№9, 1986/Обзоры и рецензии

Грани рабочей темы

Валентин Лукьянин, Труд. Характер. Время. Литературно-критические очерки, Свердловск, Средне-Уральское книжное изд-во, 1985, 224 с.

Что происходит с литературой на рабочую тему? Этот беспокойный вопрос возник не сегодня. Довольно давно уже было обнаружено несоответствие между общепризнанной важностью темы и скромным удельным весом в литературе произведений, ей посвященных; определено несоответствие между богатым инструментарием социально-психологической прозы и скудной оснащенностью «производственных» повестей и романов. Да и реакцию читателей на эти произведения нельзя считать сугубо одобрительной, она была и есть довольно прохладная. Эти и многие другие парадоксы верно подметил Валентин Лукьянин во вступлении к своей книге «Труд. Характер. Время»; правда, он считает, что критика восторгалась произведениями на тему труда, в них «усматривала чуть ли не осуществление высших целей литературы» (стр. 6). Однако с этим его утверждением согласиться трудно. Кажется, ни Б. Анашенков, ни Г. Бровман, ни В. Гейдеко, ни И. Гринберг, ни М. Синельников, ни ряд других исследователей данной темы не восторгались столь безоговорочно писателями и их творениями. Да, безусловно, тематика, ее актуальность воспринимались, как говорится, «на ура», однако художественное воплощение не вызывало восхищений. Другое дело, что критика, к сожалению, довольно часто оказывалась извинительной, подчеркивала социальную значимость поднятых вопросов, а художественные слабости хоть и не прощала, но полагала, что это «зло не столь большой руки». Симптомы же неудовлетворенности накапливались. Вопрос: что происходит? – начал уже явно беспокоить исследователей, и В. Лукьянин, несмотря на то что, как он сам считает, ни одна другая область нашей литературы не изучена, не классифицирована, не описана так обстоятельно и добросовестно, как область рабочей темы, все же решил обратиться именно к ней. Подкод, который критик избрал, довольно оригинален, встречается не часто. Он решил сделать предметом изучения наряду с достижениями «производственной» прозы также, и ее неудачи, предположив, что неудачи обусловлены не столько нехваткой таланта и мастерства, сколько внешними Но отношению к любой конкретной творческой индивидуальности причинами. «Смысл такого подхода, – пишет автор, – отнюдь не в ужесточении критических оценок, а в более объемном, если так можно выразиться, осмыслении всех перипетий многолетней и настойчивой борьбы писателей – энтузиастов и подвижников рабочей темы – с неподатливым жизненным материалом» (стр. 9).

Итак, автор решил не повторять, а дополнить картину, созданную усилиями многих критиков. В первую очередь его интересовали произведения последних двадцати лет. Но для реализации замысла критику пришлось обратиться и к более раннему периоду. Автор хотел создать книгу-размышление, а чтобы не получилась книга-обзор, он придумал выход: «я… не стану пытаться воссоздавать картину развития «производственной» прозы во всей ее полноте и ограничусь отдельными характерными для своего времени произведениями. Причем не так уж важно, какие именно из ряда «исторически однотипных» произведений будут выбраны: любое, представляя свое время, на свой лад демонстрирует действие интересующих нас закономерностей» (стр. 11).

Воля, как говорится, автора, но в самом принципе уже заметны противоречия, потому как, с одной стороны, отобранные произведения должны быть характерны для своего времени, а с другой стороны – не важно какие. И. далее: они, произведения, должны демонстрировать действие закономерностей, но опять-де – на свой лад. Нужно отметить: в открывающем книгу предисловии «От автора» излишне много всяческих оговорок и растолковываний. Критик сразу же предупреждает, что в книге отсутствует развернутый анализ того или иного произведения, что сам выбор произведений может вызвать возражение, что автор преднамеренно избегает жесткого композиционного решения и строит книгу как серию относительно самостоятельных очерков. Вообще предисловие местами от объяснения авторских принципов переходит к своеобразной авторецензии на книгу: «…при всей самостоятельности каждого из очерков книги их объединяет общее представление о логике художественного освоения рабочей темы. Рассматривая в хронологическом порядке хотя бы и отдельные, но характерные для своего времени произведения разных десятилетий, автор стремится понять и своеобразие каждого нового этапа, и его зависимость от предшествующих достижений, и тенденции, предвещающие дальнейшее движение». Вот так, лучше, кажется, и не скажешь. Впрочем, автору и это представляется недостаточным, и он тут же добавляет, проясняет, подчеркивает: «Последнее особенно важно: именно в проявлении этих тенденций – не всегда очевидных, не всегда подкрепленных достаточно весомыми художественными достижениями, – видит автор основной позитивный итог своих размышлений» (стр. 12).

