Контекст и развитие национальной литературы
Емил Георгиев, Българската литература в общоевропейски контекст, София, «Наука и изкуство», 1984, 361 с.
Контекстуальный принцип изучения явлений художественной культуры утвердился как один из ведущих в современном марксистском литературоведении и искусствознании. Особое значение приобретает он при сравнительном изучении литератур, при решении вопроса о соотношении общего и особенного в историко-литературном процессе, при типологическом изучении национальных, региональных и зональных литературных систем и всемирной литературы в целом.
За последнее время появилось немало работ, посвященных контекстуальному принципу. Среди них заметное место занимают исследования болгарского ученого Е. Георгиева. Книга, о которой пойдет речь в этой рецензии, является итогом многолетнего труда ученого. К сожалению, она увидела свет уже после смерти ее автора.
В кратком предисловии Е. Георгиев говорит о принципах контекстуального изучения литературы. Такое изучение необходимо, подчеркивает он, поскольку литературное развитие является процессом интегрирования художественных ценностей, создаваемых разными народами. Это означает, что не только отечественная традиция, но и общеисторический литературный процесс, как и многообразные взаимодействия между литературами, определяют возникновение и характер художественных произведений и всего литературного развития.
Пафос книги Е. Георгиева– в том, чтобы показать, как болгарская литература включается в общеславянский и общеевропейский литературный контекст, раскрыть характер и величие творческих достижений болгарского народа, его вклад в общую сокровищницу мировой литературы. За сделанными в книге обобщениями стоит большая предварительная исследовательская работа.
Ученого интересуютосновные тенденциилитературного развития. Первая глава книги посвящена наиболее важным теоретическим проблемам сравнительного литературоведения. Впервые она была опубликована в коллективном сборнике «Проблемы сравнительного литературоведения» (София, 1978).
Охват явлений в монографии широк– от зарождения болгарской письменности до наших дней, от деятельности Кирилла и Мефодия до болгарского романа XX века. Интересный пример сочетания научности и публицистичности представляют собой страниЦЫ о деятельности Кирилла и Мефодия. Ученый говорит о революционизирующем значении борьбы Кирилла и Мефодия против европейской реакции, за демократизацию культуры, за равенство между народами. Братья призывали славян к культурному и политическому единению.
Е. Георгиев прослеживает процесс развития кирилло-мефодиевской традиции в произведениях Клемента Охридского и Константина Преславского. Созданная болгарским народом литература была богатой и многообразной. Она отражала как национальные, так и интернациональные стремления общества. Болгария, пишет Е. Георгиев, постепенно включалась в культурную жизнь средневековой Европы. Причем играла в ней исключительно большую роль, особенно в среде славян.
Д. Лихачев писал о высоком уровне болгарской литературы того времени, о быстроте ее формирования, о глубине ее общечеловеческого содержания и сложности идей: «Широта и открытый характер древнеболгарской культуры способствовали ее восприятию в других славянских странах. Древнеболгарская культура легла в основу культур древних православных славянских и некоторых неславянских стран. И в этом ее огромное общеславянское и общеевропейское значение» 1. Но, сдругой стороны, «болгарская литература восприняла многонациональные культурные традиции Византии» 2. Мне кажется, Е. Георгиев порой был склонен преуменьшать роль болгаро-византийских литературных контактов, недооценивать явление трансплантации византийской культуры на славянскую почву, о котором писал Д. Лихачев. Но ведь отношение к византийскому наследию было избирательным и всецело определялось потребностями воспринимающей литературы. Кроме того, факт восприятия византийских культурных ценностей отнюдь не затушевывает того, что древнеболгарская литература имела свое лицо, свои национальные черты.
Особое внимание уделяет Е. Георгиев взаимосвязям болгарской литературы с другими славянскими литературами Средневековья. Специальный раздел отведен в книге началу болгаро-русских культурных и литературных взаимосвязей. Вообще тема контактов болгарской и русской литератур занимает большое место в монографии. Эти контакты имеют свою долгую и интересную историю. Менялись их формы, содержание, характер, но функция их в историко-литературном процессе всегда была важной.
