Клим Самгин как метафизический двойник «подпольного человека» Ф. Достоевского

Вопрос об источниках сложного и многомерного образа главного героя последнего романа А. М. Горького «Жизнь Клима Самгина» является во многом дискуссионным: в качестве прототипа исследователи творчества пролетарского писателя называют самые разнообразные имена и фамилии. Буревестник советского экзистенциализма отметил, что в нравственно-психологических чертах Самгина отражено множество разноплановых личностей. В одном из черновых набросков к «Жизни Клима Самгина» Горький назвал имена реальных лиц, послуживших в той или иной степени прототипами центрального персонажа. Здесь мы находим имена С. Мельгунова, В. Миролюбова, К. Пятницкого, Н. Тимковского, Ю. Айхенвальда и др.

Но нам представляется, что писатель не указал на ярчайшего литературного прототипа-двойника Самгина, созданного в творческой лаборатории уникального писателя-экзистенциалиста Ф. Достоевского. По нашему мнению, Горький лишь виртуозно продублировал представленные еще в ХIХ веке в романах «русского Данте» художественно-психологические модели личности. В структуре личности Клима Самгина и «джентльмена с ретроградной физиономией» мы находим крайне много общих характерологических радикалов. Чем это обусловлено? На наш взгляд, Достоевский, а вслед за ним Горький великолепно изобразили в некоторых своих произведениях личность с шизоидно-полифонической психологической первоосновой. По мнению А. Лоуэна, людям с подобными характерологическими гранями в структуре их «амбивалентного Я» присущи следующие черты:

1. Уклонение от тесных взаимоотношений с людьми; застенчивость, уединенность, боязливость, чувство неполноценности. 2. Неспо­собность направленно выразить ненависть и агрессивные чувства — чувствительность к критике, подозрительность, потребность в поддержке, склонность отвергать или искажать. 3. Аутичное поведение — интровертность, чрезмерная мечтательность [Лоуэн 2011: 28].

Какими же общими психологическими чертами обладают главный герой последнего романа Горького и центральный персонаж «Записок из подполья» Достоевского?

Прежде всего, у обоих героев можно обнаружить синдром шизоидного отчуждения от социума, желание снизить тотальность детерминирующего влияния общественных коллективов на их амбивалентно-деструктивный внутренний мир. «Андеграундный чревовещатель» из «Записок из подполья» свидетельствует:

С товарищами моими я, разумеется, дружества не выдерживал и очень скоро расплевывался и вследствие еще юной тогдашней неопытности даже и кланяться им переставал, точно отрезывал. Это, впрочем, со мной всего один раз и случилось. Вообще же я всегда был один.

Буквально вторит «подпольному» его метафизический двойник Клим Самгин:

В этот вечер тщательно, со всей доступной ему объективностью, прощупав, пересмотрев все впечатления последних лет, Самгин почувствовал себя так совершенно одиноким человеком, таким чужим всем людям.

По мнению многих психологов, на продуцирование шизоидных качеств личности влияет синдром «детской отверженности», когда в ранние годы человек испытывает по отношению к себе в семье отстраненно-холодное отношение, излишнюю критику и строгость, отчуждение, гиперопеку и т. д. Именно так возникает страх снова быть отвергнутым, и личность добровольно изолирует себя от общества. Если в семье Клима Самгина мы видим взаимное отчуждение родителей от сына, отсутствие теплоты в межличностных взаимоотношениях, что в конечном итоге порождает в главном герое Горького шизоидные черты, то главный персонаж «Записок из подполья» просто не знал родительской ласки: «Я вот без семьи вырос; оттого, верно, такой и вышел… бесчувственный». Можно утверждать, что «подпольный человек» и Клим Самгин пережили практически идентичные детские травмы: насмешки, злую иронию, антипатию со стороны одноклассников. Персонаж повести Достоевского вспоминает: «Очевидно, меня считали чем-то вроде самой обыкновенной мухи. Так не третировали меня даже в школе, хотя все меня там ненавидели». Несколько схожие унижения вспоминает и Клим Самгин, описывая детские игры с другими героями книги:

Климу чаще всего навязывали унизительные обязанности конюха, он вытаскивал из-под стола лошадей, зверей и подозревал, что эту службу возлагают на него нарочно, чтобы унизить. И вообще игра в цирк не нравилась ему, как и другие игры, крикливые, быстро надоедавшие.

Подобное отношение части социума индуцировало социальное отчуждение героев, желание самоизолироваться от общества (своеобразный социофобический синдром). По нашему мнению, шизоидный аутизм Самгина и «подпольного человека» обусловлен некоторой жестокостью социума, стремящегося нивелировать даже минимальные отличия индивидов друг от друга. Оба героя испытали это негативное тотальное давление социальных коллективов на их аутентичный внутренний мир, который никогда не сможет понять среднестатистический «массовый человек»: «Товарищи встретили меня злобными и безжалостными насмешками за то, что я ни на кого из них не был похож» («Записки из подполья»).

Личность с шизоидной характерологической доминантой обладает противоречивым набором психологических черт:

Когда же радикалы перемешиваются, когда мы говорим о шизотипическом характере, в свете сказанного это может означать, что в такой психической конституции нет явного преобладания Супер-Эго и Ид. То есть это человек, который одновременно имеет разнонаправленные векторы; например, шизоидное начало тянет его в одну сторону — в замкнутую углубленность и серьезность, а циклоидное — в жизненные радости и земные печали [Руднев 2004: 46–47].

Например, в структуре духовного мира шизоидной личности могут соседствовать два взаимоисключающих радикала: комплекс неполноценности и своеобразная «мания величия». Стоит отметить, что Горький блестяще заимствует у Достоевского прием описания человека с амбивалентно-полифоническим сознанием. «Подпольный человек», как и Клим Самгин, иногда ощущает себя «никчемной личностью», существование которой является историей «самопоедания» (выражение Горького) и самокритики, латентного психологического самоубийства. Герой Достоевского свидетельствует:

Это была мука-мученская, беспрерывное невыносимое унижение от мысли, переходившей в беспрерывное и непосредственное ощущение того, что я муха, перед всем этим светом, гадкая, непотребная муха.

Клим Самгин тоже ощущает собственную неполноценность и свое весьма скромное значение в этом мире. Несмотря на огромные амбиции, он страдает от жуткой неуверенности в собственных силах. Психолог Э. Кречмер писал, что шизоиды воспринимают собственную личность как несуществующую, поглощенную хаосом их внутреннего мира [Кречмер 2021]. Самгин очень точно выразил этот психологический симптом:

Иногда его уже страшило это ощущение самого себя как пустоты, в которой непрерывно кипят слова и мысли, — кипят, но не согревают. Он даже спрашивал себя: