А. Х. Гольденберг. Архетипы в поэтике Н. В. Гоголя: монография

В книге А. Гольденберга изучается проблема трансформации и функционирования в поэтике Гоголя фольклорных и литературных архетипов, генетически связанных с народной обрядовой культурой и традиционной для народных мифопоэтических представлений топикой, с библейской символической образностью и сюжетами средневековой христианской литературы. Автор привлекает для сопоставления значительный по объему фольклорно-этнографический и историко-культурный материал, что наряду с опорой на исследования ведущих отечественных и зарубежных фольклористов и этнологов, а также специалистов по исторической поэтике, позволило ему сосредоточить внимание на важнейших и малоизученных аспектах гоголевского творчества.

Так возникает, например, «возможность дерзкой параллели между Павлом Ивановичем Чичиковым и апостолом Павлом» (с. 131), не просто отмеченной, но подробно развернутой исследователем. Учитывая системный характер символики Гоголя, склонного к предельным обобщениям и парадоксальным образным аналогиям, А. Гольденберг раскрывает значение идеи имитации (то есть подражания высшим образцам) в художественном сознании писателя, соотносящего сюжетную судьбу «низкого» героя с универсальной моделью преображения человека.

Проведенная параллель выглядит тем более убедительной, что чуть ранее, говоря об архаической основе разнообразных превращений в мире Гоголя, автор именно метаморфозу рассматривает как важнейшую категорию гоголевской поэтики; подчиняясь законам этой поэтики, фольклорные и литературные архетипы вступают в отношения взаимоосвещения и взаимоотражения. И если сопутствующий Чичикову мотив подмены (как формы фольклорного превращения) характеризует миражность его деятельности «приобретателя», чреватой духовной смертью, то обращение Гоголя к архетипам учительной литературы дает возможность указать герою, забывшему о назначении человека, «дорогу к духовному преображению» (с. 91).

Показательный для поэтики Гоголя синтез архетипов фольклорного и литературного происхождения А. Гольденберг демонстрирует на примере топоса «земного рая», исключительно актуального для оставшегося незаконченным второго тома «Мертвых душ»; как показывает специальный анализ, рисуемые в сохранившихся главах утопические картины «райской» жизни спроецированы и на идеальные образы обрядовой поэзии, и на представления о рае, сформированные в апокрифических текстах и характерные для дидактических жанров древнерусской литературы.

То, что подобный синтез был весьма органичным для художественного мышления писателя, доказывает и разбираемый в книге дантовский архетип. В научной литературе давно отмечена близость структурных принципов «Божественной комедии» и «Мертвых душ»; будучи внимательным к работам своих предшественников, выводы которых он обобщает, А. Гольденберг заново обращается к общим для двух поэм пасхальным мотивам и образам, выявляя значимые для гоголевского замысла фольклорные и книжные источники и тем самым приближая нас к ответу на вопрос, «как могли сопрягаться» у Гоголя «католическая концепция чистилища» и «»православное учение о спасении души» (с. 181).

Между двумя разделами монографии («Фольклорные архетипы в поэтике Н. В. Гоголя» и «Литературные архетипы в поэтике Н. В. Гоголя») существуют принципиальные для ее научного сюжета смысловые переклички; казалось бы, прямые и обратные связи, соединяющие конкретные аналитические разборы в единое целое, каким предстает рецензируемая книга, диктуются самим материалом исследования, однако дело тут в организации и интерпретации этого материала.

Разделяя концепцию Д. Медриша, согласно которой фольклор и литература являют собой две части художественной словесности, под фольклором А. Гольденберг имеет в виду «всю совокупность вербальных и невербальных форм народной культуры»; при таком подходе фольклор и литература оказываются «еще и подсистемами национальной культурной традиции в целом» (с. 9). Примечателен в этой связи анализ архетипа богатырства, значимого для гоголевской типологии характеров и для замысла гоголевской поэмы с ключевой для нее идеей преображения человека, а также архетипа блудного сына, ставшего и в русской культуре, и у Гоголя одной из основных моделей кризисной судьбы человека.

А. Гольденбергу – и это надо отметить особо – удалось избежать такой реальной для историко-литературных работ опасности (о ней предупреждал в свое время Е. Мелетинский), как архаизация литературы и, соответственно, модернизация архетипов, восходящих к мифологической и фольклорной архаике; его понимание и оценка роли и фольклорных, и литературных архетипов в поэтике Гоголя отличаются и научной взвешенностью, и столь необходимым филологу здравым смыслом.

В рецензируемой книге, что видится ее главным достоинством, убедительно показано и доказано, что архетипы не просто трансформируются Гоголем, но существенно обновляются; потому они и оказались значимыми компонентами смысловой структуры его произведений и важнейшим элементом его художественного языка.

В. КРИВОНОС

г. Самара