Эдгар По, его жизнь и творчество
В связи с исполнившимся в 1969 году 150-летием со дня рождения Эдгара По за последние годы в Америке вышел ряд работ, посвященных его творчеству. Сам факт их появления – знак изменившегося отношения американской литературной науки к, творчеству писателя, давно завоевавшего европейскую славу, но долго не получавшего признания у себя на родине.
В этих исследованиях есть кое-что новое для американской критики в оценке художника, в попытках объяснить его сложность и своеобразие, в освещении некоторых фактов его биографии. Но эклектическая пестрота, свойственная американской литературной науке, присутствует и в этих работах, а влияние Фрейда заметно не только в книгах, посвященных психоаналитическому разбору творчества поэта, но и там, где авторы не считают себя последовательными фрейдистами.
Весь облик Эдгара По, творческий и человеческий, давно должен был бы вызвать живой и глубокий интерес у американских литературоведов. И именно потому, что оно так противоречиво: романтические влияния и предельно рационалистическая творческая теория и практика; «аристократическая» отъединенность и ярко выраженные черты «американизма»; образы потусторонней идеальной красоты и художественное провидение блистательного будущего науки и техники. И наконец, как объяснить многие годы забвения поэта, выключения его из «американской литературной традиции» и стремление растворить его творчество в европейских влияниях («американский Гофман», «ученик Колриджа» и пр.)? В некоторых новых работах об Эдгаре По американские исследователи пытаются поставить эти вопросы, хотя их решения часто бывают недостаточными или просто неверными.
Уже сама биография По, его жизненная судьба, помогает очень многое понять не только в литературной, но и в общественной жизни Америки 30 – 40-х годов прошлого века. К тому же биографы По, писавшие в последние годы, имели возможность использовать опубликованные сравнительно недавно новые документы.
Так, Фрэнсис Уинуор1, автор ряда беллетризованных биографий и романов, сумела довольно убедительно воспроизвести «дух времени», реальную обстановку, в которой жил и работал Эдгар По. Ей удался психологический портрет писателя, и она достаточно объективна в оценке его человеческих качеств. Биография Ф. Уинуор может во многом помочь исследователю, который ищет подлинные источники и нигилизма По, и тех черт «американизма», которые ему совсем не чужды.
Многие исследователи создают несколько отвлеченный и ложный облик американского «южного джентльмена» и, упрощая важную проблему конфликта По с американским обществом, объясняют трагичность мировосприятия поэта только его «южным аристократизмом». В отличие от них, Ф. Уинуор приводит в книге факты, из которых становится ясным, что и Бодлер, и другие французы, которые писали об Эдгаре По еще в XIX веке, и некоторые американские исследователи верно нащупали зерно этого конфликта, утверждая, что По стремится противопоставить свою творческую независимость и свободу искусства расчету, корысти, делячеству. Все это хорошо знакомо по трагическим судьбам многих европейских поэтов. Но американский исследователь, пришедший к мысли о том, что в 30 – 40-х годах XIX столетия и именно на американской почве рождается писатель кризисного сознания, с трагической судьбой «проклятого поэта», принужден тем самым расстаться с иллюзиями об «исключительном» культурном и общественном развитии США. Множество фактов, подкрепленных документами, вызывающими доверие, воссоздает картину неравной борьбы Э. По с рутиной мещанских вкусов, эксплуатации его журналами, газетами, издательствами, огромных трудностей, которые испытывал писатель в стране «равных возможностей для всех».
Хотя фрейдистская методология не лежит в основе книги, фрейдизм часто служит Ф. Уинуор якорем спасения, когда факты биографии писателя становятся недостаточными для объяснения его сложного творческого пути. Так, детективный жанр у Поэте «взрыв сдерживаемых инстинктов», новеллы кошмаров и ужасов – «катарсис» тайного наркомана и т. д. А ведь именно детективные рассказы По, стилизованные под сенсационную журналистику, так же как и характер его журналистско-издательской деятельности, его высказывания, разбросанные в «Marginalia», – все это тесно связано с «американизмом» поэта, что очень важно для понимания его творчества.
Талантливо воссозданная картина литературной жизни того времени, семейных отношений По, наконец, тенденция органически связать жизнь По и его писательскую деятельность с американской действительностью – все это создало правдивую картину глубокого одиночества поэта, противоречия сознания и творчества которого объясняются не его чужеродностью «американской традиции», а глубокими противоречиями «гармонической демократии».
Если эти важные проблемы возникают в книге Фрэнсис Уинуор как бы стихийно, то более глубоко они поставлены в книге В. Буранелли, вышедшей в 1961 году2. Автор ее ощущает обстановку, в которой жил и творил По, не только и не просто как бытовую, личную или даже литературную – она для него социальна и враждебна искусству и красоте. Он стремится к тому, чтобы не только зафиксировать сложность личности и творчества поэта, но и найти ее истоки. Подробно исследуя связи По с европейским романтизмом, автор не «выталкивает» поэта из американской литературной традиции, как это делают многие американские литературоведы, но ставит его в один ряд с Эмерсоном, Готорном, Мелвиллом, Уитменом, Торо. Стремясь подчеркнуть позитивное начало творчества поэта, связывающее его с реальной действительностью, Буранелли (это звучит все же несколько парадоксально) называет его самым здравомыслящим из американских писателей. В основе характера По, по его мнению, лежит как раз предприимчивость, деловитость, жизнерадостность, семейственность. Все больное он относит за счет враждебной искусству «деляческой» основы общества и психической неустойчивости поэта. Буранелли, быть может, и не всегда бывает достоверен, стремясь разбить ставший традиционным в американской критике облик По – человека и писателя, якобы отгородившегося от мира и замкнувшегося в «башне из слоновой кости».
