№10, 1961/Зарубежная литература и искусство

Гневные голоса Франции

Мир переживает эпоху бурных национально-освободительных революций. Если империализм подавил национальную независимость и свободу большинства народов, заковал их в цепи жестокого колониального рабства, то возникновение социализма знаменует наступление эры освобождения угнетенных народов.

(Из проекта Программы Коммунистической партии Советского Союза)

Грязные» колониальные войны, которые на протяжении 50-х годов французское правительство непрерывно ведёт против народов, поднимающихся за свое освобождение во Вьетнаме, Тунисе, Марокко и – вот уже около семи, лет – в Алжире? вызывают все большее и большее возмущение в самой Франции. Известно широкое движение французской интеллигенции и массовые выступления французского рабочего класса за прекращение войны в Индо-Китае, затем за открытие мирных переговоров и окончание затянувшейся войны в Алжире.

Нарастающее сочувствие, которое многолетняя освободительная борьба колониальных народов вызывает у честных людей Франции, находит отражение во множестве разнообразных документов публицистического и художественного характера.

Дивно прошло то время, когда французские литераторы, увлекаясь колониальными завоеваниями, изображали Францию наследницей Римской империи и доказывали неоспоримость ее прав на Индо-Китай и Северную Африку.

Колониальная литература (романы Пьера Лоти, Клода Фарера, Луи Бертрана, Эрнеста Псишари и многих других авторов), призванная оправдать завоевательную политику французского империализма, была, как известно, необыкновенно популярна во Франции конца XIX и начала XX века. Наполненная романтической экзотикой, живописными пейзажами и идиллическими зарисовками своеобразного быта колониальных народов, якобы благоденствующих под эгидой европейских колонизаторов, литература эта никогда не касалась ни классовых антагонизмов, ни других острых проблем социально-политической жизни. Даже рисуя в отдельных эпизодах жестокость колониальной войны (очерки о взятии Тонкина Пьера Лоти, например), авторы колониальных романов не сомневались в том, что насилие колонизаторов вполне законно. Колониальная литература любила, кроме того, разглагольствовать по поводу непроницаемых перегородок, якобы отделяющих европейского человека от туземца», и демонстрировать неизмеримое превосходство первого.

Немало эффектных, но абсолютно ложных слов было сказано об извечном будто бы соперничестве рас и о невозможности для европейца постигнуть «загадочную» и «таинственную» душу восточных народов («Душа Востока» Клода Фарера).

В романах «Призыв к оружию» и «Путешествие центуриона» Эрнест Псишари проповедовал, что священный долг французского солдата – распространение латинской цивилизации и католицизма среди «варварских» народов колоний.

В наши дни налицо новое оживление колониальной проблематики во французской литературе. Однако облик этой литературы до неузнаваемости изменился. Сейчас уже совершенно невозможно слащаво-идиллическое и эстетское изображение колониальной жизни, и давным-давно испарился из литературы тот поэтический флер, которым была окружена завоевательская и экономическая деятельность французской военщины и французских колонистов. Напротив, самые сложные ситуации и остро драматические конфликты, связанные с проблемой колоний и колониальной войны, ворвались в современную французскую литературу и определили ее напряженный политический характер.

Коренное изменение, о котором идет речь, является результатом больших исторических перемен, связанных с необратимым кризисом колониальной системы.

Особенно яркий пример – литература, посвященная Алжиру. Начиная со второй половины 50-х годов алжирская проблема стала для Франции необычайно больной и острой. В наши дни во Франции составляются манифесты и воззвания, публикуются документы и свидетельские показания, пишутся объемистые исследования исторического, экономического и политического характера, посвященные Алжиру. Библиография произведений по алжирскому вопросу, составленная одним из французских издательств в сентябре 1960 года (далеко не полная), включает несколько сот названий книг. Наиболее капитальные из этих книг («Алжирская революция» Шарля-Анри Фавро, 1959; «Алжир вне закона» Колетт и Франсиса Жансон, 1956; «Пятый год алжирской революции» Франца Фанона, 1959, и др.) отличаются строгой научной объективностью и документированностью и являются работами открыто антиколониалистского характера.

