Эминеску, 1965

«Studii eminesciene», EPL, Bucuresti, 1965, 766 p.

Точный перевод заглавия этой книги звучит несколько сухо: «Исследования об Эминеску». Но по-румынски в словах «Studii eminesciene» содержится высокая поэзия и эмоциональность. «Мы ощущаем сильнее, чем когда бы то ни было, – пишет во вступительном слове Михай Бенюк, – как возрастает наша любовь к поэзии Эминеску, а свет его слова, подобно магниту, притягивает нас». Это чувство объединило на страницах книги тридцать различных авторов, принадлежащих к разным поколениям. Для двух из них, академиков Г. Кэлинеску и Т. Виану, она явилась последней книгой. Другие, как З. Думитреску-Бушуленга и Е. Симион, только недавно приобщились к литературе.

Об Эминеску немало писали в буржуазной Румынии. Пришлось переоценить многие ценности, отказаться от устоявшихся мнений, чтобы представить Эминеску очищенным от тенденциозных наветов и измышлений.

Недостаток места не позволяет обстоятельно рассказать обо всем; остановимся лишь на двух сложнейших вопросах – философские взгляды и пессимизм поэта.

Авторы далеки от мысли отрицать очевидную приверженность Эминеску к идеалистическим концепциям. Известно, что в творчестве поэта находят отзвуки «шопенгауэризма», что Эминеску писал о немецком философе, выступал в его защиту и разделял некоторые его идеи. Значение этих фактов в биографии поэта раньше неимоверно преувеличивалось. Сейчас же авторы, показывая, как Эминеску в своем мучительном стремлении к истине и гармонии воспринял некоторые идеи Шопенгауэра, заимствовал «стиль и тематику хмурого идеализма», вместе с тем убеждают, что для великого поэта это явилось «вечной драмой». В интерпретации Эминеску идеи немецкого философа обретают «иной жизненный дух». Между ним и Шопенгауэром лежит «настоящая пропасть», выразившаяся прежде всего в их различном отношении к народным массам. Если автор книги «Мир как воля и представление» называет народ не иначе как «всевластной сволочью», «тупой толпой», то Эминеску говорит о «властительном народе», с гордостью заявляя, что он «лично крестьянского племени, румынской крестьянской кости». В его творчестве обнаруживается «стремление к изменению общества», восторженное изображение природы и любви, что в корне противоречило шопенгауэрской философии. Об этом пишут Г. Кэлинеску, Л.