№4, 1983/Обзоры и рецензии

К портрету современной прозы

А. Бочаров, Бесконечность поиска. Художественные поиски современной советской прозы, М., «Советский писатель», 1982, 424 с.

Пожалуй, никто из наших критиков и литературоведов не дал столь широкой панорамной картины современной советской прозы, как это сделал А. Бочаров. Его новая книга «Бесконечность поиска» продолжает и развивает идеи двух предыдущих работ автора – «Человек и война» (1973) и «Требовательная любовь» (1977). Так сложилась критическая трилогия, исследующая послевоенную литературу о войне, концепцию личности в прозе наших дней, художественные поиски писателей в области повествовательной формы.

Что самое привлекательное в критической манере Анатолия Бочарова? Спокойная взвешенность суждений, внимательный взгляд на литературные явления, учитывающий главное в них и оттенки, чутье к процессу. Обобщающие характеристики возникают у А. Бочарова как результат вдумчивого конкретного анализа, постепенно прорастая из него. Его стиль лишен метафорической броскости, эссеистской афористичности, но зато очень надежен в своих основаниях, ибо автором, прежде всего, движут любовь к литературе и пафос мысли, стремящейся к постижению «тернистых путей художественной правды». Это требовательная любовь и требовательный пафос. Они не оставляют места для компромиссов и уклончивых оценок, но одновременно чураются резких и размашистых определений. Прямота и взыскательность слиты с доброжелательным интересом ко всему новому, что рождается сегодня в нашей многонациональной прозе на перекрестках темы и героя, стиля» и жанра.

Книги А. Бочарова демонстрируют реальный и перспективный уровень сближения критики и литературоведения в анализе текущего литературного процесса. Пока мы спорим о природе критики, о том, как добиться ее научности не в ущерб художественности, А. Бочаров работает, забрасывая все новые и новые сети в море нашей беллетристики. Он всматривается в повести, романы, рассказы, ищет художественные закономерности, поощряет одни тенденции, спорит с другими, но всегда при этом опирается на научную традицию, теорию литературы, принципы марксистско-ленинской эстетики. Ученый и критик в нем нераздельны. Конечно, работы А. Бочарова носят поисковый характер, ибо речь в них идет о неустоявшемся, подвижном литературном массиве.

«Бесконечность поиска» – монография о стиле прозы, который рассматривается в неразрывной связи с проблематикой произведений. Взвесив возможности разных типологических подходов (в том числе проблемно-тематического и жанрового), автор останавливается на проблемно-стилевом принципе, так как он, по мнению исследователя, наиболее подходящ для изучения именно процесса, а не отдельных литературных явлений. «Он позволяет выявить – как в содержании, так и в художественной форме – продуктивные и непродуктивные тенденции, отграничить существенные движения от продиктованных модой, определить историческую обусловленность проблем. В то же время он учитывает собственно литературные изменения, проявляющиеся как в манере отдельных художников, так и в формировании более значительных обобщающих тенденций, направлений, в развитии метода социалистического реализма» (стр. 10).

Не претендуя на окончательность и неоспоримость своих выводов, А. Бочаров в финале книги намечает следующие проблемно-стилевые тенденции развития нашей прозы 70-х годов:

«… – Эпизация повествования, направленная на создание эпоса современности;

– психологизация героя с широким использованием внутреннего монолога, исповеди и других приемов «центростремительной» романистики;

– интерес к нравственности и соответственно к разного рода повестям нравственного эксперимента, нравственного выбора и т. д.;

– философизация и интеллектуализация прозы и в связи с этим расширение художественных форм и возможностей, в том числе условно-гротесковых, а также развитие исторической прозы, способной сопрягать разные эпохи и тем давать основу для различных историософских построений;

– романтизация повествования, связанная на данном этапе с процессом философизации прозы, ее стремлением к решению общих вопросов бытия» (стр. 416).

Выводы эти, как уже говорилось, добыты не «поверх искусства», а в результате пристального анализа конкретных произведений. Одно перечисление их авторов заняло бы в рецензии внушительное место. А. Бочаров внимательно следит за многими судьбами, поддерживает новые талантливые силы: А. Ананьев, Г. Бакланов, В. Бубнис, В. Быков, Э. Ветемаа, Д. Гранин, Ф. Абрамов, А. Адамович, Т. Пулатов, В. Белов, В. Распутин, В. Шукшин, М. Слуцкие, Г. Матевосян, В. Тендряков, Н. Думбадзе, Ю. Трифонов, Ч. Айтматов, а рядом более молодые – А. Ким, В. Крупин, А. Курчаткин, Т. Зульфикаров, М. Саат, Т. Каллас, Т. Винт, Р. Киреев и многие, многие другие. Кроме того, А. Бочаров постоянно обращается к критике, сопоставляя свои размышления с точкой зрения коллег по цеху, стремясь охарактеризовать не только движение литературы, но и его коллективное осмысление.

