Властное требование жизни

Вопрос о создании «Истории советской литературы» наконец-то обсуждается в печати уже не как нечто желательное, ожидающее своего воплощения в более или менее отдаленном будущем, а как властное требование времени, подлежащее выполнению именно сегодня.

Сейчас уже не нужно доказывать, насколько важное место в культурной жизни советского общества занимают литературы, создаваемые в нашей стране на десятках языков разных народов и составляющие в сумме то совершенно новое явление в истории мировой культуры, которое называется многонациональной советской литературой, единой по своему существу. Она появилась на свет в результате победы Октябрьской революции и бурно развивалась в условиях строительства социализма и неуклонного проведения ленинской национальной политики.

Как будто стало уже общепризнанной истиной, что для разрешения теоретических проблем, связанных с художественным творчеством в условиях коммунистического строительства, как и для понимания процесса формирования принципиально новой, социалистической культуры и советской литературы, необходимо пристальное изучение этого, процесса во всем многообразии национальных культур и литератур, которые создаются в нашей стране на разных языках, на основе различных традиций, складывавшихся у каждого народа в различных исторических условиях.

Нынче выдвигаются уже чисто практические вопросы, касающиеся создания «Истории советской литературы», принципов ее построения, «идей и структуры», характера и объема будущего труда, который с самого начала и совершенно правильно мыслится не иначе, как коллективный.

Прежде всего, мне кажется, необходимо уточнить терминологию, ибо в некоторых высказываниях можно усмотреть смешение двух различных понятий – «советская литература» и «литературы народов СССР». Следует с самого начала разграничить единую, и именно единую, а не «комплексную», «синтетическую» или «всеобщую» историю советской литературы как единый процесс, и, если хотите, комплексную, синтетическую или всеобщую историю литератур народов СССР.

Авторы коллективной статьи Г. Ломидзе, В. Пискунов и Л. Тимофеев ставят вопрос: как же строить историю столь многочисленного отряда национальных литератур, и, ссылаясь на опыт кафедры литератур народов СССР МГУ, предложившей изучение литератур по гнездам (вернее, по группам), замечают, что для единой «Истории советской литературы»»гнездовая» классификация явно не подходит. И далее приводят совершенно травильные доводы против такой классификации, которая нарушит целостность изложения, и советские литературы предстанут разъединенными, обособленными.

Но все дело в том, что принцип объединения литератур народов СССР в отдельные родственные группы (1. Средняя Азия и Казахстан. 2. Закавказье и Северный Кавказ. 3. Прибалтика. 4. Россия, Украина, Белоруссия, 5. Поволжье) избран был в МГУ отнюдь не для советских национальных литератур, появившихся на свет после Октябрьской революции, а для истории литератур народов СССР на всем протяжении их исторического пути, когда определенные группы литератур, развиваясь в близких или «даже одинаковых исторических условиях, имели много общего между собой. Это и дает нам возможность говорить о близких, родственных в прошлом группах литератур, отнюдь не являющихся, однако, в то время едиными.

Можно ли говорить о единой по своим основополагающим принципам, единой по содержанию литературе у народов Кавказа в XII веке, или у народов Средней Азии в XV веке, или у народов Поволжья в XVIII веке, или у народов Прибалтики в XIX веке? Разве не ясно, что эти народы не могли иметь в те отдаленные эпохи единую литературу, такую, какую они стали создавать вместе со всеми другими народами бывшей России лишь после появления на карте мира Советского Союза?

В отношении истории литератур народов СССР до революции можно говорить лишь о взаимосвязях и взаимодействии отдельных литератур народов, живших на единой территории и развивавшихся в близких или схожих исторических условиях, не упуская при этом из внимания, конечно, и тесное взаимодействие, широкие взаимосвязи, имевшие место между литературами разных групп и разных народов, невзирая на географические расстояния и даже государственные границы.

В своей «Программе по истории литератур народов СССР», изданной под редакцией М. Богдановой, кафедра литератур народов СССР МГУ имела в виду дать программу общего курса истории литератур народов СССР с начала их зарождения до наших дней, причем советский период развития этих литератур занимает далеко не главное место в этом курсе (около 30 страниц из 108), особенно когда речь идет о древних литературах, имеющих богатую историю в прошлом.

Коллектив кафедры – и это его большая заслуга – предложил принцип объединения близких по территории и историческим условиям развития литератур и ввел в практику изучение и преподавание истории этих литератур по известным группам. Запланировано издание целой серии учебников и учебных пособий по каждой из групп литератур народов СССР. В прошлом году под редакцией М. Богдановой вышел первый такой учебник – «История литератур народов Средней Азии и Казахстана», включающий в себя как классический, так и советский периоды развития таджикской, узбекской, каракалпакской, туркменской, казахской и киргизской литератур. Сейчас готовится «История литератур народов Закавказья и Северного Кавказа»; на очереди находится третий выпуск – о литературах народов Поволжья, а там начнется работа над составлением учебников по истории литератур народов Прибалтики и др.

Все эти учебники, призванные осветить историю литератур народов СССР (включая и устное народное творчество) по указанным выше группам – от начала зарождения до наших дней, ни в какой мере не претендуют быть историей или частью истории советской литературы, которая имеет свою специфику и требует принципиально иного подхода.

Поэтому несколько неожиданно прозвучали слова одного из основных авторов программы литератур народов» СССР, изданной кафедрой МГУ, К. Зелинского, который пишет в своей статье: «Автор (или авторы) будущей «Истории литератур народов СССР» должны представить талантливо, вдохновенно написанную картину того, как развивались литературы на почве социализма» («Вопросы литературы», N 6, стр. 56). Известно, что на почве социализма развивалась советская литература, единая и многонациональная, социалистическая по содержанию и национальная по форме, а не литературы народов СССР, имеющие каждая свою особую историю, хотя и развивавшиеся в живых и тесных взаимосвязях с другими литературами.

Сейчас речь должна идти и в действительности идет об истории советской литературы, которая может быть только единой историей единой, хотя и многонациональной, литературы, а не об истории литератур народов СССР, которая не может быть единой, так как и сами литературы не были тогда едины; это разные литературы, развивавшиеся каждая по своему специфическому пути», в соответствии с особыми условиями исторической жизни народа и на основе своих, одной ей свойственных традиций. Эти литературы могут быть сведены в лучшем, случае в отдельные группы по территориальному, этническому, языковому и историческому признакам, и история их может быть синтетическая, сводная, общая или комплексная.

И это сведение в группы имеет не только утилитарное (для удобства «преподавания, для более легкого усвоения студентами суммы определенных знаний», – как пишут авторы коллективной статьи), но и большое теоретическое значение, поскольку в центр внимания историка и исследователя ставятся проблемы взаимосвязей и взаимодействия близких литератур, ставится задача исследовать общие для всех литератур данной группы конкретно-исторические условия и причины, обусловившие в отдельные исторические периоды общность литературного процесса.