№5, 2014/Литературное сегодня

Для бессмертных: инструкции. Православная книга сегодня

Читательское представление о том, что такое литература, за последние десятилетия изменилось мало. Читатель ориентируется на знакомые формы — например, роман: автобиографический, детективный, исторический, философский… Подвижность жанров приучила нас к их сочетаниям (роман-притча, роман-комедия, роман-эпопея), но элементы в составе целого мы опознаем — и ассоциируем «литературу» вообще с романом, повестью, поэмой и так далее.

А литературное поле стало иным. В последние десятилетия на передний план выдвинулось многое из того, что ранее к «литературе» не относили. Как писал Ю. Тынянов, «из мелочей литературы, из ее задворков и низин вплывает в центр новое явление»1; и притом сегодня таких явлений не одно и не два. Внелитературные факторы2 последних десятилетий также оказали влияние на искусство слова. Обновление в целом настолько сильно, что литературное поле изменилось в своих существенных свойствах. Рассмотрим их детально, для чего остановимся на малоизученных участках этого поля.

Многообразие новых форм и их сочетаний ярко представлено в литературе, которую называют церковной, поскольку она касается религиозной жизни. Книгами для чтения стали, во-первых, воспоминания, записки, собрания писем — формы хорошо известные. Во-вторых — документы; они приковали внимание читателя еще с оттепельной поры из-за огромного желания узнать правду об истории и человеке, вопреки лживым «кратким курсам». А главное — беседы и проповеди, жития, книги рассказов и разъяснений (вплоть до конкретных советов).

Но «вплывание» (Ю. Тынянов) в литературу новых форм — не единственная отличительная особенность современной словесности. Важный ее признак — соединение жанровых тенденций в сочетаниях настолько разнообразных, что кажется, будто бы вновь возникших форм стало больше, чем форм, знакомых нам по многолетнему читательскому опыту.

Это придает современной литературе сходство с литературой древнерусской и определенно отличает ее от привычной литературы нового времени. Д. Лихачев писал: «Дело не только в том, что одни жанры приходят на смену другим и ни один жанр не является для литературы «вечным», — дело еще и в том, что меняются самые принципы выделения отдельных жанров <…> Современное деление на жанры, основывающееся на чисто литературных признаках, появляется сравнительно поздно»3.

То, что здесь названо «современным», давно стало вчерашним днем. Эпоха литературоцентризма кончилась, и чисто литературные признаки оказались второстепенны для целого ряда жанров новейшей литературы, подобно тому как это было и в литературе Средневековья.

Д. Лихачев обращает внимание на удивительное для нас многообразие жанровых самоопределений в древнерусской литературе: «Действительно, жанровые указания в рукописях отличаются необыкновенной сложностью и запутанностью: «азбуковник», «алфавит», «беседа», «бытие» <…> «обличительное списание», «описание», «ответ», «память», «повесть», «позорище», «показание», «послание», «похвала», «прение», «притча» <…> Точное перечисление всех названий жанров дало бы цифру примерно в пределах сотни»4.

Количество жанров — «в пределах сотни»! Чем это объяснить? «Жанры различаются по тому, для чего они предназначены»5. Разнообразие форм предопределено разнообразием задач, каждая разновидность играет особую роль.

Отсюда еще одна черта, общая для древней и новейшей литературы, — «составные» подвиды: «Книжники очень часто ставят в заглавие произведения одновременно по два жанровых определения, а иногда и больше: «Сказание и беседа премудра…» <…> «Житие и деяние и хождение»», поскольку нередко «древнерусские произведения действительно соединяли в себе несколько жанров <…> например: «Сказание и страсть и похвала святою мученику Бориса и Глеба»…»6

В современной литературе таких «композитных» самоопределений немного. Но всевозможные сочетания жанровых особенностей распространены повсеместно. Разные виды могут быть соединены последовательно, как в Средневековье: лирическое эссе — проповеди — мемуары. Жанры могут быть сплавлены в единое целое, как в литературе Нового времени, — например, роман-притча. Используется и композиция «нанизывания», известная по литературному опыту разных времен и стран.

Как же ориентируется современник, пишущий и читающий, в такой, по видимости, «сложной и запутанной» литературной системе? Легко. В наши дни, как и в Средневековье, ориентиром служит функция7 — или ответ на вопрос, «для чего предназначены» произведения. Функция является и одним из критериев качества: хорошим произведением будет то, которое наиболее точно соответствует своей роли либо успешно решает свою задачу.

Жанров много, еще больше их сочетаний. Не будем здесь ориентироваться на подвид в отдельности («Сказание и видение…», «Сказание и поучение…» в Древней Руси; стихотворное поучение, роман-поучение, пастырское поучение сегодня). Рассмотрим тот составляющий элемент, который присутствует во многих произведениях, хотя он вовсе не исчерпывает жанровую характеристику любого из них.