Несмотря на обилие имен и произведений, книга А. Бочарова не оставляет впечатления пестроты обзора, потому что автор обладает чувством композиционной дисциплины и стягивает богатое разнообразие художественных проявлений в узлы центростремительных, обобщающих идей. Конечно, типология – всегда схема, тем более что в проблемно-стилевой карте, продемонстрированной выше, нет, по собственному признанию критика, «четких, научно неоспоримых границ, ибо и проблемы, и стилевые открытия мобильны, подвержены временным влияниям, выделяются достаточно субъективно» (стр. 416 – 417). И все же польза от такого обобщения несомненна, как бы ни был неполон и нестрог его характер.

Проблемно-стилевая типология, предложенная А. Бочаровым, помогает приблизиться к постижению художественных закономерностей нашего времени, для которого характерно решительное расширение изобразительных средств и приемов, имеющее целью более глубокое проникновение во внутренний мир героя и повышающее удельный вес авторской мысли во всех зонах повествования.

Действительно, в 70-е годы стилевое многообразие нашей литературы было явлено особенно заметно, и причины, корни этого многообразия не находятся в узкоэстетической сфере, а берут начало в духовной жизни общества развитого социализма. Подземные толчки времени преобразуют форму современного романа, когда главным для писателя становится не панорама, не описание многих исторических фактов, а постижение смысла действительности, ее философии. На новом витке спирали развивается проза от первого лица, сочетающая лирику и документальность, исповедь и летопись. Во многих регионах нашей многонациональной литературы появляются «притчеобразные» повести и рассказы, в которых авторы стремятся «переходить с подножного корма изрядно повытоптанных нехитрых истин к серьезным, масштабным проблемам человеческого бытия» (стр. 247). Принцип «самодвижения» жизни в художественном произведении перестает быть главенствующим, самым репрезентативным в реализме; он существует наряду с «прозой нравственного эксперимента», параболой, гротеском, сатирическим остранением: «интеллектуализация» прозы, может быть, и не совсем удачный термин, и он наверняка вызовет споры и неприятия, как случилось в свое время с понятием «интеллектуальная» поэзия. Но суть дела, по-моему, ясна: художник стремится слиться с мыслителем, а жизнь в произведении – с суждением о ее сути.

Отсюда и повышение роли романтического стиля, гиперболизация человеческого духа, творящего художественный мир и прозревающего тайные противоречия реального. Без этого активного объединяющего начала мир эмпиричен и дробен; он увиден, но не узнан и потому случаен, неправдив, как бы ни тешили нас его легко узнаваемые в беллетристических произведениях знакомые черты, портреты, детали.

Размышляя о советской прозе, критик учитывает процессы, происходящие в мировой литературе и, особенно, в странах социализма. Сопоставления и параллели раздвигают пространство книги, произведения советских художников вступают в диалог и спор с романами и повестями зарубежных авторов. Такой ракурс: зрения совершенно необходим для исследования, предпринятого А. Бочаровым. Наша литература – часть мирового художественного процесса и должна осознаваться как его феномен, рожденный мировоззрением нового исторического типа.

Заслуживает внимания полемическое суждение А. Бочарова об отношении критики к классическому наследию. Он справедливо пишет о жизненной необходимости исследования традиций русской классики в применении к современному литературному процессу. Однако из-за чрезмерного погружения в одну только традицию «наша критика подчас допускает досадные смещения: то за наивысшее открытие выдается общепринятое, то, наоборот, действительное открытие трактуется как давно известное. Истинный талант – всегда неожиданность. Мы, случается, даже не сразу принимаем его, ибо он нарушает наши привычные представления. Литература же вообще должна ориентироваться не столько на созданные образцы, сколько на возникающие общественные запросы: на то, что нужно, а не на то, что уже достигнуто. Только тогда она сможет не просто удержать завоеванное, но и открыть новое. Разумеется, нельзя забывать, что существовала великая литература, но вряд ли плодотворно беспрестанно оглядываться назад. «Все мы вышли из «Шинели» Гоголя». Но ведь вышли, а не закутались в нее!» (стр. 16).

Неприятие односторонности, спокойный и широкий взгляд на художественное развитие советской прозы, плодотворные поиски закономерностей этого развития делают книгу Анатолия Бочарова заметным явлением нашей литературно-критической мысли.

Цитировать

Сидоров, Е. К портрету современной прозы / Е. Сидоров // Вопросы литературы. - 1983 - №4. - C. 222-225
Копировать