История французской литературы

«История французской литературы» т. II, 1789 – 1870 годы. Изд. АН СССР, М. 1956, 730 стр.

Выход второго тома «Истории французской литературы», подготовленного Институтом мировой литературы имени А. М. Горького АН СССР, нельзя не оценить как факт весьма важный в советском литературоведении.

И для широких масс читателей, и для людей, специально изучающих зарубежную литературу, раздел французской литературы, представленный в данном томе – с эпохи первой французской революции до Парижской коммуны – имеет совершенно исключительный интерес. Писатели, творчество которых изучается, – Беранже, Гюго, Ж. Занд, Стендаль, Бальзак, Флобер и еще ряд других – пользовались и пользуются неизменной симпатией в нашей стране. Издание их произведений, а также монографий о их творчестве широко осуществляется нашими издательствами, – и все-таки спрос на такие издания полностью еще далеко не удовлетворен.

Этот законный интерес и горячая любовь к романам Гюго и Стендаля, к песням Беранже, к новеллам Мериме имеют за собой давние традиции. Великие русские мыслители и критики революционно-демократического лагеря – Белинский, Чернышевский, Герцен, Салтыков-Щедрин – не мыслили себе постановку важнейших общественных и философско-теоретических вопросов без самого широкого привлечения крупнейших зарубежных писателей и, в первую очередь, французских писателей XIX века.

Статьи об отдельных писателях в «Истории французской литературы» в целом производят впечатление серьезных монографий, осуществленных на основании большого исследовательского материала.

В статье С. Артамонова о Стендале охвачено, помимо пяти романов писателя, все многообразие стендалевского наследия – философские и эстетические работы, искусствоведческие статьи, памфлеты и хроники. Автор отмечает также связи Стендаля с итальянской литературой, его активное участие в литературных боях итальянских романтиков (стр. 369).

Правильно устанавливая преемственность философских и эстетических воззрений Стендаля с французскими просветителями, автор, однако, склонен видеть слишком непосредственную связь великого французского реалиста с энциклопедистами («Стендаль принял целиком это понимание идеала прекрасного в искусстве, выдвинутое Дидро…» (стр. 379). «Стендаль стоял на такой же (как и Дидро. – М. Е.) точке зрения»- в понимании природы художественного образа (там же). См. также стр. 381 – о языке писателя, и др.). Между тем от просветителей XVIII века Стендаль был отделен величайшими событиями первой французской революции – и именно этим определялось то новое, что появляется в философских и теоретических взглядах писателя, – равно как и в его творчестве. И он сам, оставаясь учеником просветителей, любил проводить резкое размежевание эпох и повторять, что революция начала собой новую эру в истории французского общества. Так, он писал («Расин и Шекспир»):

«Никогда народ не испытывал в своих нравах… изменений более быстрых и более полных, чем те, которые произошли между 1780 и 1823 годом».

«Я старался, чтобы мой герой соответствовал детям революции».

Вот эту связь Стендаля с французской революцией и влияние громадных социальных потрясений конца XVIII и начала XIX века на его творчество и эстетику следовало бы подчеркнуть гораздо сильнее.

Статья о Мериме (Л. Гедемин) вызывает следующие замечания. В построении ее бросается в глаза некоторая непропорциональность: историческим произведениям Мериме посвящено шесть с половиной страниц (стр. 416 – 422), лучшей новелле писателя – «Арсене Гийо» – всего полстраницы (стр. 428), а новелла «Венера Илльская» только названа на стр. 427.

Едва ли можно согласиться с положением автора (стр. 416) о том, что «к жанру исторической драмы и исторического романа Мериме обратился под воздействием эстетических теорий Стендаля». Эстетические теории Стендаля бесспорно оказали воздействие на формирование взглядов Мериме, но, думается все же, что причины обращения Мериме к вопросам истории и к историческому жанру были гораздо более многообразны и сложны.

Огромное количество искусствоведческих работ Мериме лишь названо в сноске на стр. 422, а его многочисленные и развернутые высказывания о литературе, мастерстве и писателях в письмах, в замечательной работе «Исторические и литературные портреты» даже не упомянуты.

Сказанное на стр. 435: «… Мериме резко критикует буржуазное искусство, идущее по пути утраты реалистического мастерства, и отстаивает принципы критического реализма 30-х – 40-х годов XIX века», является не более как общим местом, ибо это вполне приложимо ко многим писателям-реалистам той поры.

Между тем богатое эпистолярное и критическое наследие Мериме вооружает исследователя для того, чтобы изложить сущность защищаемых им «принципов критического реализма». Отзывы о русской литературе (стр. 436 – 438) могли бы также послужить великолепным материалом для изучения эстетической концепции Мериме, представляющей собой весьма цельную и законченную систему взглядов.