Одним из финалистов литературной премии «Лицей» 2025 года в номинации «Поэзия» стала Юлия Крылова – поэт, переводчик, эссеист. Автор книг, лауреат иных литературных премий, ведущая авторской колонки о современной поэзии на портале «Лиterraтура». То есть человек, в поэзии искушенный. Попробуем пристально прочитать одно из стихотворений из ее «лицейской» подборки:
где ошибаются другие, а не мы и изучают в скомканной постели, как гласной притворившееся тело звучит на языке глухонемых,
где в поисках белья руками шарят и каждый возвращается в свой дом — любовь ночная улетает днем, как после праздника воздушный шарик;
потом летят по разным городам и городят там правду, только правду, что в одиночестве бродили по горам и любовались в одиночестве ландшафтом;
в елейном меде мертвая оса — душа уходит в выси золотые и вспоминает глупости земные — роман курортный, черствый круассан.
Забавное дело – это пристальное прочтение одного стихотворения. В одной стороны, автор разбора притворяется Богом и утверждает, что именно он сейчас раскроет все смыслы, каждой строки, каждой строфы и всего стихотворения в целом. С другой стороны, авторы-поэты так избалованы всевозможной метафоричностью и интертекстуальностью, что поэт, написавший стихотворение, поддающееся однозначной трактовке, в наше время однозначно может считается графоманом.
А потому заявлю сразу: мой разбор – мои правила. Уж как отынтерпретирую, так оно и будет, прошу любить и не жаловаться. Для придания разбору солидности и научности он будет вестись от первого лица множественного числа.
Разбираемое нами стихотворение звучит вполне классически и в русской традиции. Пяти-, местами – шестистопный ямб. Что это нам дает? Что оно, согласно толкованию семантического ореола метра, о любви, о времени, местами о смерти.
Ну, допустим. Но об этом не надо догадываться по размеру. Тут очевидный случай.
Интересней, на наш взгляд, отсутствие заглавных букв. Как будто Стихотворение (с большой) превратилось в стихотворение (с маленькой), как неважная болтовня о неважном, с потерянным где-то началом разговора:
где ошибаются другие, а не мы…
Где, где «ошибаются»? Уже не услышим, не успели к началу этого странного монолога, похожего на проборматывание, да и точка там всего одна, в самом конце. Так, монолог на грани сна. Где «ошибка» сразу и утверждается, и отрицается как ошибка. Ну, в самом деле, если кто-то начнет разговор так: «Ой, господи, ну все ж мы про себя думаем, что с уж с нами-то такого не случится», то мы сразу поймем, что уже все случилось и сейчас мы это все будем обсуждать, но обсуждать очень по-доброму. Так работают эти фразы. И тут, говоря «ошибаются другие, а не мы», поэт как бы сразу признает ошибку и одновременно проявляет снисходительность к ее совершению.
Образ скомканной постели вполне очевиден – страсть, секс. В сочетании с ошибкой, видимо, не законно-семейный.
С «гласной», «телом» и «языком глухонемых» все не так ясно, дошли до ребуса. Телу дали право голоса, но говорить пришлось в полной тишине «на языке глухонемых»? Мы не можем быть уверены именно в этой версии трактовки, значит, пришла пора применить метод «потряси шар предсказаний», а вернее – «воспользуйся поисковой системой». Жест, означающий «тело» на языке глухонемых, ничего не добавил к пониманию стихотворения, не впечатлил. А вот сочетание в одном запросе «гласная» и «тело» выдало неожиданный (хвала методу!) результат. Есть, оказывается, древнеегипетский папирус Эберса (что бы это ни значило), датируемый XVII веком до нашей эры, где утверждается, что произнесение нараспев некоторых гласных врачует внутренние органы человека. Накладываешь руки на больной орган и тянешь гласную. Чтобы вылечить органы мочеполовой системы, надо тянуть У-Ю, а чтобы восстановить функции той же системы, надо тянуть «ГУН». И тогда строку «звучит на языке глухонемых» может рассмотреть не с точки зрения семантики, а с точки зрения фонетики. «Г», «У», «Н» – присутствуют. Казалось бы, где «Ю»? Но раз мы говорим о фонетике, то это «ЙУ», и «Й» находим спрятавшимся в «языке» (йазыке).
Возможно, слово «мочеполовой» покажется нам неромантичным, но как мужчины, так и женщины, рассуждая о «курортном романе», часто говорят «для здоровья». Нельзя термином снизить то, что и так уже максимально снижено в отношениях, верно?
где в поисках белья руками шарят и каждый возвращается в свой дом…
Белье не снято и не сложено аккуратно на стуле, оно где-то потеряно в порыве страсти, никто не помнит, где, свет не зажигаем, расходимся в темноте, по одному. По своим домам.
любовь ночная улетает днем, как после праздника воздушный шарик…
Любовь здесь – нечто малоценное, что радовало нас вчера и ночью, а сейчас уже не нужно, не рассматривается даже как потеря. А вот и отсылка к Б. Окуджаве: «Девочка плачет, шарик улетел… Женщина плачет, муж ушел к другой… Плачет старушка, мало пожила… А шарик вернулся, а он голубой…»
Но что же герои Крыловой? А они, распростившись с окуджавовским шариком,
потом летят по разным городам и городят там правду, только правду…
Городить можно никак не правду, а ерунду, чушь («Когда мы были молодыми и чушь прекрасную несли…»). Но «городят», с ударением на «я», читается как «говорят» («Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды»). И, кроме того, обоим («нам») есть кому клясться, что провели время в одиночестве:
что в одиночестве бродили по горам и любовались в одиночестве ландшафтом…
И если мы дошли до формулировок клятв, используемых в судебном процессе, а несколько выше говорили, что автор признает ошибку, но относится к ней снисходительно, то давайте уже зарифмуем это с понятием «косвенного умысла». Ну, не было у наших любовников прямого умысла на причинение морального вреда своим законным половинам под покровом ночи, но косвенный – косвенный был.
(Косвенный умысел — форма вины, закрепленная в ч. 3 ст. 25 Уголовного кодекса РФ. Преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо: осознавало общественную опасность своих действий (бездействия); предвидело возможность наступления общественно опасных последствий; не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично).
Простите, господа поэты, мне этот экскурс в суровую реальность, но помните? Мой разбор – мои правила. Любовники относились безразлично (снисходительно) к наступлению последствий… И это не в осуждение, не в похвалу, а дабы точно зафиксировать настроение момента. И прошу заметить, не я первая обратилась к образу судебного процесса, это все поэт!
в елейном меде мертвая оса —
«Мед» здесь, разумеется, – символ поэзии, думаем, нет нужды его дополнительно разъяснять. «Елейный» имеет несколько смысловых значений, для нашего разбора выберем значение «утешительный», «успокоительный». «Оса» – знаменитая оса Ахматовой, куда без нее в женской поэзии! «Я сошла с ума, о мальчик странный / В среду в три часа! / Уколола палец безымянный / Мне звенящая оса…»
Без сомнения, оса – это любовь.
Тогда заключительные строки означают буквально следующее: это утешительная поэзия об умершей любви, в минуты, когда душа уходит в выси золотые (мечтает? сочиняет стихи? умирает?). Душа при этом не кается и не упрекает себя, а вспоминает глупости земные («чушь прекрасную» курортного романа), и умильный «черствый круассан» потерял свежесть, пока любовникам было не до него. А может, за окном еще и море было, как в том анекдоте, но этого мы уже не узнаем.