№3, 2013/Книжный разворот

Франц Кафка в русской культуре

Франц Кафка в русской культуре / Сост., вступ. ст., коммент. А. О. Филиппова-Чехова. М.: Центр книги Рудомино, 2012. 544 с.

Первое же утверждение Александра Филиппова-Чехова озадачивает: «Писать о Кафке чрезвычайно сложно, и не оттого, что сказать нечто новое трудно, а оттого, что сам «случай русского Кафки» таков, что заведомо провоцирует на банальность» (с. 11). Писать по-настоящему обо всем — непросто. Сказать нечто новое в изданиях такого рода значит сделать открытие. Это несомненная удача профессионала, при этом — не самоцель. Продуктивно само вдумчивое рассмотрение истории рецепции творчества писателя, отраженной в зеркале критики. Это интересно уже тем, что дает возможность проследить, как — на примере, в данном случае, Кафки — влияли на отношение к «иному» писателю идеологические установки, как они преодолевались, что, как и когда предлагалось взамен или параллельно. Историческая или компаративная стороны не привлекли составителя. Что же предложено им?

«Представляется, что явление Кафки стоит рассматривать в терминах господствовавшей в годы начала научного изучения его произведений школы: московского концептуализма» (с. 11). Что дает это направление? «С этой точки зрения Кафка не только стал самым настоящим «концептом», то есть означающим без означаемого, более того, — он стал по-настоящему русским героем, причем не просто любимым персонажем мифической русской интеллигенции, — произошло полное растворение важного европейского писателя в русской культуре и произошло превращение, на наш взгляд, куда более закономерное, чем превращение известно кого в известно что — Кафка превратился в хтонического русского персонажа — в Колобка» (с. 11). Даже с принятием во внимание того, что «колобковость — мифологическая фигура «ускользания»» (с. 11), подобное разочаровывает. «Совершенно непонятно, с какой стороны подступиться к Кафке» (с. 11) — незавидная позиция для составителя книги.

Далее продолжается своего рода расписка в несостоятельности работы над материалом и прочерчивания контуров истории рецепции, обобщений: «В отечественном литературоведении существует масса исследований, в основном, студенческих и аспирантских, по частным вопросам, но совершенно нет серьезных и общих исследований наследия Кафки»; «Многое сказано об отдельных сторонах его творчества, но совершенно не ясно, как отечественное литературоведение воспринимает его в контексте если не европейской литературы, то хотя бы в контексте литературы модернистской. Кафка, как и его современник и, во многом, единомышленник, швейцарец Роберт Вальзер, полный «нуль», то есть нечто круглое, абсолютное и вместе с тем абсолютно не поддающееся удержанию, пониманию» (с. 12). Видение, где Кафка = Вальзер = Колобок, представляется сомнительным и странным для человека, который проделал гигантскую работу по составлению библиографического указателя и переводов произведений Кафки, и критической литературы о нем.

Раздел «Переводы» включает в себя три подраздела: собрания сочинений, сборники и отдельные произведения — начиная с публикации новелл в переводе С. Апта («Иностранная литература», 1964, №1) — и аудиокниги.

В разделе «Критика» — две части: монографии и сборники (начиная с 1964 года); материалы в книгах и периодической печати (с 1922 года).

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №3, 2013

Цитировать

Егорова, Л.В. Франц Кафка в русской культуре / Л.В. Егорова // Вопросы литературы. - 2013 - №3. - C. 472-475
Копировать