Совершенно естественно, что писатели Франции также включились в борьбу против колониализма и войны, используя все доступные им средства публицистического и художественного слова. И очень характерно, что в этих антиколониалистских выступлениях единодушно участвуют литераторы самых разных политических лагерей и философских направлений: писатели-коммунисты Андре Стиль, Пьер Дэкс, Жан-Пьер Шаброль, Владимир Познер, Мадлен Риффо, которые выступили против войны во Вьетнаме и в Алжире с гневными статьями, очерками, повестями и романами; глава экзистенциалистской школы Жан-Поль Сартр, который явился вдохновителем «Манифеста 121», призывавшего французов к отказу от военной службы в Алжире, и дал большую серию разоблачительных материалов относительно преступных методов ведения колониальной войны в своем журнале «Тан модерн» (не случайно банды ультраколониалистов требовали во время своих фашистских выступлений смерти Сартра!). И такие писатели-гуманисты, не принадлежащие ни к какой политической партии, но известные своим антифашизмом и антиколониализмом, как Веркор, Мерль, Жюль Руа, Морис Понс и др., также заявили о себе горячими протестами, свидетельствами, книгами и статьями, разоблачающими позорную политику французских колонистов и французской военщины в Алжире. Франсуаза Саган, как известно, присоединила свой голос к протесту против преследований алжирской патриотки Джамилы Бухиред.

В художественной литературе сегодняшней Франции мы найдем самые различные аспекты антиколониальной проблемы, выраженные в самых разнообразных жанрах: психологического романа, философской повести, историко-публицистического очерка, новеллы, пьесы, хроники, сборника стихов, дневника путешествий. Все жанры оказались хороши для того, чтобы выразить негодование, возмущение, стыд за родину и своих соотечественников. Все жанры оказались хороши, чтобы заклеймить позором «грязные» колониальные войны, которые вопреки воле народа продолжает вести Франция,

* * *

Одним из наиболее распространенных аспектов антиколониалистской литературы явилось изображение трагедии честного молодого француза, попавшего в колониальную армию и вынужденного стать соучастником ее преступлений. Постепенное прозрение молодого солдата, отказ от школьных иллюзий о якобы «цивилизаторской» миссии французской армии, трагическое осознание своего положения оккупанта и палача свободолюбивых народов, борющихся за свое освобождение, – стали темой многих произведений французской литературы, создаваемых главным образом во вторую половину 50-х годов, когда война с Алжиром превратилась в подлинную драму французской молодежи.

Впрочем, в первый раз эта тема достаточно громко прозвучала уже в 1953 году в романе молодого писателя-коммуниста Жана-Пьера Шаброля «Последний патрон», написанном под впечатлением войны с Вьетнамом.

Драматизм этой книги заключается в наглядном сопоставлении французского Сопротивления с Сопротивлением вьетнамского народа. Кристиан Бессеж – молодой герой романа – выступает в первой его части как участник антигитлеровского Сопротивления во Франции 1944 года, а во второй части, действие которой происходит через пять лет, как офицер французской колониальной армии в Индо-Китае. В первой части книги он постоянно ощущает вокруг себя атмосферу всенародного сочувствия и поддержки, во второй – единодушную ненависть, которой вьетнамский народ окружает французскую армию.

Бессежа сражает эта ненависть. В звуках бесчисленных барабанов тамтам, которыми жители вьетнамских селений встречают колониальные войска, Кристиану слышится, как «вся окружающая земля вопит о своей ненависти… со слезами матери, криком ребенка, плачем новорожденного, проклятьями старцев, воинственным кличем мужа, яростью молодой девушки, пылким зовом юноши. Даже их мертвецы поднимаются из могил, чтобы устремиться вслед за живыми, и беременные женщины присоединяют к ним свой вопль».

