Достоинство слова

В рассказе А. Платонова «Родина электричества» светящаяся революционным энтузиазмом личность, а именно делопроизводитель Степан Жаренов разговаривает только стихами. Он и отношение в губисполком пишет «во вдохновении сердца». «Не мы создали божий мир несчастный, но мы его устроим до конца. И будет жизнь могучей и прекрасной и хватит всем куриного яйца!» и т. д.

Но наступает для делопроизводителя такое, говоря его словами, «стечение обстоятельства», когда он, глубоко переживая за голодных вдов с детьми, забывает про свои стихи и говорит прозой – простые и сердечные слова, вызвавшие у людей «удивление» и «улыбку сочувствия».

Читая современных поэтов, испытываешь желание передохнуть от рифм и услышать такое же освежающее жизненное слово. Очень угнетает «профессионализм» авторов. В поэзии делается дружное дело, чтобы восстановить если не поэтическую структуру, то хотя бы культуру русского стиха, изрядно обмолоченного внешней патетикой. «Общий» уровень культуры стиха сейчас выше, чем, скажем, в 30-е и 40-е годы. Я не говорю, конечно, об отдельных явлениях, – на мой взгляд, вряд ли можно найти что-нибудь равное в современной поэзии лучшим стихам Н. Заболоцкого.

«Профессионально» пишут стихи теперь многие поэты (будем условно называть всех пишущих стихи поэтами: ведь у нас что ни стихотворец – то поэт!). То же самое наблюдается в критике. Здесь множество авторов, особенно из нового поколения, умеющих писать даже «изящно». Но на какой-то достигнутой точке профессионального умения эти критики становятся похожими друг на друга однообразием своего «культурного» писания. Если я скажу, что беда тут в одном: есть талант литературный, а нет главного – так сказать, человеческого таланта, – то, видимо, этим мало что объясню.

Русский стих, когда в поэзию входил Есенин, достиг такой высокой формальной культуры, что, как говорится, дальше некуда было идти. Но вот явился Есенин со своими звонкими, свежими стихами:

Разбуди меня завтра рано,

О моя терпеливая мать!

Я пойду за дорожным курганом

Дорогова гостя встречать…

Есенин прорвал этот истонченный профессионализм, напоминавший уже зачастую гипсовый слепок, изящный, но мертвый. Я говорю об общем уровне поэтической культуры, не о поэтах (при имени Блока, например, пошел бы уже другой разговор). Я понимаю также, что явление Есенина (как явление всякого великого поэта) – это прежде всего проблема социально-философская и что пронзительность его лиризма нельзя понять вне судьбы русской деревни, оказавшейся на историческом острие. Но здесь я хочу напомнить слова Есенина о том, что творчество должно быть «природой».