Англия– Россия: литературные связи. Беседу с Ю. Левиным вела Г. Львова

Г. Л. В 1988 году почетная степень доктора литературы (Doctor of Letters honoris causa) Оксфордского университета (Великобритания) была присуждена вам, ленинградскому ученому. А до этого, как сказал во время торжественной церемонии официальный оратор Джеффри Бонд, за последние двести лет Оксфордский университет присудил эту степень небольшому числу наиболее выдающихся людей из России. Среди них – советские литературоведы и писатели: К. Чуковский (1962), М. Алексеев (1963), А. Ахматова (1965), В. Жирмунский (1966), Д. Лихачев (1967). Как видим, ваше имя пополняет такой впечатляющий список имен, к тому же после двадцатилетнего перерыва.

Хотелось бы знать ваше отношение к самому факту присуждения вам степени honoris causa, ведь эта степень Оксфордского университета считается в ученом мире особенно престижной. И, наверное, такое признание в определенной степени было для вас приятной неожиданностью.

Ю. Л. Должен признаться, что мое отношение к получению почетной степени было двойственным. С одной стороны, конечно, я испытал огромную радость и чувство гордости за то, что удостоился такой высокой чести. А с другой, – когда вспомнил своих предшественников, удостоенных той же чести, мною овладело невольное смущение, ибо не чувствовал себя вправе стоять с ними наравне. И я задумался над вопросом: что же побудило английских ученых дать столь высокую оценку моим скромным трудам. Размышляя над этим, пришел к заключению, что решающую роль здесь сыграла, по-видимому, направленность моих научных занятий. В основном я занимаюсь изучением международных литературных связей, главным образом русско-английских. Уже первая моя статья, опубликованная более сорока лет назад, озаглавлена «Некрасов в Англии и в Америке». В дальнейшем я занимался преимущественно восприятием английской литературы в нашей стране (по моему убеждению, такого рода исследования более плодотворны, когда они проводятся в воспринимающей стране, а не на родине воспринимаемого автора). В выпущенной в 1965 году под редакцией М. Алексеева обширной монографии «Шекспир и русская культура» мне принадлежит немногим меньше половины текста. Этой темой я продолжал заниматься и в дальнейшем.

Итогом этой работы является вышедшая недавно в свет уже индивидуальная монография «Шекспир и русская литература XIX века». Специальную книгу составило мое исследование русского оссианизма, то есть восприятия, освоения и преломления в русской литературной и духовной жизни рубежа XVIII и XIX веков «Поэм Оссиана», созданных шотландцем Джеймсом Макферсоном в 1760-е годы на основании гэльских (кельтских) фольклорных сказаний, бытовавших в то время на его родине. В отдельных статьях я исследовал восприятие в нашей стране творчества Томаса Мора, Джонатана Свифта, Роберта Бернса, Вальтера Скотта, Чарльза Диккенса, английской просветительской журналистики, поэзии английского сентиментализма и т. д.

В большинстве случаев мне приходилось идти по литературоведческой «целине», вводить в научный оборот ранее неизвестные историко-литературные факты. Например, я изучил и в значительной мере опубликовал шекспировское наследие поэта-декабриста Кюхельбекера – переводы пьес и рассуждения о них. Или другая сторона взаимосвязей: восприятие России в Англии. Мною написана статья о недолговечном лондонском журнале под названием «Московит». Пять номеров этого журнала вышли в 1714 году и никогда не привлекали внимания исследователей, да и сохранились-то они, видимо, в единичных экземплярах, – их микрофильм мне удалось раздобыть. Между тем изучение «Московита» позволило дополнить характеристику русско-английских отношений в Петровскую эпоху.

Бывали в моей работе иногда и, так сказать, «негативные открытия». Долгое время, к примеру, считалось, что Ири-нарх Введенский, талантливый переводчик и пропагандист Диккенса и Теккерея в России в середине прошлого века, встречался со своим кумиром, автором «Домби и сына». Однако разыскания в эпистолярном наследии Введенского, сопоставленном с фактами биографии Диккенса, привели к заключению, что встреча эта, несмотря на все старания Введенского, посетившего Лондон в 1853 году, так и не состоялась. Так что «открытия» могут носить самый разнообразный характер. Надеюсь, что работы мои в какой-то степени способствовали расширению и упрочению литературных и культурных связей наших стран, что, полагаю, и побудило руководство Оксфордского университета оказать мне столь высокую честь.

– Ну а как конкретно проходит присуждение степени? Кто еще в прошлом году был удостоен этой высокой награды?

– Присуждение почетных докторских степеней в Оксфорде осуществляется раз в году, в июне, во время общеуниверситетского празднества, называемого Encaenia. Среди удостоенных бывают доктора науки, философии, литературы, медицины, богословия и музыки – по разным специальностям. В этом году почетной степени были удостоены пять человек. Я, к сожалению, оказался единственным доктором литературы, потому что другой кандидат на эту степень, английский профессор Ральф Александр Ли, выдающийся специалист по истории французской литературы, не дожил до торжественной церемонии, – он скончался в декабре 1987 года. Два ученых получили почетную степень доктора науки (Doctor of Science): профессор Кембриджского университета Джон Гердон, исследователь в области клеточной биологии, и профессор Стэнфордского университета (США) Дональд Нут, специалист по компьютерной технике. Две почетных степени доктора музыки (Doctor of Music) были присуждены дирижеру Королевской оперы Ковент Гарден в Лондоне голландцу Бернарду Хайтинку и швейцарскому музыканту Паулю Захеру.

В Оксфордском университете существует обычай одновременно с почетными степенями присваивать так называемую «степень по диплому» (degree by diploma) доктора гражданского права (Doctor of Civil Law) выдающимся политическим деятелям, занимающим высокое положение в своем государстве. В этом году ее был удостоен президент ФРГ Рихард фон Вейцзекер. В речи официального оратора, предшествовавшей вручению диплома, отмечалось, в частности, его выступление против нацизма. Случилось так, что во время торжественной процессии, предшествовавшей церемонии присвоения степеней, мы с президентом шли в первой паре почетных докторов и живо беседовали.

– Юрий Давидович, почетная степень присвоена вам. Но думаю, можно говорить о том, что в вашем лице были отмечены заслуги советской литературной науки, занимающейся проблемами взаимодействия, взаимосвязи разных национальных литератур. Что бы вы могли сказать об опыте, накопленном нами в этой сфере? Расскажите, пожалуйста, о традициях советского сравнительного литературоведения, о ваших далеких и близких предшественниках, о ваших учителях, весомость научного вклада которых, как упоминалось выше, была подчеркнута официальным оратором в речи на церемонии присуждения степени.

– Ответить на этот вопрос коротко трудно, но постараюсь.

В. Жирмунский, опираясь на достижения отечественной филологии, заложил основы советского сравнительного литературоведения, рассматривающего восприятие иноязычных литератур как активный процесс, обусловленный и определяемый потребностями воспринимающей литературы, ее бытием и развитием.