Психологическая драма Кристиана Бессежа последовательно прослеживается автором с первых строк книги. Сын мелкого почтового служащего, выбившегося из крестьянской среды, – Кристиан получил «нормальное» воспитание во французской буржуазной школе: он изучал историю, как она преподносится в официальных курсах, он искренне верил в великую «освободительную» миссию Франции и, упиваясь романтикой ее колониальных завоеваний, наивно считал, что его страна приносит счастье и благоденствие всем народам, которые находятся под ее протекторатом. Однако эти романтические представления французского лицеиста разбиваются в пух и прах при столкновении с подлинной реальностью колониальной войны.

Медленная и трудная эволюция «правоверного» Кристиана приходит к своему окончательному завершению в последней части романа, когда над трупом убитого товарища он говорит о тех, у кого «украли энтузиазм», кто был «создан для любви, а послан на убийство и на смерть». Затем он срывает свои погоны и уходит в лес, порывая, таким- образом, с французской армией и со всем строем жизни и верований, которые до сих пор были его святыней.

В 1957 году появилось еще два романа, посвященных солдатам французской колониальной армии, которые действуют уже в Северной Африке.

Первый из них – «Полурота» («Une demi-campagne») – принадлежит перу молодого писателя Оливье Тодда, который только что вступил во французскую литературу.

В противоположность Кристиану Бессежу из романа Шаброля герои Тодда не питают особых иллюзий в отношении цивилизаторской миссии французской армии в колониальных странах. Об этом говорит лихая песенка, которую распевают молодые -солдаты:

…Ilfiautpartirla-baa,

Au Maroc, defendre notre terre,

Que nos aleux volerent aux fellaghas.

(Нужно ехать туда, в Марокко, защищать нашу землю, которую наши предки украли у феллахов.)

Оливье Тодд рисует историю одного из подразделений французского пехотного полка, посланного в Северную Африку. Герои романа – двадцатилетние юноши, брошенные в чужую и малопонятную для них войну. Среди них два студента из буржуазных семейств, агент технического снабжения, рабочие, ремесленники, крестьянские парни; все они поначалу очень плохо представляют себе, что их ждет в Африке. Ходячие представления о войне в Марокко, которые они привезли из Парижа, сводятся к тому, что она стоит Франции меньше жертв, чем ежегодные автомобильные катастрофы («Впрочем, можно ли говорить о настоящей войне? Операции, не больше»).

В первом же марокканском городе они встречают явную враждебность мусульман («Иногда марокканцы плевали в направлении солдат. Чаще всего они даже не оборачивались»). Им бросается в глаза резкое разделение между европейцами и туземным населением страны, среди которого царит угнетающая нищета. Таково их первое знакомство с жизнью колоний. Затем через письма, которыми молодые солдаты обмениваются со своими близкими и друзьями, читатель получает представление о настроениях бойцов и о буднях колониальной войны.

Примечательны рассуждения Пьера Ренара – одного из наиболее интересных, размышляющих персонажей романа – о войнах справедливых и несправедливых, о том, что в армии людей связывает одинаковая позиция в отношении противника, которого обычно презирают и ненавидят, как это было в войнах 1914 и 1939 годов. «Я же испытываю только уважение к тем, кто сражается здесь против нас», – признается Ренар.

