Июльскую подборку редакция журнала «Вопросы литературы» решила посвятить Владимиру Маяковскому. В подборке вы найдете неизвестные статьи и агитстихи поэта и мемуары его школьного друга; разберетесь в сложных взаимоотношениях Маяковского с Ахматовой, Фетом и Чуковским; узнаете, о ком был написан «Гимн критику» и почему Маяковского называли мудрецом.
«Мой школьный друг Маяковский»
На одной из карабкающихся в гору улиц города Гагры, в доме, обвитом виноградными лозами, жил крепкий коренастый человек, которого никак нельзя было назвать стариком, хотя, когда мы познакомились, ему было уже семьдесят лет. Звали его Николаем Виссарионовичем Джанашия. Мы часто были его гостями и каждый раз, забывая о времени, часами слушали рассказы о его жизни, богатой интересными встречами и событиями. Инженер-гидротехник по образованию, Н. Джанашия очень любил литературу. Он был знаком со многими известными писателями и поэтами и в Грузии, и в России, и во Франции, где жил до революции. Умер Джанашия весной 1965 года. В детстве Николай Виссарионович учился с Маяковским. Ниже публикуются его воспоминания об этом в нашей записи.
Публикацию подготовили Михаил Долинский и Семен Черток
Маяковский в Куоккале
Статья посвящена анализу терминотворческой стратегии и в целом философии языка М. Эпштейна на основе его недавних изданий:
Как-то (это было в начале 1941 года) я спросил К. Чуковского, не знает ли он, кто жил в 1915 году на даче Колегари в Куоккале? Я обратил его внимание на адрес, по которому было послано единственное письмо М. Горького В. Маяковскому: «Ст. Куоккала, дача Колегари, Т. А. Богданович. Для Вл. Маяковского». Ведь Чуковский жил в те годы в Куоккале и встречался с Маяковским тем самым летом 1915 года…
Корней Иванович ответил мне: «Да, знаю. Т. А. Богданович — это Татьяна Александровна Богданович, жена Ангела Ивановича Богдановича, известного критика и публициста, писавшего в «Мире божьем», и сама писательница, переводчица, друг Владимира Галактионовича Короленко, племянница Иннокентия Анненского».
Корней Иванович дал мне адрес, и я написал Татьяне Александровне в Ленинград, просил разрешения задать ей несколько вопросов о ее знакомстве и встречах с Маяковским. Через некоторое время, получив любезное согласие, я послал свои вопросы. Письмо Т. Богданович, где она ответила на эти вопросы, печатается ниже.
Текст подготовил Василий Катанян
Ахматова и Маяковский
В 1920 году Чуковский неоднократно выступал с лекцией «Две России (Ахматова и Маяковский)». Он читал ее и в Петрограде — в Доме искусств, и в Москве — в Политехническом музее. В начале 1921 года статья «Ахматова и Маяковский» была напечатана в журнале «Дом искусств», № 1, выходившем под редакцией М. Горького, М. Добужинского, Евг. Замятина, Н. Радлова и К. Чуковского. Хотя журнал из-за разрухи печатался мизерным тиражом, публикация статьи вызвала множество откликов в литературных кругах. Отзывы о ней встречаются в рецензиях и письмах М. Горького, С. Есенина, М. Кузмина, А. Луначарского, К. Федина и других.
Статья Корнея Чуковского, публикация Елены Чуковской
Чуковский — Харджиев — Маяковский:
о ком был написан «Гимн критику»?
Знакомство Корнея Чуковского с Маяковским произошло в 1913 году во время совместных выступлений на вечерах футуристов. В воспоминаниях Чуковского «Маяковский» этот ранний период представлен довольно незначительными эпизодами, среди которых упоминается их общая попытка найти издателя для книги Маяковского «Кофта фата». Далее воспоминания переключаются на лето 1915 года, когда Маяковский поселился в дачном поселке Куоккала, где Чуковский жил с семьей круглый год.
Статья Евгении Ивановой
Маяковский во весь рост
Я думаю, что действительно настала пора повнимательнее рассмотреть, что представляет собою Маяковский как поэт. Во-первых, сейчас уже можно подвести итог его литературной работе, так как она фактически закончена. Талантливый в 14-м году, еще интересный в 16-м, теперь, в 27-м, он уже не подает никаких надежд, уже безнадежно повторяет самого себя, уже бессилен дать что-либо новое и способен лишь реагировать на внешние раздражения вроде выпуска выигрышного займа, эпидемии растрат, моссельпромовских заказов на рекламные стишки. А с другой стороны, при наличии массовой тяги к литературе, он неизбежно попадает в поле зрения молодежи, в качестве чуть ли не классика, чуть ли не академика, украшенного орденами за былые литературные победы. Обширные кадры начинающих поэтов ориентируются на Маяковского, учатся у него — и в результате заболевают тяжелой литературной корью. Подражательство — всегда болезнь литературных отроков, но подражательство дурным образцам — болезнь тяжелая.