Несколько глав Е. Георгиев посвящает литературе болгарского предвозрождения и национального возрождения. Хотелось бы отметить главу «Славянские культуры и литературы и формирование наций на Балканском полуострове, в которой показана активная роль культуры, литературы в историческом процессе. Материал, приводимый Е. Георгиевым, имеет значение для постановки важных вопросов: о границах славянского, в частности болгарского, национального возрождения, о взаимодействии различных художественных систем в эту эпоху (сошлюсь хотя бы на характеристику Христофора Жефаровича, в творчестве которого ощущались предромантические тенденции). Как показывает Е. Георгиев, русская культура становится источником при создании новой болгарской литературы, вооружает ее деятелей новой национальной программой. Россия и национальное возрождение у славян– важная и перспективная тема. И болгарский ученый немало сделал для ее освещения.
Говоря об истоках славянского национального возрождения, Е. Георгиев пишет о значении русской культуры при создании новой болгарской культуры, ставит вопрос о распространении в славянских странах идей великого немецкого просветителя И. Г. Гердера, о воздействии гердеровской мысли на славянских деятелей и о типологических схождениях. Проблема не нова, но болгарский ученый вносит в ее освещение новые моменты, связанные, в частности, с более пристальным вниманием к книге Гердера «Идеи к философии истории человечества».
Бесспорно, идеи Гердера кашли свой широкий отзвук в славянском мире. Они были с созвучны идеям представителей славянского национального возрождения, строивших национальные культуры на основе принципов народности и гуманизма. Но нельзя забывать и того, что вокруг отдельных положений Гердера и его наследия в целом шла идейная борьба. Наряду с их восторженным приятием и развитием, можно привести и факты, свидетельствующие об обратном. Достаточно вспомнить о Юрии Венелине, в других разделах и по другому поводу упоминаемом Е. Георгиевым.
Глава о Гердере логично связана с главой о Гёте, в которой также делаются важные теоретические выводы. Речь идет о том, что в процессе развития литературных связей нет абсолютной синхронизации. Так, творчество Гёте присутствует в болгарском литературном процессе, охватывая две эпохи: эпоху национального возрождения, когда возникла национальная культура, и эпоху после освобождения Болгарии от османского ига, ускорившего общественно-экономическое, государственно-политическое и культурное строительство. Пишет Е. Георгиев и об отношении к Гёте Ивана Вазова и Пенчо Славейкова о болгарских переводах «Фауста», о включении переводов произведений Гёте в болгарские антологии и хрестоматии европейской поэзии.
Одна из важных проблем рецензируемой книги связана с типологией направлений в славянских литературах: романтизма, критического реализма и социалистического реализма.
Глава о романтизме продолжает, развивает отдельные положения предыдущих работ Е. Георгиева. Ученый стремится нарисовать широкую картину развития романтизма в славянских странах, показать, то внесли славянские романтики в европейское и мировое литературное развитие.
В Болгарии романтизм возникает позже, чем в других славянских литературах. Это определяет его своеобразие, однако не исключает типологической общности с ними. Типологическая общность в свою середь не предполагает абсолютной синхронности. Важно, что Е. Георгиев последовательно и аргументированно выступал против попыток начинать историю болгарского романтизма с Паисия Хилендарского и Софрония Врачанского, как это сделал К. Генов в монографии «Романтизм в болгарской литературе» (1968). К. Генов считает, что романтизм охватывал всю болгарскую литературу эпохи национального возрождения. Подобное «романтизирование» всего литературного процесса приводит к недооценке значения других литературных направлений Бесспорно, в сочинениях Паисия можно обнаружить антирационалистические, предромантические тенденции. Но эти тенденции не образуют систему. К тому же в творчестве Паисия Хилендарского, просветительском по основной своей направленности, есть немало традиционных средневековых черт.
По мысли Е. Георгиева, романтизм в болгарской литературе утверждается в 40– -50-е годы XIX века и сохраняет свое ведущее положение в 60– 70-е годы, когда начинается переход от романтизма к реализму. Для Е. Георгиева романтизм– не сумма признаков, а органичная система, в которой наличествуют не только структурные, но и генетические и функциональные связи. Е. Георгиев подчеркивает: романтизм в славянских литературах связан с формированием наций и затем с их подъемом. Ученый замечает: «Участие в национальном строительстве и в национально-освободительной борьбе обращает романтическую литературу к действительности. Романтизм, особенно в литературах с замедленным развитием, начинает сосуществовать с реализмом» (стр. 215– 216) Конечно, это взаимодействие двух направлений было сложным, многоаспектным, диалектичным. Но вместе с тем лучшие достижения романтиков усваивались новым литературным направлением.
