№4, 2006/История русской литературы

Корабль Тесея, или Цитата и композиция в древнерусской литературе

Я угадать хотел, о чем он пишет.

А. С. Пушкин. «Борис Годунов»

 

Применительно к древнерусской литературе вопрос о функции цитат оборачивается вопросом о художественной самостоятельности. Библейские цитаты, маркированные и немаркированные, встречаются на каждом шагу, так что, например, молитвы, вложенные в уста героев, могут представлять собой библейский центон, и если оригинальность древнерусской словесности определять, заимствуясь термином антиохийской экзегетики, «по избытию», то за вычетом библейского материала, в том или ином тексте может остаться ничтожно мало оригинального. Следует либо признать эту неизбывную вторичность, так или иначе переименовывая ее для осторожных похвал по завету Аристотеля («Риторика», 1367 а 30 – 35), либо искать оригинальности на ином уровне текста.

Приведем одну притчу. После того как Тесей, победив Минотавра, вернулся с Крита, корабль, на котором он совершил счастливое плаванье, бережно сохраняли до времен Деметрия Фалерского, то есть до конца IV века до н. э. Афиняне убирали ветшающие доски, заменяя их крепкими, и по поводу этого корабля возникли разногласия философов, одни из которых утверждали, что это все тот же корабль, другие – что уже другой (Плутарх. «Тесей», 23).

Если определяющим является материал, то корабль, разумеется, сменился много раз; но тогда человек, высказывающий такой тезис, не сможет утверждать и свою самотождественность, поскольку его собственный материал, от младенчества до того момента, когда он вошел в достаточную силу, чтобы участвовать в философских диспутах, обновился многократно и существенно. Если же определяющим является не сводящаяся ни к одной корабельной доске, ни к их арифметической совокупности композиция, то есть система позиций, в которой распределяется материал, являясь по отношению к ней вторичным, тогда корабль все тот же. Mutatis mutandis это применимо к нашей проблеме. Дальнейшие рассуждения призваны на одном частном случае показать, что библейский материал, как бы обильно он ни привлекался, сам из себя не порождает структуры древнерусского текста, но занимает известные позиции в структуре, планируемой ad hoc русским книжником; иначе говоря – что корабль все тот же.

Мы намерены рассмотреть один, не очень известный пример функционирования библейских цитат в древнерусской литературе – рассказ о Феодоре Ростовском (известном как «Феодорец белый клобучок»), находящийся в Ипатьевской летописи под 6680 (1172) годом.

Содержание текста связано с попытками Андрея Боголюбского в 1160-е годы создать во Владимире митрополию, независимую от Киева. Усилия князя, не найдя поддержки в Константинополе, не увенчались успехом; его ставленник, Феодор, епископ ростовский, вызывал неприязнь чрезвычайным стяжательством, в частности попытками наложить руку на имущество владимирского кафедрального храма Пресвятой Богородицы; дело кончилось тем, что Феодор был вынужден ехать к киевскому митрополиту, который предал «сего удивительного злодея», как отзывается о нем Карамзин, членовредительной казни сообразно византийским правовым нормам. История эта в отечественной словесности известна тем, что вызвала к жизни один из самых колоритных древнерусских памфлетов – «Притчу о слепце и хромце» св. Кирилла1 Туровского, в которой двое увечных, общими силами обокравших господский сад, представляют собой язвительный намек на князя Андрея и епископа Феодора, сообща несущих разорение церковному вертограду 1.

Повесть о Феодорце – небольшая, занимающая меньше четырех столбцов в шахматовском издании2  и на первый взгляд производящая впечатление хаотичности: об одном и том же повествователь рассказывает снова и снова, повторяя слова. Разберем ее детально.

«Том же лете чюдо сътвори Богъ и святая Богородица новое Володимири городе: изъгна Богъ и святая Богородица Володимирьская злаго и пронырьливаго и гордаго лестьця лживаго владыку Федорьца из Володимиря от святое Богородици церкви Златоверхой и о той вся земля Ростовьская».

За этой, по-современному говоря, аннотацией начинается собственно рассказ, открываемый цитатой Пс. 108:17:

«Яе вьсхоте благословения и удалися от него, итако и сьи нечьтивыи не въсхоте послушати христолюбиваго князя Андрея, велящю ему ити ставиться къ митрополиту Киеву <и> не въсхоте. Паче же Богу не хотящю его и святое Богородици: извьрже его изъ земли Ростовьское».

За цитатой следует то, что мы предложили бы называть доменом цитаты (в феодальном, а не компьютерном смысле): ближайший к цитате текстовый объем, в котором ее лексическое влияние выражено наиболее интенсивно3. Так или иначе это влияние сказывается во всей первой части статьи, содержание которой: Феодорец не только не захотел поставления от митрополита, но запер церковь Пресвятой Богородицы во Владимире, прогневал Бога и Богородицу и был изгнан 8 мая (этим сообщением о его изгнании, коррелирующим с начальной фразой текста, первая часть завершается).

Псалтирная цитата – тематический ключ всего рассказа. Как проявляется ее влияние?

Во-первых, «не восхоте» трижды употреблено по отношению к Феодорцу, не слушавшему князя и митрополита (а третий случай соотнесен градацией с предыдущими: «нетокмо не въсхоте, но и…»), и один раз по отношению к Богу и Богородице: «[Феодорец] не въсхоте»»паче же Богу не хотящю его и святое Богородици».

Во-вторых, «благословение» соотносится со словами об Андрее Боголюбском:

  1. См. об обстоятельствах дела: Лимонов Ю. А. Владимиро-Суздальская Русь. Очерки социально-политической истории. Л.: Наука, 1987. Каращинский рассказ об этих событиях, которые «могут быть изъясне ны одним тогдашним невежеством и грубостию нравов», содержится в III томе «Истории»: Карамзин Н. М. История государства Российского в 2 тт. Т. II – III. М.: Наука, 1991. С. 372, 524. О притче Кирилла Туровского см.: Еремин И. П. Притча о слепце и хромце в древнерусской письменности // ИОРЯС. 1925. Т. 30.[]
  2. Полное собрание русских летописей (далее – ПСРЛ). Т. 2. М., 1998. Ср. тот же текст с небольшими отличиями в Лаврентьевской летописи: ПСРЛ. Т. 1. М.: Изд. восточной литературы, 1962.[]
  3. Это понятие, возможно, будет не столь рабочим применительно к данному тексту, но при анализе многих произведений древнерусской литератуы, нам кажется, без него не обойтись. В той редакции Повести, которую содержит Типографская летопись, связь цитаты с доменом жестче выделена рамочной конструкцией: «Писано бо есть:«Не восхоте благословенна, и удалися отъ него», тако и сей нечтивый не восхоте…» (ПСРЛ. Т. 24. С. 80).[]

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2006

Цитировать

Рудомазина, Т. Корабль Тесея, или Цитата и композиция в древнерусской литературе / Т. Рудомазина // Вопросы литературы. - 2006 - №4. - C. 149-158
Копировать