«Человек живет для ушедших и грядущих» (О рассказе А. П. Чехова «Студент»)

В основу статьи положен доклад, прочитанный на конференции «Проза А. П. Чехова на современной мировой сцене», состоявшейся в рамках «Липецких театральных встреч» 21 – 22 февраля 1991 года.

В рассказе Чехова «Студент» драма Пасхи вплетается в саму смысловую структуру. В символическом плане повествования мы движемся от Страстной Пятницы – дня, в который Христу суждено было испить чашу страданий до дна, – до «пира веры» пасхальной утрени.

Известно, что радость Пасхи постигается вполне лишь через трагедию Страстей Христовых.

«Совоскреснуть радостно в душе своей со Христом может только тот, кто проникся Его страданиями» ¹ . На самом деле Иван Великопольский – «студент духовной академии» и «сын дьячка» – проходит через страдание, то есть пронзительно переживает не только трагедию русского народа, русской истории и жизни, но и страсти Христовы. Его драма, как трагедия Петра, ученика Иисуса, есть проблема отречения, отступничества и отрицания, это самый глубокий, быть может, пласт рассказа. Иван движется от ощущения отчаяния, вызванного тем, что происходит в России и жизни, – «не было похоже, что послезавтра Пасха», – к мгновению, когда он вновь обретает веру в изначальную правду и красоту человеческой жизни. Студент Иван Великопольский, как и другой студент – Иван Карамазов, в определенный момент отвергает Божий мир, но в отличие от Карамазова он познает нечто и обновляет свою веру в жизнь и людей.

В первой строке рассказа содержится намек на изменения к худшему: «Погода вначале была хорошая, тихая». В следующей строке предполагается, однако, нечто большее, чем изменение погоды. Чехов как бы антропоморфирует природу: «Кричали дрозды, и по соседству в болотах что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку » (здесь и далее подчеркнуто мною. – Р. Л. Д.). Не все хорошо и спокойно в этом мире. Начальный абзац заключается словами: «…стало в лесу неуютно, глухо и нелюдимо. Запахло зимой». Кажется, мысли Ивана о мире соотносятся с его реакцией на изменения в природе. «Ему казалось, что этот внезапно наступивший холод нарушил во всем порядок и согласие… Кругом было пустынно и как-то особенно мрачно». Посреди этой мрачности Иван «думал о том, что точно такой же ветер дун и при Рюрике, и при Иоанне Грозном, и при Петре, и что при них была точно такая же лютая бедность, голод, такие же дырявые соломенные крыши, невежество, тоска, такая же пустыня кругом, мрак, чувство гнета…».

Как нет согласия и порядка в природе, так нет согласия в жизни народа и России. Мрачные звуки природы – «что-то живое жалобно гудело, точно дуло в пустую бутылку» – соотносятся с завывающим ветром времен Рюрика. Мысль, мучающая Ивана в Страстную Пятницу, – это то, что ничего не изменилось: такой же, такая же, такие же . «…Все эти ужасы, – продолжает думать студент, – были, есть и будут, и оттого, что пройдет еще тысяча лет, жизнь не станет лучше». Горькие слова. Но тут следуют самые страшные слова всего рассказа: «И ему не хотелось домой».

Не возвратиться домой – значит оставить семью, забыть жену, мужа, дочь и сына, мать и отца; не идти домой – значит оставить дом на произвол судьбы; не идти домой – значит отречься от личной ответственности, от долга, от чести, от свободы; не идти домой – значит отрицать моральные, социальные и духовные связи, составляющие основу не только семьи, но и всех форм общества, истории и жизни.

Именно в момент отчаяния Иван, приближается к огородам, к работающим там Василисе и ее дочери Лукерье и к огню, освещающему прилегающие, замли («костер горел… освещая далеко кругом «спаханную землю…»). Слова приветствия, произнесенные Иваном, отражают его мрачные мысли: «Вот вам и зима пришла назад… Здравствуйте!» В первый момент Василиса не узнает Ивана. Однако она тепло отвечает ему: «Не узнала. Бог с тобой… Богатым быть».

1. А. А. Боголепов , Рождество, Страстная и Пасха в Православном Богослужении, Нью-Йорк, 1973, с. 53.[↩]