№5, 2016/Полемика

«Finis initium»: миф о Прометее в Венгрии и Советском Союзе

Первый вариант данного исследования был подготовлен и представлен на английском языке [Kiss].

    Мы потеряли бы вместе с голосом и самую память, если б забвение было в нашей власти в той же мере, что и молчание.

Тацит

«Ох, как же это так плохо устроено, что Дунай течет не в ту сторону <…> эх, если бы Дунай потек в обратную сторону, ну хотя бы на некоторое время!» — с такого восклицания в modus conditionalis начинается рассказ о приключениях рассказчика-героя Лайоша Мештерхази в романе «В нескольких шагах граница» (1958), самого что ни на есть образцового опуса венгерского соцреализма после подавления революции 1956 года. Основная задача заново организованной официальной художественной литературы заключалась в идеологической подготовке консолидации режима Кадара, в разработке нового массового нарратива для широкого потребления, а заодно и в канонизации эффективных новых форм и разрешенных литературных средств. Мештерхази как писатель-коммунист задачу выполнил: написал безупречно дидактический плутовской роман для молодежи с элементами народных сказок — бравые герои-коммунисты на одной стороне, жалкие жандармы — на другой, в концовке добрые коммунисты прославляются, алчные враги посрамляются. Все по правилам новоиспеченной соцпикарески, ни шага в сторону. Автор точно знал, что сослагательного наклонения у истории не бывает, тем более у истории соцреализма конца 1950-х. Дунай может течь только в одном направлении — так, как это положено.

Но то, что было невозможным в конце 1950-х годов, десять лет спустя стало просто необходимо. В 1969 году, через год после провала Пражской весны и введения венгерских экономических реформ и реформ в области культуры, Лайош Мештерхази начал писать роман «Загадка Прометея», построенный уже полностью на modus conditionalis. Правда, к моменту окончания работы над романом временная либерализация была радикально прервана и за коротким отрезком оттепели последовал венгерский застой. Автор предвидел подобное развитие событий и снабдил роман подходящим постпостэпилогом, выпустив в 1973 году абсолютно праведную книгу, которую в официальной критике сразу же назвали «коммунистическим кредо классической филологии» [Szabо: 116]. Сам писатель, превратив Прометея из романтического героя в полноправного соцгероя, стал одним из законодателей венгерского официального соцромантизма [Faragо]. Этот роман, по форме подрывавший каноны соцреализма, а по содержанию утверждавший его, в кругах венгерской интеллигенции успеха не имел.

Весьма неожиданный поворот произошел после того, как «Загадка Прометея» вышла на русском языке в 1976 году в журнале «Иностранная литература», став самым читаемым иностранным романом года. Журнал достиг высочайшего тиража в 500 тысяч экземпляров, в редакцию поступил поток писем искреннего восхищения [Васильева]. Советский читатель воспринял роман абсолютно иначе, нежели венгерский. И это противоречие в оценке произведения остается вплоть до наших дней: роман в Венгрии полностью забыт1, а в России и по сей день остается востребованным [Szereda]. Объяснений требует также история взаимодействия венгерской и советской литератур в рамках культурной политики 1960-1970-х годов. Речь идет и о так называемом «обратном течении», согласно которому жесткий эстетический диктат распространялся не из центра на периферию, а наоборот.

В первой части статьи мы рассмотрим, в каком контексте Прометей появился в Венгрии и в Советском Союзе. Вторая часть будет посвящена анализу образа венгерского Прометея, его восприятию под влиянием нового контекста. Забегая вперед, отметим, что данному процессу больше всего содействовал Воланд, герой Михаила Булгакова.

Прометей в Восточной Европе: борьба за и против

Восприятие Прометея в Венгрии связано с тремя волнами острейшей идеологической борьбы.

Волна первая: борьба за и против мифологии. Она началась с запрета на мифологию и репрессий против исследователей этого вопроса под предлогом чистки общества и его освобождения от фашистских элементов. Аналогичные меры были приняты в это время и в других социалистических странах для ревизии исследований мифологии и ее места в культуре ([Сlassics…], [Брагинская]). В Венгрии этот процесс был завершен к 1948-1949 годам.