Содержание главы «Христо Ботев и Карел Гинек Маха. Типологическая параллель» шире ее заглавия. Здесь речь идет не только о типологических факторах, но и о контактных, в частности о знакомстве Ботева с поэзией Махи. В данном случае, как и во многих других, контакты возникают на основе типологической общности.
Отмечу такое обстоятельство. В 1973 году в сборнике «Сравнительное изучение славянских литератур» была опубликована работа советского ученого К. Григорьяна «К типологии романтизма (М. Ю. Лермонтов и К. Г. Маха)». Интересно, что Е. Георгиев и К Григорьян приходят к сходным теоретическим выводам относительно характеристики славянского и европейского романтизма в целом. Очевидно, можно говорить о том, что с типологией литературного направления связана типология творческой личности. Каждое литературное направление рождает характерные для него типы участников литературного процесса– творца и воспринимающего,– а также формы связей между ними.
Типологии творческой личности посвящена и глава о двух выдающихся революционных поэтах XX века– Иржи Волькере и Христо Смирненском. Е. Георгиев стремится установить объективные критерии типологического изучения художественной культуры. Он выдвигает важные положения о методике такого изучения, о необходимостивсестороннегоподхода к сопоставляемым явлениям. От сходства жизненных судеб двух поэтов ученый идет к определению идейно-тематической общности их произведений, а затем к сопоставительной характеристике их художественного мастерства. Е. Георгиев ведет страстный, взволнованный разговор о родоначальниках социалистического реализма в славянской поэзии. И все-таки статья лишь намечает пути решения выдвинутой проблемы. Не все сопоставления достаточно обоснованны, особенно в разделе о художественном мастерстве. К тому же типологические схождения не предполагают абсолютного сходства. Наоборот, они проясняют и своеобразие сопоставляемых явлений, помогают увидеть диалектическое соотношение общего и особенного применительно к Волькеру и Смирненскому об этом убедительно писал Д. Марков в работе «Проблемы теории социалистического реализма».
Закономерности развития литературы всегда преломляются в конкретных произведениях. И потому Е. Георгиев обращался и к характеристике творчества отдельных писателей, в частности Георгия Караславова. Характерно название посвященной ему главы: «Повествовательное искусство Георгия Караславова и современный литературный процесс». Рассматривая творчество писателя в широком контексте, устанавливая типологическое сходство его повестей и романов с произведениями других мастеров литературы социалистического реализма, Г. Георгиев говорит о его своеобразии, о том, чем он обогатил болгарскую и мировую литературу. Повествовательное искусство Караславова, пишет Е. Георгиев, представляет собой яркий феномен в современном литературном процессе. Оно имеет новаторский характер и является значительным вкладом в искусство социалистического реализма.
Заключительные главы книги Е. Георгиева посвящены современной болгарской литературе, ее творческим завоеваниям. Ученый подчеркивает, что социалистический реализм явился закономерным этапом в развитии болгарской литературы, всех славянских литератур, мировой литературы в целом. Исследователь говорит о международном контексте развития болгарской социалистической литературы, о литературах стран социалистического содружества, их пути. Перед нами предстает сложная идейно-художественная система,по-своему воплощающая единство интернационального и национального, отражающая жизнь и борьбу народов, строящих социализм. Е. Георгиев последовательно проводит мысль о глубокой связи исторического и литературного процессов, о том, что общие закономерности развития и укрепления социалистической системы оказывают многостороннее влияние на духовную сферу современного бытия, в том числе на художественную культуру.
Можно сказать, что последние главы книги Е. Георгиева представляют собой своего рода программу исследований, которые ученый, к сожалению, не успел осуществить. Кое-что не досказано, намечено пунктиром. Но без этих глав общая картина многовекового развития болгарской литературы была бы неполной.
Книга Е. Георгиева будит мысль, побуждает к научному творчеству. Не все удалось досказать автору. Есть в книге и спорные моменты. Но в целом посмертный труд болгарского ученого является серьезным вкладом в развитие марксистского сравнительного литературоведения.
г. Дрогобыч