№4, 1986/Теория литературы

Демон Блока и Демон Врубеля (К проблеме сопоставительного анализа произведений словесного и изобразительного искусства)

Изучение литературного процесса в контексте всей художественной культуры эпохи, в сопоставлении с другими видами искусства осознается современным литературоведением как одно из самых перспективных направлений. «Сближения между искусствами и изучение их расхождений между собой, – считает Д. Лихачев, – позволяют вскрыть такие закономерности и такие факты, которые оставались бы для нас скрытыми, если бы мы изучали каждое искусство (и в том числе литературу) изолированно друг от друга… Мы должны заботиться о расширении сферы наблюдений над аналогиями в различных искусствах. Поиски аналогий – один из основных приемов историко-литературного и искусствоведческого анализа. Аналогии могут многое выявить и объяснить» 1.

М. Бахтин, делясь своими мыслями о перспективах дальнейшего развития науки о литературе, указывал, что одной из самых важных задач современного литературоведения является изучение литературы в «целостном контексте всей культуры данной эпохи» 2. Главную ошибку ученый видел в спецификаторских увлечениях и игнорировании неко

торыми исследователями вопросов взаимосвязи различных областей художественной культуры. При этом «могучие глубинные течения культуры… действительно определяющие творчество писателей, остаются не раскрытыми, а иногда и вовсе не известными исследователям. При таком подходе невозможно проникновение в глубину больших произведений и сама литература начинает казаться каким-то мелким и несерьезным делом» 3.

Тем не менее, исследования в этой области проводятся еще очень робко и явно недостаточно, многие вопросы ждут своего решения, сама методология сопоставительных анализов разных видов искусства остается неразработанной.

Разумеется, данная статья не может претендовать на исследование всех многообразных аспектов проблемы взаимодействия литературы и живописи. Ограничимся более частной задачей: попытаемся на конкретном материале творчества двух выдающихся художников конца XIX – начала XX века А. Блока и М. Врубеля показать те возможности, которые несет в себе сопоставительный анализ произведений словесного и изобразительного искусства, привлечение фактов из области живописи для более глубокого и полного постижения художественного смысла литературного произведения.

При этом мы, конечно, не ставим себе цель «параллельно» рассмотреть все необычайно сложное творчество Блока и Врубеля. Сосредоточим внимание на воплощении ими так называемой «демонической» темы4. Будучи весьма популярной в искусстве эпохи конца прошлого века, эта тема являлась в то же время одной из самых важных и наиболее устойчивых в творчестве этих художников.

Близость художественных натур Блока и Врубеля столь очевидна, что ее отмечают, так или иначе, почти все исследователи их творчества5.

Тем удобнее проследить на этом материале, по каким путям, какими способами осуществлялось взаимодействие их творческих индивидуальностей, определить специфику каждого при решении одной общей художественной темы, выявить, когда эти особенности шли от свойств личного дарования, склонностей натуры, характера творца, а когда диктовались законами поэтического или живописного «языка».

Первое обращение к творчеству Врубеля, увлечение его живописью совпадает по времени с тем периодом в жизни Блока (1904 – 1907 гг.), когда из туманных высоких миров лирики первого тома он впервые спустился на «грешную» землю и окунулся в кипение, мелькание пестрой, жалкой, кошмарной, но многоцветной и, главное, реальной жизни, ощутил дыхание земных и космических стихий, ветер «других миров». Если Блока – автора «Стихов о Прекрасной Даме» привлекали далекие от жизни, бесплотные художники-прерафаэлиты, то теперь ему кажется «своевременнее… действовать кинжалом, как Брюсов, как Врубель» 6. 20 декабря 1903 года Блок писал С. Соловьеву: «Врубель… меня затягивает и пугает реально…» (8, 78).

Весть о болезни Врубеля (последние годы жизни он провел в психиатрической лечебнице) потрясла Блока. Он не мог внутренне примириться с этой трагедией и написал в 1904 году светлое, мажорное стихотворение «Дали слепы, дни безгневны», в котором призывал художника сбросить с себя «сон безгневный», вновь воспрянуть духом и вернуться к своему праздничному и высокому искусству.

Что мгновенные бессилья?

Время – легкий дым…

Мы опять расплещем крылья,

Снова отлетим!

В рукописи стихотворение было озаглавлено «Врубелю», а в примечаниях к нему Блок указывал, что оно было «написано под впечатлением живописи Врубеля» (1, 631).