«Врагом народа» номер один в венгерской классической филологии был назван всемирно известный ученый Карой Кереньи, филолог-классик и религиовед. Он был вынужден покинуть Венгрию: в 1943 году он уехал из-за усиления крайне правого движения, а в 1947-м — на этот раз окончательно — крайне левого [Szilаgyi]. После войны он был намерен вернуться в Будапешт, в 1946-м даже был избран академиком Венгерской академии наук, но разгромная статья «Иррационализм и фашизм» означала его вытеснение из научной жизни (министр образования, этнограф, исследователь венгерского фольклора Дюла Ортутаи добился, чтобы Кереньи не получил кафедру в Будапештском университете и был лишен звания академика). В статье утверждалось, что «иррационализм» Кереньи не соответствует демократическим воззрениям новой Венгрии, а сам Кереньи может считаться только «квартирьером фашизма». Немалую роль сыграло при этом резкое высказывание Дердя Лукача о книге Кереньи «Дочери солнца»:

…Никто не утверждает о Кереньи, что он лично был сторонником фашизма или политической реакции <…> но то, что он пишет, приводит к самой темной реакции, оправдывает крайний иррационализм с помощью псевдонаучного, произвольного филологического искажения. Потому что атмосфера мифологии однажды — вольно или невольно — уже стала идеологической подготовкой фашизма <…> данная книга активно содействует демонстрации современных сил реакции [Lukаcs: 494]2.

После такого идеологического вердикта научные взгляды Кереньи были вытеснены марксистским подходом к мифологии (см., например, книги Имре Тренчени-Вальдапфель, которые были переведены на русский язык и изданы в СССР [Тренчени-Вальдапфель]). На долгие годы мысли Кереньи об античности исчезли из венгерской науки, что отрицательно сказалось на развитии науки и культуры — концепция ученого была принципиально важной для обоснования современного мышления в литературе. В книге «Дочери Солнца» утверждается та открытость в осмыслении мифологических феноменов, которая стала ключевой и для структуры современных литературных произведений: «В предпринятом мною интерпретативном рассказе каждое окончание одновременно считается и началом: finis initium…» [Kerеnyi 1948: 7]. Эта мысль обсуждалась в, увы, недолго просуществовавшем литературном журнале «Уйхольд» («Новолуние»), продолжавшем концепцию журнала «Нюгат» («Запад»).

Волна вторая: борьба против «чистой литературности». Она означала канонизацию новой литературы по советской модели, начавшуюся чуть ли не на другой день после освобождения Венгрии. Главным канонизатором стал опять же Дердь Лукач.

В своей программной лекции в 1945 году он объявил линию Петэфи — Ади — Аттила Йожеф единственно возможным основанием нового канона, отказав любому другому воззрению в том числе и литературной платформе «Новолуния», в праве на существование. Индивидуализм и абстрактный гуманизм программы «Новолуния» Лукач объявил опасным политическим манифестом — игнорированием или отрицанием демократии в Венгрии. «Новолунники» (Балаж Лендел, Иван Манди, Янош Пилински, Дердь Шомйо, позже присоединились Агнеш Немеш-Надь и Иштван Эркень) настаивали на автономной литературности и литературной автономии. За все три года существования журнала, вплоть до 1948 года, они защищали в острых и порою жестких дебатах свой основной принцип: «Вернуться к цельности и универсальности».

Характерный эпизод из истории журнала тесно связан с литературной и политической биографией Лайоша Мештерхази. В феврале 1945 года Мештерхази, получив диплом преподавателя латыни и французского языка, был назначен секретарем районной организации компартии в центре Буды. В это же время его друзья в Пеште начали публиковать журнал «Уйхольд» и пригласили его сотрудничать. Он отказался, ссылаясь на свою работу по восстановлению разрушенного будайского квартала и прочую организационную деятельность. До самой смерти он остался обиженным на бывших друзей-литераторов, которые так определили его поворот к политике: «Лайош ощутил сладкий вкус власти» [Garai: 1822].

Волна третья: борьба за романтизм и расширение канона соцреализма. Она означала изменение литературного контекста для реканонизации романтизма в Венгрии, что произошло только к началу 1960-х годов в связи с консолидацией кадаровского режима. Как ни парадоксально, этому способствовало то, что Дердь Лукач, безусловный сторонник реализма с 1930-х годов, после 1956 года был репрессирован как сторонник Имре Надя ([Филология…], [Стыкалин]).

Дискуссии о романтизме были обобщены впервые в монографии одного из самых авторитетных исследователей XVIII-XIX веков, Йожефа Саудера, «По пути романтизма» [Szauder]. Реабилитация романтизма проходила параллельно с восстановлением категорий истории стиля: процесс начался с монографии Тибора Кланицаи «Ренессанс и барокко» [Klaniczay]. Эти книги, вкупе с рядом программных статей советского литературоведения и искусствоведения 1963-1968 годов [Степанов], включая сборники с участием венгерских ученых, положили конец единовластию соцреализма в послевоенный период и стали на годы важнейшим источником идей о романтизме в СССР. Основной результат этих усилий в обоих академических сообществах заключается в частичной эмансипации исследования специфических историко-литературных проблем романтизма, что постепенно привело к эмансипации самого романтизма и к реабилитации мифологических и библейских образов, включая Прометея.

