А. В. Карельский. Метаморфозы Орфея. Беседы по истории западных литератур

В книге соединились разные жанры, но ее основу составляют лекции, прочитанные А. Карельским в разное время и восстановленные составителями по авторским черновикам. Это издание — третий том в серии лекций Карельского¹. Открывают его пять лекций о средневековой немецкой литературе.

Основная тема книги — исследование проблем немецкого романтизма. Исходным пунктом служат не философские труды романтиков, не их сознательные теоретические установки, а непосредственно творчество литераторов начала XIX века, мировоззрение, общие проблемы, поднимаемые в произведениях (хотя вопрос о теоретическом наследии романтиков тоже попадает в поле зрения исследователя). Диапазон авторов, к которым обращается исследователь, достаточно велик: здесь У. Вордсворт, А. Пушкин, М. Лермонтов, Г. Гейне и многие другие. Далее круг исследуемых авторов сужается, автор переходит непосредственно к изучению проблем немецкого романтизма.

Карельский не отказывается от рассмотрения социально-исторических факторов, но делает это не вполне традиционно. Автор называет романтиков «первыми критиками буржуазного века» (с. 120), однако буржуазность не имела для романтиков классовых или сословных границ. Буржуазность — это стиль жизни, предполагающий «господство всеобщей усредненности» (с. 120). Автор говорит и о факте размежевания романтиков с просветительской философией XVIII века.

Уже в первой обзорной лекции о романтическом мироощущении формулируется главная, вызывающая интерес концепция романтизма как искусства центробежного, культивирующего идею ухода. Согласно Карельскому, романтики создали свой «антимир»: «Они начали оформлять всю систему по принципу «анти»» (с. 138). Карельский выделяет несколько аспектов, характеризующих романтическое мировоззрение: культ чувства, детства, ощущение тайны бытия.

А. Карельского отличает стремление к детальному анализу любого феномена, связанного с эпохой романтизма. Так, говоря о «культе чувства», автор сразу же делает уточнение: под «чувством» романтики имели в виду «принцип не эмоционально-чувственный, а духовный» (c. 129). Также существенно замечание о взаимодействии разумного и эмоционального начал в эпоху романтизма: «романтики <…> пользовались разумом для анализа принципа чувства, воображения, интуиции» (с. 132).

Во второй лекции автор расширит этот перечень и среди важных черт романтического сознания назовет центробежность, утопичность, волюнтаристичность, максималистичность, полярность.

Развивая мысль о концепции «ухода», автор выделяет одну из ключевых метафор романтиков — метафору «воспарения». Мир для романтиков дуален, он имеет «верх» и «низ». Для романтического героя важна идея «воспарения», отталкивания, ухода, «отпадения». Свою мысль Карельский иллюстрирует массой примеров, взятых из литературных произведений: это и «Кавказский пленник» Пушкина, и «Тинтернское аббатство» Вордсворта, и ода Кольриджа «Франция».

По мнению Карельского, романтизм — это философия и искусство безоговорочной свободы. Нельзя не согласиться и с утверждением автора о том, что одним из основных принципов романтизма становится не только «центробежность», но и тяга к абсолюту. Собственно, «уход» романтиков и оказывается продиктованным их тягой к абсолюту. По мнению Карельского, это стремление заводит романтиков в тупик. Не менее интересными и оригинальными оказываются рассуждения о возможных вариантах выхода из кризиса: о возникновении принципа относительности, об обращении к народной проблематике.

Принцип «отпадения» понят Карельским очень широко — это, прежде всего, отказ от традиционной морали, продиктованной религиозной традицией. Именно поэтому проблемными для романтиков становятся вопросы этического характера, вопросы, связанные с религией.

Рассуждения о немецком романтизме справедливо открывает описание деятельности йенского кружка романтиков, исследование их теорий, связанных, в основном, с концепцией иронии и искусства как такового. Автор посвящает лекции отдельным авторам: Новалису, Л. Тику, Г. фон Клейсту, А. фон Шамиссо, Э. Т. А. Гофману, Г. Гейне. Из лекций видно, насколько блестящим лектором был А. Карельский: его рассказ увлекателен, анализ поэтики перемежается биографическими подробностями, экскурсами в историю философии и религии, сопоставлениями с русской и европейской литературами.

Лекции замечательны еще и тем, что в них, помимо обширного фактического материала, обязательно присутствует обобщающее мнение самого Карельского. Каждый автор — это веха в развитии романтизма. У Новалиса «резкое разделение сфер поэзии и прозы, идеала и реальности <…> не принимает характера конфликта» (с. 212). Так, оптимизм Новалиса возможен «только при условии полного отключения сферы реальной жизни» (с. 211). А творчество Г. фон Клейста знаменует «симптомы внутреннего кризиса романтического антропоцентризма» (с. 253).