В этот период, который Блок сам впоследствии назвал периодом «антитезы» символизма, постепенно формируется новая для поэта эстетика крайнего индивидуализма и субъективизма, возникает лирический и поэтический лозунг «Так я хочу» (5, 133), провозглашающий полное своеволие художника. Саму свою жизнь Блок стремится превратить в искусство, раствориться в его стихии. Тогда-то и возникло у Блока новое для него представление об искусстве как «демоническом внушении», о «сладостных», но «опасных» и «губительных»»ядах» вдохновения. Такое понимание искусства формировалось, видимо, не без влияния врубелевского творчества. Это подтверждается некоторыми положениями статьи Блока 1907 года «О лирике». Трактуя в духе своих новых верований образы Врубеля, он здесь прямо соединил лики врубелевского Демона и современного художника, творца, «лирика»: «Среди горных кряжей, где «торжественный закат» смешал синеву теней, багрецы вечернего солнца и золота умирающего дня, смешал и слил в одну густую и поблескивающую лиловую массу, – залег Человек, заломивший руки, познавший сладострастие тоски, обладатель всего богатства мира, но – нищий, ничем не прикрытый, не ведающий, где приклонить голову. Этот Человек – падший Ангел-Демон – первый лирик… Проклятую цветную легенду о Демоне создал Врубель, должно быть, глубже всех среди нас постигший тайну лирики и потому – заблудившийся на глухих тронах безумия» (5, 131).

Демон как объективированный образ появится в поэзии Блока позже, а пока он, иллюстрируя свои мысли и обращаясь при этом к Врубелю, интерпретирует этот образ в духе своих представлений о Демоне, как воплощении артистического, лирического начала.

Интересно, что в этой статье, начатой в июне 1907 года, Блок сближает художника-лирика не только с «падшим Ангелом-Демоном», но, как это ни парадоксально, и с Христом, «Человеком… не ведающим, где приклонить голову». Эта связь более четко выявляется в написанном почти одновременно (30 мая 1907 г.) стихотворении «Ты отошла, и я в пустыне…». В этом программном стихотворении, открывающем знаменитый цикл «Родина», поэт осознает себя пророком, мессией своей страны, «невоскресшим Христом». Причем последние строки («Сын Человеческий не знает, Где приклонить ему главу»), превратившись в «прозу», почти дословно перекочевали в статью «О лирике».

Сохранились воспоминания Е. П. Иванова о Блоке, относящиеся к 1905 году, то есть ко времени первого увлечения поэта живописью Врубеля. Часть их, представляющая записи бесед Е. Иванова с Блоком, дает особенно богатый материал для понимания мыслей поэта

о Демоне и демонизме. Очень важным моментом в этих записях является сближение Демона и Христа, утверждение промежуточной, переходной роли Демона от Сатаны к Ангелу, наконец, чисто внешнее уподобление (идущее несомненно от Врубеля) Демона Ангелу. «Представьте себе, – записал Е. Иванов 14 марта 1905 года, – если бы мы по-человечески всем сочувствовали, всем, всем страданиям и мелким, и глубоким, и сильным и слабым, всем страдающим в мире сочувствовали бы, впитали бы в себя все скорби мира, как губка впитывает воду в себя, – представьте, как бы исказилось от страдания мирового наше лицо, оно бы точно кровавым адским пламенем озарилось, обожглось и не стало ли бы оно лицом Демона?» 7. В отличие от принятого в декадентских кругах сближения демонизма с сатанизмом, подчеркивания в Демоне злых черт, воли ко злу, Е. Иванов (вероятно, в какой-то мере и Блок) трактует здесь этот образ как воплощение мирового страдания и сочувствия страданиям всего человечества.

Интересна для понимания блоковских представлений о демонизме запись одной из сокровенных бесед поэта с Е. Ивановым, сделанная последним 25 января 1905 года: «Мысль Ал. Блока о двоеверии большая, очень большая мысль. Но это не в прежнем смысле раздвоения двоеверного в историческом совмещении языческого и христианского. Нет, чувствуется нечто новое. Какая-то «новая красота» (О ней где-то у Лермонтова в «Демоне») и «красота древняя», не новая, историческая красота ангелов-богов, не знающих еще суда о «новой» – Демона, не знающих суда Сына Человеческого.

Исторически небо выдвигает правду этой «красоты», которая не от богов и ангелов, не от диавола и бесов, а от странного образа Демона, ибо Демон не диавол и не ангел, а до времени ожесточенный, омраченный человек, в нем страдание человека и «Бог не пощадил и мир не спас», но кто же спасет? Сын человеческий. Потому Демон как бы имеет крылья нового предтечи сына человеческого, приготовляет путь Ему в будущем… Все новорожденное в мире приходит демонически и кажется бесовщиной. Всему новому мир противится, восклицая: «что за новость, черт!» 8

Как показывают эти записи Е. Иванова и прямые размышления Блока на эту тему в статье «О лирике», он видел в Демоне некое предчувствие, предтечу новой, невиданной еще красоты человеческой личности, в которой сольются и переплавятся в нечто новое Добро и зло и все земное страдание, видел существо переходного Периода, когда в тяжких духовных муках рождается новая творческая личность. Очеловечение Демона, усиление в нем черт страдания, привели Блока к сближению Демона и Христа, Демона и Ангела. Весьма существенно для нас, что сближение это Блок проводил под влиянием врубелевской живописи. Е. Иванов прямо указывает на творчество художника как на источник их с Блоком размышлений на эту тему. «Вы видели, – писал он, – лик врубелевского Христа в гробу. Лицо бого-человека, проходящего ад, не сродни ли было лицу обожженного адом Демона?» 9