Автор занялся вопросом об «американизме» По и его конфликте с тем «крикливым американизмом», который, как считает исследователь, был характерен для первых десятилетий XIX века. И его работа представляет интерес именно потому, что творчество По рассматривается в ней как органическая часть американской интеллектуальной жизни.
Но и здесь автор не смог объединить все свои часто интересные наблюдения в цельной логической концепции. Так, в частности, констатируя пренебрежительное отношение к творчеству По со стороны критиков и литературоведов США (оно несколько меняется в настоящее время), Буранелли не объясняет со всей глубиной этого, на первый взгляд, странного явления. Но ведь основа его очевидна: литература глубокого кризиса, нигилизма, критическое восприятие буржуазной демократии не укладывается в официозно-оптимистическую концепцию социально-исторического развития Америки.
Книга Д. Рейна3 отличается завидной «последовательностью». Рейн хочет быть бескомпромиссным фрейдистом в исследовании творчества Эдгара По. Он считает, что фрейдистский метод соответствует самой сущности литературного произведения, ибо творчество бесконечно далеко от всякого идейного и «внешне-жизненного» содержания и представляет собой лишь особую форму самоанализа художника. Автор привлекает для доказательства своих фрейдистских положений немало биографических материалов, писем, воспоминаний современников и пр. А для того, чтобы факты личной жизни поэта «подпирали» его метод анализа, он весьма сенсационно толкует их, сплошь и рядом расходясь с уже опубликованными, доказательными документами.
Поражает необычайная прямолинейность и упрощенность, с какой Рейн «раскрывает» символы в стихах и новеллах поэта, в которые якобы облечено его «подсознание», ищет простых внешних совпадений с его биографией. Например, лошадь из новеллы «Метценгерштейн», воплощающая страшную, враждебную герою силу, – это, в интерпретации Рейна, преображенный… мистер Аллан (приемный отец поэта), с которым в то время у По были порваны отношения. Мотив смерти интересует автора Только как отражение предчувствия ранней смерти, которое давно преследовало поэта. Новеллы ужаса связываются с садистским комплексом их создателя, который, издеваясь над своими героями и наслаждаясь их страданиями, «мстит» за те мучения, которые сам испытал (нищета, неудачи, обиды от мистера Аллана и пр.).
Стремясь доказать, что психическая основа поэта – «садомазохизм», Рейн искажает ряд фактов биографии По. Так, по его мнению, По сам с болезненным наслаждением шел на муки и унижения, умоляя мистера Аллана о деньгах, но никогда не просил у него работы. Это не соответствует действительности: документально доказано (и об этом писали биографы поэта), что молодой Эдгар настоятельно убеждал приемного отца дать ему работу, но, конечно, не ради того, чтобы делить прибыли в его коммерческом предприятии, а чтобы иметь деньги на издание своих стихов.
Целый ряд рассказов По анализируется с точки зрения отношений поэта с его женой Виргинией. Новеллы о Беренике, Лигейе, Элеоноре, как утверждает Рейн, якобы символизируют неудовлетворенность поэта своими чувствами к Виргинии, что подтверждается каждый раз специально подобранными письмами. Это опять-таки не соответствует фактам: многие биографы, рисуя прелестный, поэтический образ безмерно любящей своего мужа Виргинии, подчеркивали, что и чувства По к ней были глубокие и нежные, хотя и омрачаемые предчувствием ранней гибели любимой женщины. Только с точки зрения «неполноценных чувств» поэта к Виргинии анализируется «Падение дома Эшер», новелла очень значительного содержания. Вряд ли стоит специально говорить о том, что подобный «разбор» произведений далек от науки. Предельная узость фрейдистской литературной концепции превращает творчество большого писателя в оторванное от внешнего мира отражение его подсознательных инстинктов.
Основательная работа профессора Иллинойского университета Э. Дэвидсона4 тоже претендует на то, чтобы анализировать творчество По «изнутри художественного произведения». Аннотация рекламирует это исследование как «современное». Сам автор формулирует свою задачу следующим образом: дать философский анализ творчества поэта, показать, как отражены в нем американские философские и религиозные идеи и влияния европейского романтического идеализма.
Дэвидсон находит в поэзии Эдгара По романтическую эстетико-философскую основу и вместе с этим влияние рационализма XVIII века, сыном которого, как он считает, был американский поэт. Хотя свой анализ Дэвидсон обычно старается ограничить только философско-эстетическими критериями, он все же приходит к выводу – правда, несколько туманно и усложненно сформулированному: в поэтических теориях По и в его гротескно разработанных социальных темах отражено неприятие поэтом «финансового и делового общества».
