№2, 2011/В творческой мастерской

Грачик МИРЗОЯН. Перечитывая Григора Нарекаци. Беседу вела Татьяна Геворкян

Грачик Казарович Мирзоян (р. 1940) — доктор философских наук, профессор. Сфера научных интересов — история армянской философии и литературы Средних веков. Автор пяти монографий и многочисленных научных статей и публикаций. Главный редактор журнала по общественным наукам «Вестник Ереванского университета».

— В сентябре 2010 года издательством Ереванского государственного университета выпущена в свет ваша книга «Нарекациеведческие исследования», под обложку которой легли статьи последнего десятилетия, так или иначе обращенные к наследию Григора Нарекаци и предлагающие принципиально новое прочтение его главного произведения — «Книги скорби». Или, если сказать дипломатичнее, проливающие новый свет на недопонятые особенности «Книги» — будь то смысло- и жанрообразование, реальная подоплека аллегорического письма, композиционная стройность и целостность; наконец, само название, которое на русский язык переводилось как «Книга скорби» или «Книга скорбных песнопений», тогда как дословно оно означает «Книга трагедии». Личной трагедии автора — так вы это поняли.

С таким достаточно смелым и нетрадиционным пониманием пришли вы в нынешнее нарекациеведение. Исходили ли вы из научных разработок и достижений нарекациеведения, опирались ли на них? И что вообще нового и интересного происходило за последние десятилетия в этой важнейшей, можно сказать, отрасли армянской медиевистики?

— Главной предпосылкой моей работы нужно считать то, что в последние полвека именно в Восточной Армении нарекациеведение пережило бурный рост и расцвет. До середины ХХ века на пространстве бытования восточноармянского языка «Книга скорби» Григора Нарекаци практически не издавалась и не изучалась. Столетиями центром нарекациеведения являлся ареал западноармянского языка, где было осуществлено, начиная с 1673 года, около шестидесяти изданий «Книги»: в Константинополе, например, до начала ХХ века она издавалась 32 раза, в Венеции 13 раз, в Иерусалиме 6 раз. От издательской активности не отставал и исследовательский интерес к «Книге»: делались толкования и комментарии, попытки перевода с древнеармянского языка (грабара).

В ареале же восточноармянского языка — а ареал этот очень велик — армянские типографии были в Новой Джульфе, Эчмиадзине, Ереване, Александрополе, Калькутте, Тифлисе, Шуше, Астрахани, Ростове-на-Дону, Москве, Петербурге, Львове, наверное, и еще где-то, я мог что-то пропустить, — «Книга скорби» была издана всего один раз — в 1905 году в Тифлисе, к тому же не очень удачно.

После советизации Армении «Книга», естественно, не издавалась, и лишь в 1955 году появился первый научный труд, докторская диссертация М. Мкряна, посвященный ее изучению. Ясно, что он нес на себе неизбежный отпечаток времени, но тем не менее это был прорыв, содержащий немало прозорливых наблюдений. Пятью годами позже М. Херанян впервые перевел «Книгу» на современный восточноармянский язык — и это был поистине большой и принципиальный шаг. Вслед за ним ее перевел В. Геворкян (мой университетский преподаватель, с которым я и после студенчества не терял связи).

Благодаря усилиям Л. Мкртчяна были подготовлены русские подстрочники отдельных глав «Книги» и привлечены переводчики, русские поэты, среди которых первым оказался Наум Гребнев, сделавший художественный перевод сначала отрывков, а затем 42-х глав «Книги». За ним последовали переводы Л. Миля (Ереван, 1984) и Вл. Микушевича (М., 1985), представляющие «Книгу» уже целиком. Наконец, в 1988 году (М.: Наука) увидел свет не просто подстрочный, а почти дословный, научно откомментированный перевод «Книги скорбных песнопений» на русский язык, исполненный сотрудницами Института древних рукописей (Матенадаран) М. Дарбинян-Меликян и Л. Ханларян и предваренный вступительной статьей С. Аверинцева. Интерес к «Книге», к самой фигуре Григора Нарекаци, вышел, таким образом, далеко за пределы Армении, и это, вне всяких сомнений, способствовало более пристальному изучению творчества средневекового армянского поэта и на его родине.

