Тайная архитектура «цветов зла». Перевод с французского М. Глазковой, А. Цветковой

Барбей д’Оревилли в статье от 24 июля 1857 года, предназначенной для журнала «Страна» (Le Pays) и опубликованной в «Приложении», которое Боделэр хотел присоединить к третьему изданию «Цветов зла», писал следующее: «Не стоит здесь сомневаться: в книге г-на Боделэра каждое стихотворение, кроме удачных деталей и счастливой мысли, имеет весьма важное значение в целом, в ансамбле, по месту, которое оно в нем занимает, – а потому его и нельзя, без ущерба для целого, цитировать отдельно. Художники, умеющие различать линии под роскощью цветущих красок, отлично распознают, что здесь есть тайная архитектура, известный план, задуманный поэтом мечтательным и упрямым. «Цветы зла» вовсе не случайный сборник лирических пьес, рассеянных по вдохновению и собранных лишь для того, чтобы собрать их в одну книжку. Нет. Они не столько отдельные пьесы, сколько поэтическое целое, очень крепко сплоченное воедино. С точки зрения искусства и эстетического восприятия они много потеряли бы, не будучи прочитанными в том порядке, в котором поэт осознанно расположил их»¹..

Чтобы изучить это строение и отдать себе отчет в том, какой общий эффект Поэт хотел произвести, нужно сравнить Списки трех изданий, особенно двух первых, которые были составлены самим Боделэром. Само собой разумеется, что порядок стихотворений определен уже после и не был обдуман заранее. Боделэр, как Бальзак, сделал свое Произведение единым целым после того, как составил отдельные части. Единство, о котором говорит д^‘Оревилли, свойственно самой натуре Поэта: все части его произведения соответствуют особенностям его темперамента и его гения; они, соединенные между собой таинственными связями, содействуют воссозданию личности, подобной которой еще не было, беспримерной в своей оригинальности. В этой книге вся душа и жизнь поэта, с ее мечтами в лазури, с ее культом Прекрасного, с ее сплиническим идеалом, с ее безудержными страстями. Сплин и Идеал – верное название произведения, которое содержит 79 стихотворений. Но вот, тщательно расположенные в незыблемом порядке образы садистского сладострастия и ужаса, которые неотступно преследуют поэта, – это десять леденящих душу поэм Цветов зла. Затем в первом издании следовали богохульства трех стихотворений, названных Мятеж. После Мятежа 5 стихотворений воспевали Вино, которое приблизило смерть поэта, – и три стихотворения Смерти заключали книгу, как Смерть, которая закрывает книгу лазурных мечтаний и кровавых экстазов. Это автобиография, символическая и глубокая, христианская, несмотря ни на что, масштабы ее не имеют себе равных.

Во втором издании Поэт сохраняет строение больших частей, изменяя их порядок. После Сплина и Идеала нужно, чтобы декорации составляли ансамбль, и он располагает 18 стихотворений под новым названием Парижские картины. В их число входят 9 новых стихотворений. Эти «полотна» расположены таким образом, чтобы производить впечатление единства. Пейзаж подобен введению, которое заключает в себе мотивы всего произведения. Предрассветные сумерки, один из безусловных шедевров сборника, блестяще завершают картину Парижа. Автор во втором издании хотел, чтобы Вино предшествовало Цветам зла, после которых идет Мятеж, и книга снова заканчивается Смертью с ее ясными и безмятежными стихами, в которых нет горьких мыслей и мрачных ужасов из других частей книги.

Чтобы подтвердить это утверждение и дать читателю возможность изучить тайную архитектуру Цветов зла, мы приводим здесь три списка оглавлений трех изданий с краткими примечаниями, в которых можно найти мысли, полезные для будущего издания <…>

Сравнивая эти три списка, мы, во-первых, отмечаем, что второе издание содержит неточность; читаем:

1. d’Aurevilly J. Barbey. Appendice // Baudelaire Ch. Les Fleuers du Mai. Paris: Caiman-Levy, [1868]. P. 375 (прим. Урусова). Перевод процитированного отрывка из статьи Барбе д’Оревильи дается в редакции Урусова: РГБ. Ф. 311: Карт. 7. N 5. Л. 48 – 49.[↩]