Если роман Шаброля был силен своим сгущенным драматизмом, происходящим из сопоставления высоких романтических идеалов с грубой действительностью колониальной войны, то роман Тодда примечателен беспощадной трезвостью, «зарисовкой без прикрас» ее повседневных будней, как справедливо говорится в «Леттр франсез», положительно оценившей роман молодого автора, хотя и отметившей присущие ему недостатки (большую дозу натурализма, композиционную рыхлость и др.). «Роман О. Тодда прежде всего документ, и, как таковой, он помогает нам понять… позицию этих мальчиков», – писала А. Виллелор,. имея в виду юных солдат колониальной армии1. Книга Тодда кончается гибелью второго значительного персонажа книги – Бернара Марке, который, так же как Ренар, не считал марокканских повстанцев своими врагами. Его нелепая и никому не нужная смерть за неделю до объявления независимости Марокко еще раз подчеркивает преступность этой заранее обреченной войны. Однако преступление не останавливается на марокканских границах. Подразделение перебрасывают в Алжир, колониальная война продолжается…

Безнадежность этой как будто бы нескончаемой войны еще с большей силой выражена во втором романе 1957 года, который принадлежит Даниэлю Ансельму и носит название «Отпуск» («La permission»).

Здесь перед нами трое военных – сержант Лашом, капрал Валетт и рядовой Ластейри, едущие в отпуск из Алжира. Отпускники стараются не говорить о своем пребывании в армии, и мы так и не узнаем из романа, что они там видели и пережили.

Внимание автора приковано к внутреннему состоянию его героев, то есть к духовной драме солдата, который чувствует себя одиноким и чужим в элегантном и блистательном Париже. И интеллигент (преподаватель английского языка) Лашом, и рабочий (электрик) Валетт одинаково ощущают эту тяжесть отчужденности, и от всей своей прошлой, доармейской жизни, и от своих близких, которые якобы больше не в состоянии их понять. Лашом теряет жену, которая не пожелала увидеться с ним, и не поехал к матери, которая его ждет. Идя по улицам Парижа, он наблюдает прохожих, вглядываясь в их лица, и явственно ощущает, что постылая колониальная война, на которую обречены он и его товарищи, – чужая война для Парижа. «Индифферентность давала себя чувствовать на каждом шагу. Случалось хуже. Когда он поднимал глаза на молодую женщину, она делала легкое движение в сторону… Париж любит солдат только издалека, когда они степенно дефилируют за белым барьером. Вблизи он их презирает и старается не замечать… Париж, столь элегантный, стыдится своих плохо одетых солдат, но потребляет их постоянно, день и ночь пачкаясь, их кровью, как кокотка своими румянами. Таковы были мысли Лашома, пересекающего Сену по мосту Конкордии».

Более молодой и простодушный Валетт еще непосредственнее выражает свое отчаяние. Он упрямо отгораживается от своей семьи, ссорится с сестрой и родителями, которые его любят, и, наконец, словно в пустоту, кричит уважаемому в его доме коммунисту Жиро: «Почему вы дали нам уйти?.. Почему не остановили поезда? Мы не хотели уезжать… 500 тысяч молодых людей в колониальной армии Алжира. Что будет с ними, если это продлится?.. Что в голове? Что в сердце? Ведь это вся наша молодость, наша загубленная жизнь…»

Чувства безвыходности и обреченности полностью владеют героями романа. Лашом объясняет своему товарищу, что их поколение осуждено на колониальную войну, что они родились солдатами и что война предначертана им на тридцать или двадцать пять лет вперед. Ибо «почему бы ей остановиться?» – с горьким сарказмом рассуждает Лашом. Ведь может статься, что «понадобится снова завоевывать Тунис и Марокко, затем война спустится в Мавританию, достигнет Судана. Затем Нигер возьмется за оружие, Чад сделает то же самое… И вот мы в сердце Африки, усмиряя девственный лес, с арабами за спиной и зулусами впереди… И последних тоже надо будет усмирять… Это последняя роскошь, которая предоставляется Франции, – двадцать пять лет колониальной войны за отвоевание Африки, После этого в отношении национального величия можно будет спать спокойно. Нам резервируют наше место в мировой истории».

Этот сарказм и это беспросветное, отчаяние героев романа, разделяемое автором, свидетельствуют о том, что книга Ансельма написана с экзистенциалистских, даже, точнее, с сартровских позиций. Ибо здесь очень ясно проявляются характерные черты идеологии Сартра: с одной стороны, искренняя ненависть и едкий сарказм по отношению к лагерю империализма и войны, с другой – полное неверие в силы народного лагеря.