Критик словно опасается, что его книга будет не так понята, не так истолкована, и уже заранее стремится расставить все акценты, упредить возражения, выделить наиболее значительные положения в своей работе. И думается, делает это во вред книге, ибо она привлекает в первую очередь тем, что написана очень лично, очень пристрастно. Авторские размышления привлекают серьезным, честным и чрезвычайно заинтересованным, внимательным отношением к этой важной сфере нашей литературы.

Слабость целого ряда исследований, посвященных производственной теме, в отсутствии диалектического подхода к проблемам жизни и литературы. В. Лукьянина в этом упрекнуть нельзя. Опора на философский инструментарий, на социологию делает рецензируемую книгу глубже, весомей, значительней.

Возникающие время от времени споры о том, существует или не существует «особая» литература на рабочую тему, В. Лукьянин считает пустопорожними. Его точка зрения такова: спорить надо о другом – какие познавательные возможности открывает для писателя жизненный материал, обозначаемый понятием «рабочая тема». По мнению критика, в идеале именно здесь с особой остротой должны проявляться и отображаться социально-политические, идеологические, нравственные процессы, происходящие в обществе. Здесь – богатство драматических коллизий, с которыми нам приходится сталкиваться постоянно и в общественной, и в семейно-бытовой жизни. Здесь – типические характеры нашего времени. Здесь – поле деятельности положительного героя.

С большинством принципов, сформулированных В. Лукьяниным в предисловии к своей книге (несмотря на частные замечания), все же хочется согласиться. Но вот что примечательно: в дальнейшем сам автор этим принципам не следует.

Книга практически состоит из статей, посвященных отдельным крупным произведениям или группам произведений, объединенных автором по тому или иному признаку, но чаще просто хронологически. Тут и романы, вошедшие в историю советской литературы, ставшие ее классикой, – «Цемент» Ф. Гладкова, «Время, вперед!» В. Катаева. Тут и «производственная» проза 50-х годов – «Журбины» В. Кочетова. Тут же и пьесы В. Бокарева, А. Гельмана, И. Дворецкого, некоторые рассказы М. Рощина, роман А. Плетнева «Шахта» и другие произведения.

В каждом конкретном случае критические разборы В. Лукьянина обстоятельны, его наблюдения точны и интересны, его суждения в основном самостоятельны и оригинальны. Есть, разумеется, и спорные трактовки, так, меня, например, не убеждают аргументы критика, когда он стремится в ряд произведений рабочей темы поставить сказы П. Бажова. Но, повторяю, и эти замечания можно считать частными. Важнее другое. Важнее, поскольку это симптоматично. Во вступлении «От автора», в этом своего рода теоретическом предисловии, критик сформулировал верные принципы. Сформулировал, ибо, рассматривая проблему в целом, заметил – как, впрочем, и многие исследователи ныне уже замечают, – что существующие методы критического анализа «производственной» прозы, выработанные способы подхода к ней себя уже не оправдывают. Слишком низкий «проходной балл» пропускает в литературу избыточное количество посредственных сочинений на рабочую тему. На сегодня они уже не просто фон – они стандарт, определяющий уровень книг о рабочем классе. Стандарт порождает стандартное мышление, и вообще всякие отклонения от него (даже в лучшую сторону) не приветствуются, мягко говоря. А в то же время промышленность невероятно быстро развивается, производственные конфликты и противоречия углубились, изменяется внутренний мир людей, осложнились их отношения с производством.

Все это критик видит и, судя по предисловию, считает принципиально важным при оценке современной литературы. Но как дело доходит до конкретного анализа, оказывается, что у него – и опять-таки не только у него – нет навыка нового обращения с этим жизненным материалом. Не наработан он еще. Опять социальный анализ – сам по себе, а эстетический и психологический – сами по себе. Опять просчеты и промахи предстают «отдельными недостатками». Не в том смысле, что их мало, – нет, критик довольно часто и обоснованно предъявляет претензии к тем или иным авторам пьес, повестей, романов, к тем или иным критикам, – отдельные они, поскольку отделены от самой структуры анализа, ибо не на них он основывается, то есть вместо обещанного «изучения неудач» идет их перечисление. А в результате вопрос: что происходит с литературой на рабочую тему? почему при всей ее важности она до сих пор не занимает над лежащего ей места? – так и остается открытым.

Нет навыков нового подхода. Они лишь вырабатываются. В том числе и в книге В. Лукьянина, в книге, которую, по моему мнению, можно считать серьезной и честной попыткой, хоть и не удавшейся, но, как говорят, «попыткой с годными средствами».

Цитировать

Егорунин, А. Грани рабочей темы / А. Егорунин // Вопросы литературы. - 1986 - №9. - C. 214-217
Копировать