в борьбе против фашизма, в защиту культуры; писатель участвовал в конгрессе прогрессивных деятелей культуры во Львове в 1936 году, создал литературный монтаж, посвященный партии «Пролетариат», – все эти факты, по большей части до сих пор малоизвестные у нас, заняли достойное место в книге. Анализируя роман «Тенёта», автор справедливо подчеркивает его антифашистскую направленность, замечая, что в свое время критика не обратила на это должного внимания. Что же касается художественной стороны произведения, то автор монографии подробно исследует гротеск, символику, метафорический стиль, близкий экспрессионистскому, – словом, все те новые художественные приемы, которые не были раньше свойственны Кручковскому-прозаику.

Наименее изученным до сих пор был период пребывания Кручковского в немецком лагере для военнопленных. Рукопись его неоконченной повести (теперь такую повесть мы бы назвали «исповедальной», замечает А. Пиотровская) о лагере, письма жене (ныне они хранятся в Архиве Л. Кручковского), замысел морально-философской, посвященной Л. Толстому драмы «Святой», поэтический перевод драмы Пушкина «Каменный гость» – все это становится предметом пристального внимания исследователя.

Анализируя послевоенный период жизни и творчества Кручковского, А. Пиотровская подчеркивает активную общественную деятельность писателя, его всегда принципиальную, партийную позицию, страстную борьбу за искусство социалистического гуманизма. В эти годы созданы знаменитые пьесы Кручковского – «Немцы», «Первый день свободы», «Смерть губернатора».

Автор монографии глубоко раскрывает замысел пьесы «Немцы», смысл ее названия. И пожалуй, нелишне было бы, говоря о первоначальном Заглавий пьесы «Немцы – люди», упомянуть, что это очень известные для польского читателя слова: они были взяты Автором из «Конрада Валленрода» Мицкевича («Довольно мстить. И немцы – тоже люди», – говорит главный герой поэмы), Как видим, замысел Кручковского свидетельствует о преемственности гуманистических традиций польской литературы.

Две последние пьесы Кручковского свидетельствуют о большом мастерстве драматурга в создании философско-политической драмы. В «Первом дне свободы» и «Смерти губернатора» решаются такие сложные проблемы, как проблема выбора, свободы и необходимости, гуманизма, власти и ее природы. И эти вопросы ставятся драматургом не абстрактно-моралистически, а в социальном ключе, подчас в скрытой полемике с их экзистенциалистской трактовкой, столь распространенной в литературе Запада. В этом состоит новаторство драматургии социалистического художника, новаторство идейное и эстетическое. Оба произведения – это драмы – диспуты, философские дискуссии и вместе с тем драмы психологические.

Завершает монографию тема «Кручковский и русская литература». Здесь впервые собраны высказывания писателя о русской классической и советской литературе, о творчестве Пушкина, Гоголя, Л, Толстого, Чехова и Горького. Советская литература для Кручковского – это «литература человеческой солидарности». Леон Кручковский был одним из тех деятелей социалистической культуры Народной Польши, кто с глубочайшей искренностью и полной отдачей своих творческих и душевных сил способствовал развитию дружбы и культурных связей между нашими народами.

Мастерство в философской и психологической разработке самых острых вопросов современности, художественное новаторство драматургии Кручковского – замечательное подтверждение подлинных достижений социалистического искусства. Рецензируемая работа полностью в этом убеждает. И хотя в ней есть и недостатки, о которых шла речь выше, есть и фактические неточности (так, «Роман Терезы Геннерт» З. Налковской написан не в 1932 году (см. стр. 87), а в 1923; в драме Выспянского «Свадьба» нет никакого «символического единения шляхты с народом» (см. стр. 73), а совсем наоборот – показывается глубокая пропасть., разделяющая крестьян и шляхту), она помогает лучше узнать и этапы формирования социалистической литературы в Польше, и ее сегодняшнее богатство.

  1. Предисловие к этому переводу написал видный деятеле польского революционного движения, редактор многих периодических изданий Польской коммунистической партии Ян Гемпель, выступивший под псевдонимом Ян Висляк. Автор же монографий, к сожалению, этого псевдонима не раскрыла (см. стр. 67).[]
  2. См. об этом: В. А. Хорев. Октябрьская революция и становление социалистического реализма в польской литературе в 20-е годы, «Советское славяноведение», 1977, N 5; и другие работы того же автора.[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №10, 1978

Цитировать

Цыбенко, Е. Л. Кручковский – художник социалистического реализма / Е. Цыбенко // Вопросы литературы. - 1978 - №10. - C. 284-287
Копировать