Вот некоторые из элементов, актуальных для книги сегодняшнего дня.

Элемент дидактики, «научения». Он связан с тем, что «весь мир — огромная школа, и человек имеет все основания пожелать себе, чтобы его как следует «школили» в этой школе»8.

Элемент свидетельства: свидетельства о благодати, о Божием промысле, явленном в обычных и в необычайных событиях, о Духе истины.

Элементы бытописания и нравоописания. Они придают книге сходство с книгой XIX-XX веков, порою глубинное, а порою поверхностное и обманчивое.

Остановимся вкратце на том, какие свойства сообщает книгам каждый из этих элементов. Приводить будем лишь характерные примеры, нимало не претендуя на представительность отбора и полноту охвата, — материал слишком для этого обширен и значителен.

Книга объясняющая, «научающая»

Она ориентирует тех, кто, выйдя из трехмерного обезбоженного мира, осваивает географию новой вселенной. Православные писатели обратились к художественной форме, чтобы сообщить самое необходимое, неотложное. Таковы «Мои посмертные приключения» Ю. Вознесенской, «Димон» и трилогия о Флавиане о. Александра Торика — на этих примерах мы рассмотрим здесь «научающую» беллетристику.

Яркое явление «учительной» литературы — пастырское слово: проповеди, беседы, рассказы, письма… Ценные не только в духовном или в практическом отношении — перед нами яркие образцы ораторского искусства.

Беседы и проповеди нередко записаны на магнитофон, при расшифровке публикатор усердно сохраняет особенности устной речи, живой и непосредственной. Беседа обращена к нам — таким, каковы мы сегодня. Проповеди архимандрита Иоанна (Крестьянкина) и его же «Опыт построения исповеди» постоянно переиздаются и не нуждаются в наших комментариях. Также «Мария и Марфа» — собрание проповедей о. Валериана (Кречетова), с его вступлением о пути евангельских Марии и Марфы и воспоминаниями, озаглавленными «Непрерывность преемства» (о. Валериан — сын иерея и общался с подвижниками, пережившими гонения на веру). Проповеди миссионера о. Даниила (Сысоева), его же «Толкование на Апокалипсис»… Пожалуй, именно в жанре проповеди и беседы — в формах традиционных и утилитарных — более всего проявляется собственно словесное, литературное мастерство.

Письма к пастве — еще более актуальны: в них предложены ответы на вопросы, советы в определенных ситуациях9. Содержание образует систему, например за счет единства адресата, — таковы «Плоды истинного покаяния» схиигумена Саввы (Остапенко). А в письмах о. Иоанна (Крестьянкина) через его ответы разным лицам врывается многоголосье современности — вопросы духовные и житейские: лечение и образование (благословляются), развод (по обстоятельствам), претензии стать монахом, священником, постником (часто на основе превратного понимания их жизни), жилищный вопрос и скандал с «непринятием» паспортов…

В произведениях всевозможных форм создается образ автора и образ адресата. В таких образах нет ничего случайного и внешнего — только глубинные личностные свойства. Важную роль играют поразительные житейские сюжеты, эмоциональные оценки, риторический прием. Утилитарность соединена с лирическим началом, бытописание сопутствует богословию, назидания основаны на покаянии.

Естественные дидактические формы — учебники10, и это тоже книги для чтения; в них обозначена позиция: от выбора научной концепции до эмоционального восприятия.

В других жанрах с наставлениями дело обстоит сложнее: многие отвращаются, едва заподозрив писателя в учительстве, — и это касается не только литературы верующих (вспомним инвективы постмодернистов по адресу шестидесятников). Поэтому восприятие книг с элементом дидактики неизбежно поляризуется: приемлющие берут да радуются, не приемлющие — наоборот.

Книга-свидетельство

Это самое древнее ее свойство: книга — это Библия. В средневековой литературе разные жанры, и не только богослужебные, говорят о Божием Промысле. Свидетельство о Боге никогда не прерывалось, но в Новое время церковную книгу противопоставляют светской, что правомерно.

Сегодня литературная ситуация вновь изменилась: бывшие «утилитарные» формы выдвигаются с периферии в основное русло. Подвижники первых веков христианства свидетельствовали перед лицом языческого мира — автор ХХ-XXI веков делает это перед миром безбожным. Поэтому новые жития пишутся и по древним образцам, особенно когда они адресованы людям Церкви. Но жизнеописания новомучеников пишутся и для широкой аудитории — для всех, кого интересует история. Они приобретают свойства светской литературы ХХ века: документальной книги, исторической повести, «жизни замечательных людей» и т. д. Так, книга «Русские святые и подвижники ХХ столетия» Д. Орехова — о подвиге и святости — притом содержит ранее неизвестные свидетельства, включает главы, сравнимые с разделами научно-популярной книги (разъясняются, например, критерии канонизации святых в Православной Церкви — для непосвященных это будет совершенной новостью).