Из книги Георгия Шенгели
Кантианец Пушкин и мудрец Маяковский. Заметки на полях недавних публикаций
Книга покойного Карла Кантора о Маяковском «Тринадцатый апостол» — еще один подступ к проблеме «философия — поэзия», хотя сам Кантор предпочитает говорить не о философии, а о мудрости. Эта мудрость — даже не та «имманентная философия», которую Гершензон «формулировал» у Пушкина в известной статье; она описывается Кантором как некая сверх-философия, почти библейская Премудрость Божия: «Кроме апостола Павла, все другие — все двенадцать <апостолов> — были неграмотны, но они были не менее мудры, чем, скажем, софисты времен Платона. Мудрость древнегреческих софистов была мудростью рациональной, а мудрость апостолов, как до них ветхозаветных пророков, была мудростью веры, мудростью иррациональной, превышающей мудрость науки. Владимира Маяковского, уступавшего, скажем, Борису Пастернаку в обширности знаний мировой культуры (но не невежественного, как утверждают иные), можно было бы назвать самозванцем, если бы не унаследованная им мудрость веры…»
Статья Евгения Абдуллаева
Маяковский и Фет
Владимир Владимирович Маяковский родился на следующий год после смерти Афанасия Афанасьевича Фета. Именной указатель Полного собрания сочинений поэта показывает, что во всех его многочисленных стихах, поэмах, статьях, выступлениях, письмах, составивших тринадцать томов, Фет упоминается лишь трижды.
Все это вроде бы говорит о том, что сама постановка темы «Маяковский и Фет» едва ли правомочна. Действительно, ни о заимствованиях, ни о влиянии здесь речи быть не может. Маяковского не причислишь к тем, кто стремится установить свою «поэтическую родословную», кто считает себя последователем и наследником того или иного из поэтов прошлого. Разумеется, и его творчество опирается на устойчивые традиции отечественной поэзии, но одна из особенностей Маяковского в том и состоит, что он постоянно нуждался в оппонентах, дающих повод к спору. Он часто и охотно ополчался на современников — от Северянина до «кудреватого Митрейки», не останавливался и перед авторитетом классиков, бессчетны его явные перифразы и пародии (обычно не сатирические, а ироничные), реже встречаются скрытые подражания.
Статья Евгения Сергеева
Неизвестные агитстихи поэта
Статья И. Шайтанова «И все-таки — двадцать первый…» возобновила дискуссию о современной поэзии, предыдущий «раунд» которой, напомню, прошел на страницах «Вопросов литературы» в середине нулевых. Спор вращался тогда вокруг бренда «новейшая поэзия» и того, что есть «современность» поэзии в целом. За прошедшее пятилетие споры эти потеряли накал. Что-то из
Во время одного из выступлений в Киеве в 1928 году, указывая на стоящий перед ним микрофон, Маяковский сказал: «Я гораздо больше рад этому многоуважаемому микрофону, который разнесет мои слова, чем трем тысячам тиража какого-нибудь издания…» Когда же Маяковский начал сотрудничать с радио, когда он впервые появился в эфире? В письме из Мексики к Л. Брик от середины августа 1925 года, посылая в Москву новые стихи с просьбой передать их в разные газеты и журналы, Маяковский в заключение писал: «Все вместе предложи Радио-Росте». Видимо, к этому времени какие-то отношения с радио уже существовали. До этого имя Маяковского мелькнуло в одной провинциальной газете в сообщении о праздничном концерте, который будет передаваться из Москвы 2 мая 1925 года.
Публикация и примечания Юрия Фединского
Трагедия В. Маяковского
«Владимир Маяковский»
Первая крупная вещь Маяковского имела мало шансов быть понятой сразу и всерьез. Скандальный спектакль в петербургском «Луна-парке» в лучшем случае подытожил футуристическое турне 1913 года. Созданная в пору шумного самоутверждения футуризма и носящая эпатирующий характер, трагедия воспринималась в основном как очередной демарш футуризма — своего рода поведение внутри искусства, но не само искусство.
Последовавшие затем поэмы кое-что прояснили в трагедии: она стала вписываться в логику пути Маяковского. Оказалось, что в ней предсказана общая композиция поэм: решительная заявка героя (в образно-стилистической норме «я — вы»), затем выход героя «на улицу», к людям, в целый мир и, наконец, возвращение в себя, трагическое подведение итогов. Крепли и усложнялись связи Маяковского с эпохой, возрастал революционный потенциал его поэзии, однако героя его и дальше, во всем дореволюционном творчестве отличали две крайние черты — наступательный пафос и безысходный трагизм, сила и бессилие.
Статья Владимира Альфонсова
Неизвестные статьи Владимира Маяковского
В выходившем до революции «Кине-журнале» трое исследователей творчества Маяковского — Б. Милявский и, независимо от него, работающие вместе Р. Дуганов и
В. Радзишевский – обнаружили большой цикл статей поэта, печатавшихся под различными псевдонимами. Милявский атрибутировал 14 статей, подписанных псевдонимами Владимиров, В. Владимиров, В-ов. Принадлежность этих статей Маяковскому доказывается в его вступительной статье. Дуганов и Радзишевский в выдвигают доказательства, что в «Кине-журнале» напечатаны 24 статьи Маяковского под псевдонимами «Владимиров» (и его модификациями) и шестью другими. Не повторяя, естественно, аргументов Милявского и кое в чем даже расходясь с ним, они приводят новые обоснования. Разумеется, и оценка значения этих статей в идейно-художественной эволюции Маяковского, и аргументы, положенные в основу атрибуции, могут в дальнейшем потребовать обсуждения и уточнения. Журнал — из-за ограниченности места — печатает 19 наиболее интересных статей Маяковского.
Вступительные статьи Бориса Милявского, Рудольфа Дуганова и Владимира Радзишевского