Самый художественный метод Ансёльма также близок методу экзистенциалистского романа; и эти симпатичные по своей искренности, но бесконечно несчастные, потерянные и беспомощные герои, которые не видят выхода и ничего не могут противопоставить обступающей их несправедливости судьбы, и это ощущение заброшенности и отчужденности от всего окружающего, непроходимая пропасть между ними и всеми другими людьми (Лашом и его жена, Лашом и прохожие на улицах Парижа, Валетт и его семья и т. д.), и разорванные, истерические внутренние монологи и диалоги, которые ничего не проясняют между беседующими, а лишь сообщают им взаимно нагнетаемое отчаяние, – все это явственно напоминает манеру, в которой написаны «Дороги свободы» Сартра. »

Лишь на один момент кажется, что истерзанный и отчаявшийся Лашом после очередного пьяного дебоша в парижском отеле находит успокоение и маленький луч надежды в коммунистической семье своего товарища Валетта. Здесь все вызывает его симпатии: и спокойная уверенность сестры Валетта, участницы молодежного фестиваля в Праге, и лозунги мира и дружбы на стенах рабочего квартала, и патриархальные традиции дружной рабочей семьи, и речи коммунистического районного руководителя Жиро. Но уже в следующий момент автор заставляет своего героя разочароваться и в этом мире. Жиро ничего не может предложить, чтобы остановить войну, и ничем не может ответить на отчаянный вопль Валетта о судьбах пятисот тысяч молодых французских солдат, брошенных в «грязную» авантюру в Алжире. Человек ничего не может в окружающем его хаосе бытия, – считают экзистенциалисты.

Однако история, имеющая свои законы, упрямо опровергает Сартра и его последователей, в частности и в колониальном вопросе. Роман Ансельма был опубликован в 1957 году, а уже в 1960 году семнадцать африканских государств освободились от колониальной зависимости (в том числе и Мавритания, и Нигер, и Чад, упоминаемые в безнадежном монологе Лашома). У французского колониализма уже нет никаких возможностей затеять отвоевание Туниса и Марокко, как нет возможности удержать за собой Алжир, который через многолетнюю и кровавую борьбу приближается к своему освобождению. Все это говорит о том, насколько неправомерно сбрасывать со счетов такой важный фактор, как мощное народно-освободительное движение в колониальных странах и нарастающее возмущение в самих метрополиях.

Именно здравый учет этого фактора позволяет писателю-коммунисту Андре Стилю писать о той же драме французской Молодежи, обреченной на участие в колониальной войне, в ином ключе, чем это делают экзистенциалисты.

Андре Стиль, как известно, почти с самого начала своего творческого пути выдвигал в своих произведениях антиколониальную проблему, показывая, как она воспринимается в среде рабочего класса. И сборник рассказов «Сена выходит в море» (1950), и трилогия «Первый удар» (1951 – 1953) говорят о солидарности французских рабочих перед лицом «грязной» колониальной войны, которую правительство вело во Вьетнаме. Два последних романа -«Мы будем любить друг друга завтра» (1957) и «Обвал» (1960), – отмеченных более зрелым художественным мастерством писателя, посвящены войне в Алжире.

И в первом и во втором романах в поле зрения автора также оказывается Душевное состояние молодого солдата, попавшего в колониальную французскую армию. И здесь, как у всех предыдущих писателей, о которых мы говорили, вскрывается драма честного человека, принуждаемого к подлости и преступлению против народа, борющегося за свое освобождение. И здесь перед нами трагически исковерканные жизни.

  1. См. «Les lettres frangaises», P. 1958, 2 – 8 Janvier, N 703.[]

Цитировать

Евнина, Е. Гневные голоса Франции / Е. Евнина // Вопросы литературы. - 1961 - №10. - C. 148-172
Копировать