Возвращение Прометея: пропуск в Венгрию

Карой Кереньи, живший в вынужденной эмиграции, впервые после изгнания был упомянут в Венгрии в 1966 году в разгромной статье журнала «Вилагошшаг»3 [Falus] по поводу его книги о Прометее [Kerеnyi 1959], вышедшей в Германии намного раньше. Автор, Роберт Фалуш, был одной из влиятельных фигур венгерской научной и издательской политики, а его статья служила официальным подтверждением прежнего отрицательного вердикта о Кереньи. Фалуш упрекает Кереньи в том, что со времени его эмиграции он лишь один раз посетил родину (в 1947-м), а публикует свои работы и читает лекции за рубежом. Между тем ни слова не говорится о том, при каких условиях ученый на самом деле был изгнан с родины и лишен возможности работать в Венгрии. Но настоящий посыл рецензии был другой.

В это время в венгерскую культуру начали проникать мифологические и библейские образы, поэтому возникла необходимость однозначно определить, при каких условиях они могут быть пропущены и возвращены. Определение было весьма категоричным: только «в утвержденных мировоззренческих рамках», только в контексте материализма. То есть Кереньи как «буржуазный гуманист духовно-исторической школы», сподвижник Томаса Манна, Юнга и Хайдеггера, в Венгрии ни в коем случае не мог считаться признанным авторитетом.

Кереньи подвергся резкой критике по двум главным причинам: во-первых, из-за того, что мифологические представления рассматриваются им как самодовлеющие явления, как идеи, развивающиеся по своим автономным законам; во-вторых, из-за того, что религиозно-мифологическое познание у него подменяется философией одиночества — экзистенциализмом. С этим и связан главный аргумент против Кереньи и против его образа Прометея: он не бог, не титан, не человек, а прообраз человека как «прото-бунтовщика», который принимает свое «абсолютное одиночество» как судьбу. Прометеев бунт у Кереньи лишен смысла и революционных целей. Радикальное одиночество как общая судьба человечества — антиисторически — связывается с образом человека у Ницше и экзистенциалистов, а мученичество Прометея представляет собой безнадежную борьбу и пустоту существования. Главный вывод:

Страдание и мученичество Прометея должны быть сохранены в памяти нашего поколения, но не в духе философии трагического одиночества экзистенциалистов, а чтобы предоставить образец для сознательного формирования судьбы [Falus: 667].

Приговор вынесен, задача поставлена: Прометей может вернуться в Венгрию только как антагонист экзистенциализма, буржуазного антиисторизма и духовно-исторического направления. Тот, кто берется за этот образ, должен преодолеть трагизм и пессимизм современной буржуазной мысли, противопоставляя одинокому страданию коллективные труды и дни освобожденного Прометея. Писатель Лайош Мештерхази сразу взялся за эту задачу и четко выполнил и даже перевыполнил ее. Его Прометей — против идей Кереньи, против всякой попытки протащить экзистенциализм в культуру социализма.

Возвращение в Советский Союз

«На первый взгляд, советская власть и античная культура в обеих своих ипостасях, греческой и римской, несовместимы», — отмечает Симон Маркиш, филолог-классик, переводчик античных и других художественных текстов, подведя итоги советскому прошлому с точки зрения науки об античности [Маркиш 2001: 188]. Но сразу добавляет:

  1. В 2012 году будапештский архив (Open Society Archives) провел акцию под названием «Dead Library», выбрав в крупнейшей университетской библиотеке 5 тысяч книг, которые со времени смены режима в 1989-м никто не брал в руки. Была устроена выставка «мертвых книг», среди них «Загадка Прометея» Мештерхази. []
  2. Перевод научных текстов здесь и далее мой. — И. К. []
  3. Журнал «Вилагошшаг» до 1990 года исповедовал материалистическое мировоззрение. Мештерхази хотел опубликовать свой роман либо в этом журнале, либо в неокатолическом журнале «Вигилиа». «…и в том, и в другом часто печатаются атеисты», — отмечается в третьем эпилоге к роману. []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №5, 2016

Литература

Брагинская Н. В. Как изживали классику и как она выживала (Размышления над книгой «Античные авторы и коммунизм») // Новое литературное обозрение. 2014. № 5 (129). С. 324-342.