Хотя справедливости ради надо сказать, что самое, на мой взгляд, ценное, для меня лично просто бесценное, издание задумывалось и начинало воплощаться в жизнь задолго до столь широкого интереса к Нарекаци. В 1968 году Институт литературы АН Армении поручил двум тогда еще молодым сотрудникам П. Хачатряну и А. Казиняну подготовить к изданию научно-критический текст «Книги скорби». Они проработали над ним 15-16 лет, и только в 1985 году вышел в свет этот большой том, включивший в себя — помимо строго выверенного, путем сопоставления многочисленных источников восстановленного текста «Книги» — подробнейший комментарий, который дает возможность ознакомиться с высказываниями почти всех предшествующих нарекациеведов, большую вступительную статью с описанием как рукописных, так и печатных источников, а также изложением текстологических принципов и подходов. Я бы назвал эту книгу, давно уже ставшую для меня настольной, своеобразной энциклопедией нарекациеведения. И если все, о чем я говорил раньше, сыграло немаловажную роль в моей работе, то без научно-критического текста и еще, пожалуй, без научного перевода на русский, работа моя была бы просто немыслимой.

— И тем не менее ни в 80-х, ни в 90-х вы не занимались творчеством Нарекаци. Полагаю, кроме объективных предпосылок и условий понадобился еще какой-то стимул, может быть, внешний повод к тому, чтобы к 2002 году написалась первая ваша нарекациеведческая статья. Так ли это?

— Ну, во-первых, не будем забывать, какие невзгоды обрушились на Армению в конце 1980-х, сколь неблагоприятным для научных занятий было все последнее десятилетие прошлого века. Но в 2001-м праздновалось 1700-летие принятия христианства как государственной религии Армении, а в 2003-м — тысячелетие «Книги скорби». Понятное дело, к этим датам были приурочены новые исследования, проводились конференции, поднималась новая волна интереса и посвященности. И тут большую роль сыграл тот факт, что предыдущие десятилетия подготовили почву для серьезных научных изысканий.

Свою первую статью о Нарекаци я писал в достопамятном 2001 году и, не буду скрывать, вижу в этом некую символичность. Хотя, вы абсолютно правы, поводом к ее написанию стала, можно сказать, случайность. Впрочем, нередко рассуждая о случайности и необходимости, что мы доподлинно знаем о них? Вышло так, что мою статью (1996) о сановном священнике и поэте XII века Григоре Тга (Отрок), где я нахожу и расшифровываю в его произведениях тайнопись, содержащую автобиографические данные, прочел Н. Казарян и, воспользовавшись сходной методой, попробовал расшифровать строку 29 главы 29 «Книги скорби».

Строка эта (в дословном переводе она звучит так: «Раз четырежды десять, да три, да девять полсотен») давно привлекала внимание исследователей, многие пытались разгадать ее цифровое значение и давали самые разные толкования. Н. Казарян принес свою расшифровку загадочной строки в «Вестник Ереванского университета», и я, как главный редактор, прежде чем решить вопрос публикации, стал проверять логику и путь его подсчетов, а заодно нашел и проанализировал целый ряд отрывков, содержащих «закодированную» автобиографическую информацию, в том числе и ту, которая подтверждала полученное Н. Казаряном число. А число это — 945 — означало ни мало ни много год рождения Григора Нарекаци.

— Вы хотите сказать, что расшифровка тайнописи подтвердила известную из других источников дату рождения поэта?

— Нет, точная дата рождения до нас не дошла, она открылась только теперь — через текст «Книги». Первым нашел ее не я, и я настолько не скрываю этого, что историю с расшифровкой Н. Казаряна привожу в своей книге — в большом подстрочном примечании к первой же статье. Но я устранил всякие сомнения в правильности полученной им даты, показав своими расшифровками, что она повторяется в тексте неоднократно, что ее косвенно подтверждают извлекаемые из того же текста цифры, указывающие на возраст поэта в тот или иной момент написания «Книги». А писалась она три года (с 1000 по 1003 год), и писал ее 56-57-летний Нарекаци. Разумеется, с той или иной степенью приближения дату рождения поэта указывали многие исследователи и прежде, кто-то обозначал ее серединой X века, кто-то — серединой или второй половиной 40-х годов. Но прийти к согласию никак не удавалось.

— А вот, например, в статье Л. Мкртчяна «Мятежный гений» указана не ориентировочная, а точная дата — 951 год. Но теперь, надо понимать, и она оказывается неверной?