Симптоматично, что исследователь чувствует необходимость нарушить границы замкнутого философски-эстетического анализа. Он пишет, например, о социальной обусловленности темы роковой близости смерти и любви в произведениях По. Но он понимает эту социальную обусловленность как совершенно прямолинейную связь между социально-бытовыми условиями и поэзией. Оказывается, в период расцвета «демократического индивидуализма» и «экономических успехов» смерть и все, что сопровождает ее, становится выражением социального положения умершего. И тема смерти, таким образом, является социальным самоутверждением поэта. Вульгарность такого анализа не требует комментариев. И подобные утверждения существуют рядом с интересными наблюдениями над поэзией По, с доказательными положениями о романтической философии и эстетике как основе его художественного своеобразия и т. д.
Не слишком высоко оценивая поэзию По, Дэвидсон считает, что в историю американской литературы писатель вошел благодаря своим новеллам. Существенными представляются наблюдения автора над органической связью творчества По с американской литературной традицией. Это важно потому, что в таком случае кризисность его сознания и творчества, нигилистический критицизм и должны объясняться прежде всего не европейскими влияниями, а самой американской действительностью. Говоря о новеллах, Дэвидсон относит юмор По к традициям американского юмора, «юмора фронтьеров», которому свойствен гротеск, серьезность, маскирующая абсурд и нелепость. При этом Дэвидсон высказывает мысли, которые опровергаются его же анализом. Так, он считает, что юмор раннего По, так же как и Твена, возник на основе… бесклассового общества, в котором нет крестьян и аристократов европейского типа, а есть умные и глупые, нормальные и ненормальные…
В анализируемой работе Дэвидсона творчество поэта оказывается раздробленным, в нем самостоятельно существуют отдельные жанры, которые исследователь не может объединить на какой-то основе. Социальный критицизм По, о котором он пишет мимоходом, кажется ему «слабым местом» поэта, который якобы мало интересовался подобными проблемами. В действительности же то, что Дэвидсон называет «социальным критицизмом», неразрывно связано и с поэтическими теориями, и с творческой практикой писателя.
Объяснить «непримиримые противоречия» романтических эстетических теорий и рационализма, «американизма» поэта и кризисных тенденций его творчества не берется и один из знатоков Эдгара По, профессор П. Куинн. Он руководил специальным семинаром, посвященным поэту, уже выпустил книгу о нем, а в 1957 году опубликовал труд об оценке его творчества во Франции5. Куинн пишет, что история восприятия произведений американского поэта французскими писателями, критиками, исследователями помогла ему глубже понять и вернее оценить значение По для истории американской литературы. Он приводит множество примеров недооценки поэта на его родине, цитирует полные презрения отзывы о нем некоторых американских критиков («мрачный и сентиментальный литературный поденщик», «средний вульгарный талант» и т. п.).
Надо отдать справедливость Куинну, он ищет и находит в высказываниях французов те положения и мысли, которые должны помочь разобраться в якобы необъяснимых противоречиях теорий и творчества По. Сам он, правда, как и все остальные исследователи, не объединяет свои наблюдения и тонкие в ряде случаев характеристики отдельных произведений в цельную, убедительную концепцию творчества писателя. Куинн, например, называет Бодлера «политическим союзником» По, потому что оба они «враждебны эпохе» (По – буржуазной Америке), несовместимой с художественным талан» том. И здесь же он излагает мнения некоторых французов, которые называют По «типичным американцем», наследником Франклина, чуждым подлинной поэзии. С их точки зрения, По – янки, для которого математические рассуждения выше эмоций и эстетические теории которого покоятся на позитивистских механистических концепциях. Дальше констатации противоречивых мнений об Эдгаре По Куинн пойти не может, несмотря на проницательность отдельных его суждений.
Итак, ни одно из последних исследований об Эдгаре По не раскрыло определяющих основ его сложного творчества. Ни биографы, ни фрейдисты, ни философы, ни те, кто эклектически соединяет все эти методологические принципы, не смогли, а вернее, не захотели органически связать творчество По с реальными общественно-историческими условиями, его создавшими. В противном случае они должны были бы прийти к заключению, что буржуазно-демократическая Америка с ее официально-оптимистической идеологией, с ее розовой картиной демократической гармонии и индивидуальной свободы создает еще в 30 – 40-х годах прошлого века литературу болезненного нигилистического неприятия этой действительности. Поэт бежит от «эгоистического интереса» в мир «творческой свободы», «незаинтересованной мысли», «чистого искусства»; от стандартизации человека и ложного оптимизма – в мир «демонов превратности», эстетизированной болезни и смерти. Наконец, им неизбежно пришлось бы «духовный аристократизм» поэта и его антидемократические настроения связывать не только сочень условными традициями «вирджинского джентльмена», но и с проницательной в ряде случаев критикой пороков американской демократии, очевидных уже в первой половине XIX века. Только на этом пути можно прийти к подлинно научному пониманию его творчества.