Васильева Л. Н. Из нашей почты / Сост. и предисл. Л. Н. Васильевой // Иностранная литература. 1977. № 8. С. 258-260.

Жуковский Л. Прометей — друг человечества // Прометей. Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей». Т. 7. М.: Молодая гвардия, 1969. С. 7-15.

Маркиш С. П. Миф о Прометее. По Гесиоду, Эсхилу, Платону и другим древним писателям, греческим и латинским / Пересказал Симон Маркиш. Для средней школы. М.: Детская литература, 1967.

Маркиш С. П. Античность и современность // Новый мир. 1968. № 4. С. 227-237.

Маркиш С. П. Советская античность. Из опыта участника. Итоги советской культуры // Знамя. 2001. № 4. С. 188-190.

Степанов Н. Л. «Что такое романтизм?» // Вопросы литературы. 1968. № 12. С. 176-181.

Стыкалин A. С. Дердь Лукач как литературовед, философ и политик: взгляд из Москвы в 1940-1970-е годы // Вопросы литературы. 2009. № 1. С. 88-125.

Тренчени-Вальдапфель И. Мифология / Перевод с венгерского Е. Н. Елеонской. Ред. и предисл. проф. В. И. Авдиева. М.: РУДОМИНО, 1959.

Филология в лицах. Дердь Лукач // Вопросы литературы. 2009. № 1. С. 5-131.

Classics and Communism: Greek and Latin behind the Iron Curtain. Ljubljana: Znanstvena zaloєba Filozofske fakultete; Budapest: Collegium Budapest Institute for Advanced Study; Warsaw: Faculty of Artes Liberales, 2013.

Falus Rоbert. Promеtheusz mаrtyromsаga: Kerеnyi Kаroly knnyvеnek margоrаja // Vilаgossаg. 1966. № 7. P. 663-668.

Faragо Vilmos. A Promеtheusz tzenet // Еlet еs Irodalom. 1973. № 48.

Funkenstein Amos. The Disenchantment of Knowledge: The Emergence of the Ideal of Open Knowledge in Ancient Israel and in Classical Greek // Aleph. 2003. № 3. P. 15-95.

Garai Gаbor: [rоszobаm. Beszеlgetеs Mesterhаzi Lajossal // Kortаrs. 1975. № 11. P. 1819-1827.

Kerеnyi Kаroly. Napleаnyok. Elmеlkedеsek Hеliosrоl еs gnrng istennpkrpl. Budapest: Bibliotheca, 1948.

Kerеnyi Karl. Prometheus — die menschliche Existenz in griechischer Deutung. Hamburg: Rowohlt, 1959.

Kerеnyi Kаroly. Gnrng mitolоgia. Nеmetbpl fordytotta Kerеnyi Grаcia. Budapest: Gondolat, 1977.

Kiss Ilona. Prometheus vs. Woland: Transacting Sotsromantizm between Hungary and the USSR // Princeton Conjunction — 2014. Princeton: Princeton Institute for International and Regional Studies, 2014. URL: http://sotsromantizm.princeton.edu/panel-1/

Klaniczay Tibor. Reneszаnsz еs barokk: tanulmаnyok a rеgi magyar irodalomrоl. Budapest: Szеpirodalmi, 1961.

Lukаcs Gynrgy. Kerеnyi Kаroly. Napleаnyok // Tаrsadalmi Szemle. 1948. № 6-7. P. 491-495.

Mink Andrаs. The «Kopjаs»: The Culture of the Counter-revolution. A Dissertation in History. Central European University, 2003.

Szabо B. Istvаn. Kommunista hitvallаs — klasszika-filolоgiаban // Sj [rаs. 1974. № 5. P. 116-117.

Szauder Jоzsef. A romantika wtjаn: tanulmаnyok. Budapest: Szеpirodalmi, 1961.

Szereda V. Т. A magyar irodalom kalandjai Oroszorszаgban 1989 utаn // Korunk. 2004. № 5. URL: http://www.korunk.ro/?q=node/ 8&ev=2004&honap=5&cikk=7532.

Szilаgyi Jаnos Gynrgy. Egy halаlhyr // Beszеlp. 1998. № 4. P. 94-100.

Цитировать

Киш, И. «Finis initium»: миф о Прометее в Венгрии и Советском Союзе / И. Киш // Вопросы литературы. - 2016 - №5. - C. 151-175
Копировать