— Увы, это так, хотя именно она вошла в «Армянскую советскую энциклопедию». Единственный, кто правильно назвал дату рождения Нарекаци до расшифровки тайнописи, был наш великий поэт и выдающийся филолог Паруйр Севак. Откуда он ее знал, осталось его тайной. Может быть, сказалось то, что в аспирантские свои годы он занимался именно X веком армянской истории и литературы. Но так или иначе, в 1965 году он в статье «Григор Нарекаци» написал: «С его рождения до сегодняшнего дня прошло 1020 лет. За эти 1020 лет Армения породила не менее 20 поэтов, но величайшим среди них и поныне остается Нарекаци». А еще в той же статье есть слова, которые очень импонируют мне, они поддерживали и направляли меня на протяжении всех десяти лет работы над текстом «Книги»: «До сих пор мы больше чувствовали Нарекаци, чем понимали, больше чтили его, чем ценили». Я — в меру своих сил — пытался именно понять.

— Мне бы очень хотелось хотя бы на одном примере показать нашим читателям саму технику расшифровки этой даты. Но то, что я нахожу в ваших статьях, либо теряется при переводе на русский, либо требует слишком пространной цитации. Можно ли этому горю как-нибудь помочь?

— У меня есть одна дешифровка, пока нигде не опубликованная, которая, по-моему, вполне к этому случаю подойдет. Давайте посмотрим 3-ю главку 23-й главы. В оригинале (здесь и далее имею в виду научно-критический текст) она состоит из 18 строк:

Коли вижу воина, жду смерти,

Коли посланца — немилости,

Коли судебного писаря — заемного письма погибели,

Коли законоведа — проклятий,

Коли проповедника — отряхивания праха ног его,

Коли человека набожного — укоров,

Коли наглеца — огорчения,

Коли буду испытан водою заклятия, погибну,

Коли снадобие испытания приму, умру,

Коли замечу плоды добра,

Бегу как от мнимых своих злодеяний,

Коли поднятую [руку] вижу, сгибаюсь,

Коли пугало маленькое, содрогаюсь,

Коли легкий стук слышу, вскакиваю,

Коли на пиршество приглашен, дрожу,

Коли окажусь перед тобою, великим, ужаснусь,

Коли буду вызван на допрос, как воды в рот наберу,

Коли станут меня по закону судить, онемею.

В русском переводе главка здесь не заканчивается, и связано это с тем, что самые ранние дошедшие до нас списки «Книги» написаны прозой с делением только на главы. Так ли писал сам Нарекаци, мы не знаем. Очевидно только, что если это «проза», то ритмизованная проза. Разбивка на строки, подсказанная ритмическим рисунком, и на главки сделана позже и не во всех изданиях одинаково. Иногда текст не оставляет сомнений в том, где начинается новая строка (как в приведенном выше случае), порой же дает почву для разночтений. То же и с водоразделом главок.

Но для нас важно сейчас то, что в оригинале эти строки с настойчиво повторяющимся зачином еще и графически выделены, то есть они всячески бросаются в глаза, а это один из возможных знаков того, что в них есть зашифрованная информация. Сначала идут 10 строк, начинающиеся словом «коли» (думаю, «если» здесь было бы уместнее), потом — одна строка с доминантным родительным падежом и отъединяющим предлогом «от» (все это вполне соответствует оригиналу, только там предлог оказывается еще и в выделенной позиции начала строки), а затем идут еще семь строк с начальным «коли».

Попробуем посмотреть, каково цифровое значение всячески выделенного слова, которое в армянском языке состоит из трех букв — Е-hТ-Э. Буква «Е» соответствует цифре 5, «hТ» (не обычное «т», а «т» с придыханием, как в английском) соответствует 9, а «Э» — 7. Поскольку все числа однозначные, то их надо, скорее всего, перемножить, а не складывать. Перемножив, получим 315. Такое число заключено в каждом «коли». Но их до «отъединяющей» строки — 10. А значит, и полученное число должно быть удесятерено, то есть в первой части главки имеем 3150. Во второй части семь «коли», и мы 315 должны умножить на 7. Полученные 2205 мы должны, подчиняясь грамматическому значению межевой 11-й строки, отнять от 3150 и — получить искомые 945. Обратите внимание, вычитание подсказано не только родительным падежом и предлогом, но и семантикой глагола «бегу» (от), единственного, к тому же, деятельно-динамичного глагола во всей главке.

— Убедительный и такой наглядный пример! Он меня настолько увлек, что захотелось даже кое-что от себя добавить.

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №2, 2011

Цитировать

Мирзоян, Г.К. Грачик МИРЗОЯН. Перечитывая Григора Нарекаци. Беседу вела Татьяна Геворкян / Г.К. Мирзоян // Вопросы литературы. - 2011 - №2. - C. 407-430
Копировать