Исследование французского ученого о Тургеневе

HenriGranjard, IvanTourguenevetlescourantspolfflquesetsociauxdesontemps, Paris, Collectiondel’Institutd’EtudesSlaves, 1954, 506 p.

Анри Гранжар, Иван Тургенев и общественно-политические течения его времени, Париж, 1954, 506 стр.

Обширная монография А. Гранжара, выпущенная Институтом славяноведения в Париже, охватывает жизненный и творческий путь Тургенева с 30-х до 80-х годов XIX столетия. Анализируя мировоззрение писателя на широком фоне политических и социальных течений того времени, автор дает картину философских исканий 30-х годов, прослеживает зарождение и развитие материалистической идеологии на родине писателя и за рубежом, отводит большое место спору западников и славянофилов, а также распространению идей утопического социализма и революционного народничества.

Тургенев показан в книге А. Гранжара очевидцем и современником великих событий в общественной жизни Франции и России, освобождавшейся от крепостничества. Автор рисует Тургенева в кругу единомышленников и противников. Он уделяет большое внимание идейным спорам писателя с Герценом, его общению с французскими писателями, особенно Флобером. Автор подробно рассказывает о восприятии Тургеневым событий современности, о его позиции в 60-е годы и в период «хождения в народ».

А. Гранжар исполнен симпатии к великому русскому писателю, в котором ему дороги черты гуманиста, на всю жизнь оставшегося верным таким «великим словам», как родина, свобода, знание, справедливость, любовь. Исследователь вменяет ему в заслугу преодоление узких классовых предрассудков, защиту прав человека на свободу чувства, преклонение перед умом и талантами выходцев из парода. Представитель привилегированного класса, Тургенев, по мнению автора книги, никогда не являлся защитником привилегий дворянства; глубокой поэзией озарен в его рассказах и очерках образ русского крестьянина. Действующие лица романа «Новь», как бы обращенного в будущее, – прямые выходцы из народа: Соломин – сын дьячка, Павел – рабочий.

По своим политическим воззрениям Тургенев, как полагает А. Гранжар, является либералом. Не оспаривая в основном этого положения, отметим, что было бы неисторично ограничиться констатацией этого факта, не раскрыв идейной эволюции и противоречий в политических взглядах писателя, отражавших противоречия социальной действительности.

В представлении А. Гранжара наличие у Тургенева либеральных идей – факт в высшей степени положительный. С нашей точки зрения это глубоко неверно. Либеральные иллюзии во многом ограничивали мировоззрение писателя, мешали ему правильно оценить целый ряд общественных явлений, отдаляли от революционных демократов, общение с которыми, кстати сказать, оказалось плодотворным для Тургенева в период создания «Накануне» и «Отцов и детей».

Глубоко не прав А. Гранжар и в той характеристике, которую он дает Тургеневу как западнику. По его мнению, мировоззрение писателя полностью определила западная культура: в юности – произведения Вольтера, речи Мирабо, драмы Шиллера; позднее, в Московском университете, юноша Тургенев находился под воздействием философии Шеллинга, погрузившись в «немецкое море», испытал воздействие гегельянской философии в изложении профессора берлинского университета К. Вердера; в конце 40-х годов он подвергался влиянию Л. Фейербаха и Бруно Бауэра, а также анархических теорий М. Штириера; наконец, в 60-е годы наступило увлечение пессимистической философией Шопенгауэра.

В представлении А. Гранжара Тургенев вообще не столько русский, сколько Weltbiirger- космополит. Исследователь считает, что для Тургенева, например, возвращение в Россию в 60-х годах было равносильно ссылке. Аргументируя отчужденность Тургенева от родной почвы, автор даже не всегда точен в своей цитации. Так, приводя слова Тургенева из письма к В. П. Боткину (от 30 сентября 1864 г.) о поездке на родину, в Спасское: «Куда я едва ли возвращусь» (см. «Неизданная переписка В. П. Боткина и И. С. Тургенева», 1930, стр. 212), – А. Гранжар придает этим словам более категорическую форму: «Il est peu probable que je revienne jamais a Spasskoe», то есть «Мало вероятно, чтобы я когда-либо вернулся в Спасское» (курсив наш. – Л. К.).

Признавая всю благотворность связей писателя с прогрессивной западноевропейской культурой, необходимо в то же время решительно возразить против этого ложного представления о Тургеневе; как русский человек и русский писатель, он сложился прежде всего под влиянием русской литературы; его подлинными учителями были Пушкин, Лермонтов и Гоголь. В Германии его увлечение идеалистической философией шло рядом с воздействием кружка русской молодежи – Н. Станкевича, М. Бакунина. Разве не известно А. Гранжару, что писал позднее Тургенев об отрицательном влиянии идеалистической немецкой философии на русского человека в «Гамлете Щигровского уезда»? («Что общего, скажите, между энциклопедией Гегеля и русской жизнью?»). Испытав сильное воздействие Белинского (это не отрицает и А. Гранжар), а также демократов-шестидесятников, Тургенев под их влиянием осознал социальное значение литературы и остался верен этому своему идеалу на всю жизнь.

Нельзя преувеличивать влияние «философии смерти» Шопенгауэра на творчество Тургенева; при всех своих печальных раздумьях и сочинениях, русский писатель неизменно верил в человека, в движение общества вперед, в светлое будущее своего народа.

Следует отвергнуть и точку зрения на Тургенева как на космополита к сожалению, поддержанную А. Гранжаром. В этом пункте исследователь не сумел понять действительной позиции писателя и даже не учел тех суждений, которые, были высказаны по этому вопросу французскими учеными. Так, U. H. Noodt в книге, выпущенной в 1922 г. в Париже (L’Occidentalisme d’lvan Tourguenev), указывает, что, несмотря на долгое пребывание на Западе (отчасти вследствие личных причин), Тургенев чувствовал себя за рубежом иностранцем и расценивал: все происходящее под углом зрения русского. Автор подчеркивает, что всякий раз,, когда Тургеневу приходилось жить на Западе, он страдал тоской по России, что не мешало ему с необычайной глубиной и остротой, свойственной русским, воспринимать события французской и немецкой общественной жизни. Условия жизни Тургенева заставляли его менять Спасское на Париж, а Париж на Спасское, но в, глубине души он все же оставался «le gentilhomme chasseur du pays d’Orel».. Одновременно U.