Действительно, творчество Врубеля давало материал для подобных неожиданных сближений. На протяжении всего творческого пути художника преследовали два основных образа, требовавших воплощения: Ангел и Демон. В молодости Врубель хотел написать картину «По небу полуночи ангел летел…». Так началось его приобщение к поэзии Лермонтова. Однако замысел не был осуществлен. Видимо, идея «Ангела» не была ему столь близка, и он оставил этот образ. Но Демон являлся ему до конца дней.

У Лермонтова Ангел и Демон были противоположными и неслиянными началами, хотя двойственность и «демонизм», присущие поэту, сказывались в одинаковых по силе сочувствии и любви к тому и другому10. У Врубеля же наблюдается странное совмещение ликов Ангела и Демона в один. Образ Демона нашел отражение во многих работах художника, даже в его Христе. Мечтая в конце жизни об очищении, просветлении, искуплении грехов, он пишет своих многочисленных ангелов и серафимов, которые должны были стать антиподами Демона. Однако этот роковой для художника образ присутствует и в поздних работах под видом «Шестикрылого серафима» и в других аналогичных обликах.

Это совмещение «серафического» и «демонического» в одном образе у Врубеля не было чуждо Блоку и было им глубоко прочувствовано.

  1. Д. С. Лихачев, Поэтика древнерусской литературы, Л., 1967, с. 32.[]
  2. М.Бахтин, Эстетика словесного творчества, М., 1979, с. 329.[]
  3. М.Бахтин, Эстетика словесного творчества, с. 330.[]
  4. Вероятно, во всей полноте раскрыть эту тему можно лишь -в ряду Лермонтов – Врубель – Блок. Однако в пределах данной статьи сделать это не представляется возможным. Материал поэмы Лермонтова привлекается здесь лишь в самых необходимых случаях. Большая и сложная тема «Лермонтов и Блок», так же как «Лермонтов и Врубель», является предметом специального исследования.[]
  5. Интуитивно эту близость почувствовали еще их современники! При оценке стихотворений Блока критики символистского толка часто прибегали к аналогиям с творчеством Врубеля. С. Соловьев, например, так характеризовал изменение блоковской лирики второго тома: «белые краски исчезали с его палитры, заменялись розовыми, чтобы погаснуть в черно-фиолетовых сплавах, в диком врубелевском колорите» (цит. по кн.: А.Турков, Александр Блок, М., 1969, с. 175). Гораздо позднее И. Иоффе в книге «Культура и стиль» (Л., 1927) проводил сопоставление Блока, Врубеля и Скрябина как самых характерных представителей течения символизма. О «духовном сходстве» поэта и художника говорил искусствовед Э. Голлербах в статье «Врубель и Блок» («Ленинград», 1940, N 9). Влияние врубелевского Демона на стихотворение Блока «Демон» (1910) отмечал П. Громов в монографии «А. Блок, его предшественники и современники» (М. – Л., 1966). Интересной тонко сопоставляется творчество Блока и Врубеля водном из очерков книги В. Альфонсова «Слова и краски» (М. – Л., 1966). Близость творческих исканий Врубеля русским поэтам-символистам, и в первую очередь Блоку, отмечали такие серьезные исследователи-искусствоведы, как Н. Дмитриева (статья «М. А. Врубель», – «История русского искусства», т. X, кн. 1, М., 1968), А. Федоров-Давыдов (статья «Природа и человек в искусстве Врубеля», – «М. А. Врубель», М, 1968), П. Суздалев («Врубель. Личность. Мировоззрение. Метод», М., 1984).[]
  6. АлександрБлок, Собр. соч. в 8-ми томах, т. 8, М. – Л., 1963, с. 79. Даже ссылки на это издание даются в тексте: в скобках указывается номер тома и страницы. Примыкающие к изданию «Записные книжки» Блока обозначаются как т. 9.[]
  7. «Воспоминания и записки Евгения Иванова об Александре Блоке» (публикация Э. Гомберг и Д. Максимова). – «Блоковский сборник», I, Тарту, 1964, с. 392.[]
  8. Там же, с. 390.[]
  9. «Блоковский сборник», 1, с. 392.[]
  10. См.: И.Роднянская, Демон ускользающий. – «Вопросы литературы», 1981, N 5, с. 149.[]

Цитировать

Примочкина, Н. Демон Блока и Демон Врубеля (К проблеме сопоставительного анализа произведений словесного и изобразительного искусства) / Н. Примочкина // Вопросы литературы. - 1986 - №4. - C. 151-171
Копировать