№8, 1966/Мастерство писателя

Журнал поэтов

«Poezja», 1965, N 1; 1966, N 1 – 5.

В декабре 1965 года родился в Польше журнал «Поэзия»; первые шесть номеров – у нас в руках. В Польше многих удивил, многим показался неожиданным большой спрос на новый журнал. Оказывается, до сих пор не замечался рост широкого, массового интереса к поэзии в Польше. В конкурсах театров поэзии каждые два года соперничают пятьсот – шестьсот коллективов, а в проводящемся сейчас (см. «Поэзия», 1966, N 2, 4, 5) XII общепольском конкурсе чтецов-любителей участвуют 150 тысяч (!) человек. Юлиан Пшибось оценивает участников этого массового движения как «могучую поэтическую партию» («стронництво»). Главный редактор «Поэзии» профессор Ян-Зигмунт Якубовский, открывая пятый номер журнала, говорит об этом движении как об «одном из самых убедительных свидетельств культурной революции, которая совершилась в стране». Вот почему еще в 1962 году на съезде писателей Ю. Пшибось подчеркивал настоятельную необходимость создать журнал поэтов, который, в частности, «воспитывал бы вкус полумиллионной массы непосредственно или косвенно участвующих в массовом движении чтецов». Сотни тысяч читают стихи, тысячи пытаются их писать, некоторые из них, может быть, станут поэтами. Количество стихотворений, присланных поэтами (в основном, конечно, начинающими и самодеятельными) на общепольский конкурс гражданской поэзии в борьбе за приз – «Красную Розу», в 1965 году достигло 6 тысяч. Участников этого конкурса хватило бы, чтобы поглотить тираж нового журнала. Их вкус тоже нужно пока что воспитывать. Наконец, последнее, но, может быть, важнейшее: самим поэтам нужен был журнал, способствующий (пользуясь формулировкой того же Ю. Пшибося) «уточнению разных тенденций мысли в творческой работе, плодотворной борьбе разных концепций». И вот журнал создан; создан новой потребностью: потребностью поэтов, чтецов, читателей.

«Поэзия» (в отличие, например, от наших сборников «День поэзии») – не альманах, а именно журнал. Характер журнала уже определился, вышедшие номера подтверждают, что обещание главного редактора не осталось только обещанием: «Поэзия» является органом поэтов, открытым для всех, кто трудится, чтобы внести в поэзию новые ценности. И для различных экспериментов, и для алхимиков, склонившихся над словом и расщепляющих его на частицы, чтобы добыть из них новое содержание, обогащающее воображение» («Поэзия», 1966, N 3). Жаль, правда, что каждому из десяти – четырнадцати польских поэтов разных поколений, которых способен вместить номер, приходится тесновато. Два-три стихотворения редко могут отразить черты, характерные для поэта на новом отрезке пути. Может быть, лучше было бы печатать каждого еще реже, зато более крупным циклом. Иначе многообразие, характерное для современной польской поэзии, того гляди предстанет уже какой-то калейдоскопической пестротой.

Поэтому, учитывая к тому же, что многих поэтов журнал вообще не успел еще представить за короткий период своего существования, мы коснемся некоторых имен и проблем польской поэзии, опираясь главным образом не на публикации журнала, а на его эссеистику. Тем более что именно этот раздел определяет лицо журнала.

Разумеется, и на этом пути мы не избежим упущений. В журнале (и во всей польской литературной прессе) мало пишут о поэтах старшего поколения (например, о Юлиане Пшибосе), поскольку с ними «всем все давно ясно». Больше спорят о поэтах молодого и среднего поколений, не определившихся окончательно, становящихся, мятущихся. Спорят и критики, и сами поэты.

Помните высказывание Слуцкого (нашего, Бориса, а то у поляков свой Слуцкий, Арнольд):

Асеев пишет совсем неплохие,

Довольно значительные статьи.

А в общем статьи – не его стихия.

Его стихия – это стихи.

Для польских поэтов (будь то поэты-редакторы М. Бучкувна, М. Гжещак, З. Херберт, Т. Карпович, А. Мендзыжецкий, Ю. Пшибось или гости журнала) статьи, эссе, этюды, заметки в журнале всегда – «стихия», стихия волнующаяся, своенравная, субъективная, причем стихия эта – их.

Предмет споров – не обязательно книга, вышедшая только что. Страна, празднующая в этом году свое тысячелетие, гордится полутысячелетним литературным наследием. Характерно, что виднейшие польские поэты часто выступали как биографы, комментаторы, редакторы изданий своих великих предшественников разных эпох. В свое время Ю. Тувим опубликовал «свою» антологию польских поэтов XIX века. Л. Стафф перевел латинские элегии Яна Кохановского, М. Яструн собрал своего Ц. Норвида, своего Б. Лесьмяна, своего Я. Кохановского, написал о Кохановском и о Мицкевиче широко известные книги («Мицкевич» М. Яструна знаком и русскому читателю). Все это – свидетельство не только высокой профессиональной культуры польских поэтов, но и отношения их к национальной традиции.

Такое же эмоциональное, живое отношение к традиции, характерное вообще для Польши, свойственно и журналу «Поэзия». Когда его главный редактор Я. -З. Якубовский, касаясь «осознания преемственности национальной культуры» (1966, N 5), называет это фактом «большой идейной значимости», он перекликается с Ярославом Ивашкевичем, который как главный редактор журнала «Твурчость» писал не так давно, обосновывая позицию своего журнала, что традиция – это «огненная река, которая не сжигает, а, наоборот, закаляет и укрепляет».

За последнее десятилетие резко возрос в Польше интерес к культуре польского Возрождения. Постановки в театре Деймека «Истории славного воскресения господня» Миколая из Вылковыска и «Жития Иосифа» Миколая Рея, выход антологий поэтов польского Ренессанса и польского барокко явились в этом смысле вехами. Но за этот же период стали традицией, историей не только Тувим и Галчинский, но и совсем недавно ушедший от нас Броневский. Именно в таком объеме – от Рея и Кохановского до Тувима и Броневского – понимает традицию журнал «Поэзия».

Традиция в журнале остается «огненной рекой», не застывая в холодный, хотя бы и торжественный металл. Если самый первый, декабрьский номер открывается норвидовским переводом из Данте, это не юбилейная дань классике (год Данте!), а своего рода декларация. Циприан Норвид, великий «пророк» (по-польски это слово пишется без кавычек, есть даже улица Трех Пророков: имеются в виду Мицкевич, Словацкий, Красинский), оцененный лишь в наше время, занимает особое место в польской литературной жизни и, соответственно, в журнале «Поэзия». В польской прессе говорят о «норвидизме» поэзии последних лет. ‘Критик А. Лисецкая взялась сосчитать поэтов, ссылающихся на Норвида в названиях своих произведений, в эпиграфах, цитатах, намеках, – длинный список не зря заканчивается словами «и другие». Характерно, что польские модернисты тоже признавали Норвида за пророка (причем, как им ошибочно казалось, их пророка), но стих Норвида они называли «заикающимся», рифмы – «недопеченными».

Цитировать

Британишский, В. Журнал поэтов / В. Британишский // Вопросы литературы. - 1966 - №8. - C. 151-158
Копировать