В ряду этих авторов особое место принадлежит Гофману и Г. фон Клейсту. В книгу включено и предисловие автора к книге, составленной К. Гюнцелем (Гофман Э. Т. А. Жизнь и творчество. Письма, высказывания, документы) Анализ этого издания непринужденно перетекает в размышления о месте Гофмана в литературе романтизма. Гофман для А. Карельского ищет синтез между идеалами йенского и гейдельбергского романтизма, но «…поиск синтеза прежде всего в том, чтобы не повторять крайностей тех и других» (с. 385). Работы А. Карельского отличает как стремление на основе глубокого, подробного анализа приходить к обобщенным выводам, так и умение «схватывать» суть проблемы и давать ей оригинальную интерпретацию.

Восстановленные по авторским черновикам, лекции не всегда завершены, в том числе и в формулировках основных концепций и понятий.

Работы А. Карельского тематически поделены составителями на две части: статьи о литературе романтизма («Революция социальная и революция романтическая», «Золотой век романтической поэмы» и статьи о связи литературы XIX века и модернизма). Многие темы, рассматриваемые в статьях, продолжают темы, заявленные в лекциях. Так, в статье «Революция социальная и революция романтическая» Карельский делает интереснейшую попытку создать психологический и социальный портрет целого поколения — поколения ранних романтиков, проанализировать изменение их отношения к событиям 1789 года. Все это автор делает с опорой на документальные источники и приходит к аргументированному выводу, что отправной точкой романтизма явилось: «…разочарование в революции, а не начальное воодушевление ею» (с. 338).

Статья «Золотой век романтической поэмы» представляет собой исследование поэтики поэмы начала XIX века. Здесь автор подчеркивает такие особенности поэмы, как ее стремление к лирическому и драматическому началам.

Работа А. Карельского продолжает традицию изучения литературы романтизма, поэтому приведенная рецензия на книгу Н. Берковского так же, как и сопутствующие материалы (отрывки из писем, отзывы), оказывается здесь нужной.

В концепции Н. Берковского автор не принимает, прежде всего, понимание романтизма как искусства непротиворечивого. В рецензии поставлены вопросы, ответы на которые Карельский пытается найти в лекциях: «…разве самому йенскому романтизму не присущи были сомнения в безоговорочной правоте своих постулатов и не воплощались ли эти сомнения уже в художественных и теоретических документах того времени?» (с. 429).

Если Н. Берковского в самом начале книги «Романтизм в Германии» интересуют художественные и философские концепции ранних романтиков, то А. Карельский выбирает несколько другой подход к привлекающей его внимание эпохе.

В своих лекциях и статьях Карельский неизбежно стремится к широте охватываемого материала, к анализу его в разных аспектах. Автора интересуют как «горизонтальные», так и в «вертикальные» связи романтиков. Если Карельский пишет о трактате Новалиса «Христианство или Европа», то он не может не сказать о близости идей Новалиса и другого философа XIX века П. Чаадаева. Когда Карельский говорит о Брентано, он размышляет в целом о феномене крайней религиозности, которая была характерна для Ф. Шлегеля, Шатобриана, С. Кьеркегора.

«Вертикальная» проекция романтизма для Карельского — это литература модернизма, XX века. Этой теме Карельский посвящает статью «Модернизм XX века и романтическая традиция» (по материалам доклада). Преемственность литературы XX века по отношению к литературе романтизма автор видит, прежде всего, в положении автора, в установке художника «на свободное самовыражение» (с. 561). В этой статье намечены основные линии соположения литератур двух эпох (и такая краткость обусловлена самим жанром доклада), основная же концепция автора, как кажется, требовала бы более детальной аргументации и разработки.

Исследования Карельского стремятся к анализу феномена романтизма на разных уровнях: социально-историческом, мировоззренческом, художественном.

Работы Карельского глубоки, продуманы и увлекательно написаны, поэтому книга может быть предназначена не только для специалистов, но и для широкой читательской аудитории.

Ю. ДАНИЛКОВА

1. Cм.: Карельский А. В. Метаморфозы Орфея. Беседы по истории запад+
   ных литератур. Вып. 1. Французская литература XIX века. / Сост.
   О. Б. Вайнштейн. М.: РГГУ, 1998; Карельский А. В. Метаморфозы Орфея.
   Беседы по истории западных литератур. Вып. 2. Хрупкая лира. Лекции и
   статьи по австрийской литературе ХХ века / Сост. Э. В. Венгерова. М.:
   РГГУ, 1999.[↩]