Книги-свидетельства сегодня — едва ли не самые читаемые. В них более всего новизны и свежести на фоне предшествующей литературы: «Потому что каждому из нас открылся прекрасный, не сравнимый ни с чем мир. И этот мир оказался безмерно притягательнее, нежели тот, в котором мы к тому времени прожили свои недолгие и тоже по-своему очень счастливые годы»11.

Эта новизна содержательная — и она отлита в новые формы. Таковы «Несвятые святые» архимандрита Тихона (Шевкунова), «Небесный огонь» О. Николаевой, «Михайлов день» Н. Павловой… Книга образует единство благодаря задаче, интонации, личности рассказчика, но состоит из подчеркнуто разнородных фрагментов. Так, о. Тихон приводит собственные воспоминания («Начало»), жизнеописания почивших братий («Вредный отец Нафанаил»), житейские анекдоты («О том, как мы покупали комбайны»), «Историю, которая может войти в будущий «Пролог»» (про грешников, принявших в гражданскую войну смерть за веру)…

Каждый из сюжетов не зависит от книги в целом. Это связано и с практическими задачами. Рассказ можно публиковать отдельно (в журнале, в интернете), читать по радио (объем невелик, фабула отчетлива). Но в составе единства отдельная история обнаруживает глубинный смысл, касаясь вопросов, обсуждаемых в других разделах. Книга как целое представляет собою искусное, многогранное произведение — хотя составляющие, по видимости, просты.

Книга с элементами бытописания и нравоописания

Самоцелью в интересующей нас литературе они не являются, но служат организующим началом композиции. Так, книга «Отец Арсений» в последних редакциях соединила историю священника, пережившего ГУЛАГ, и рассказы его духовных чад. Первые части совпадают по материалу с «лагерной» прозой и мемуарами. А в последующих дан материал гражданской и Второй мировой войн, быт советской эпохи — та фактура, которую осваивала и подцензурная, и потаенная литература советского времени.

Вышедшие под разными названиями («Долгота дней», «Первая молитва», «Райские хутора»…) циклы рассказов о. Ярослава (Шипова) посвящены современной деревне. Человек Церкви видит хорошо знакомую фактуру в другом ракурсе — и неожиданно мы получаем ответы на многие из давних безысходных вопросов-сетований.

Быту и нравам современного духовенства и паствы посвящен «Современный патерик» М. Кучерской и ее роман «Бог дождя». Эти книги имеют все привязки к литературному процессу: печатание и рецензии в толстых журналах (писательница сама видный критик), литературные премии. Той же теме посвящена мемуарно-художественная книга Ю. Сысоевой «Записки попадьи», несущая черты личного и объективного свидетельства. Подобную книгу, заметим, хотелось бы получить от представителей каждого «сословия», чтобы из первых рук узнавать, чем люди живы.

* * *

Итак, современная книга связана с решением разнообразных задач — от сугубо литературных до чисто утилитарных.

Игра с жанрами идет давно. Новые формы порою похожи на явления древние, коренные. «Несвятые святые» о.

  1. Тынянов Ю. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 257-258.[]
  2. Ср.: «Вопрос о конкретном выборе пути <…> может быть решен только путем анализа соотнесенности литературного ряда с прочими историческими рядами» (Тынянов Ю., Якобсон Р. Проблемы изучения литературы и языка // Тынянов Ю. Указ. изд. С. 283). []
  3. Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд. М.: Наука, 1979. С. 55. []
  4. Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 57. []
  5. Там же. С. 63. []
  6. Там же. С. 57-58.[]
  7. Ср.: «Литературные жанры Древней Руси имеют очень существенные отличия от жанров нового времени <…> Они возникают не только как разновидности литературного творчества, но и как определенные явления древнерусского жизненного уклада, обихода, быта в самом широком смысле слова» (Лихачев Д. С. Указ. соч. С. 62). []
  8. Аверинцев С. С. Поэтика ранневизантийской литературы. М.: Cod, 1997. С. 166. []
  9. Жанр был распространен и в XIX веке, и ранее: письма Оптинских старцев, свт. Игнатия (Брянчанинова), свт. Феофана Затворника…[]
  10. Например, «Закон Божий» прот. С. Слободского — этому пособию уже полвека; «Библия и история» С. Воробьева и мн. др.[]
  11. Архимандрит Тихон (Шевкунов). «Несвятые святые» и другие рассказы. 3-е изд. М.: Изд. Сретенского монастыря, 2011. С. 7. []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №5, 2014

Цитировать

Бойко, С.С. Для бессмертных: инструкции. Православная книга сегодня / С.С. Бойко // Вопросы литературы. - 2014 - №5. - C. 61-88
Копировать