«Звезда», 1960. 205

Год издания 37-й» – эту строчку В читатель мог видеть на последней странице каждого номера «Звезды» в минувшем, тысяча девятьсот шестидесятом… Прежде чем начать разговор об этих книжках журнала, я решил вновь перелистать читанные в свое время комплекты «Звезды» за прошедшие годы. На это натолкнула меня приведенная выше цифра.

В истории советской журналистики будет, наверно, сказано о том, какой путь прошли те или иные наши периодические издания в пооктябрьскую эру. Сейчас хочется лишь заметить, что вклад старого и славного ленинградского органа советской писательской общественности в сокровищницу родной литературы, публицистики и критики весьма заметен. Известно, что были у журнала ошибки, были и времена большого подъема. Но с огорчением приходится признать, что в самые последние годы, и особенно в только что прошедшем, не все удовлетворяло и радовало читателя, внимательно следившего за журналом.

Когда знакомишься с «Звездой» номер за номером, тебя постепенно, но неумолимо охватывает какая-то атмосфера бесстрастия, ощущение некой отрешенности от больших и ярких трудов и дней советского человека нашего времени. Это отнюдь не означает, что журнал не касается современной темы, не говорит о людях 60-х годов. Все это можно найти на страницах «Звезды», но все это дается столь, бестрепетно, что вряд ли способно вызвать волнение читателя, ответное движение его души.

1

В каждой книжке журнала вы найдете публицистику. Во всяком случае, под таким названием в «Звезде» систематически ведется целый раздел. Пожалуй, именно эти страницы можно было бы скорее всего насытить жарким огнем современности. Однако от основных материалов «Звезды», которые редакция относит к публицистике, веет чрезмерным спокойствием, описательностью.

«…Мы должны делать постоянное дело публицистов – писать историю современности», – говорил В. И. Ленин. Публицистика, по словам Ленина, должна приносить «посильную помощь непосредственным участникам движения и героям-пролетариям». Это писалось в 1905 году, но разве и сегодня пламенное слово советского публициста не должно служить боевым оружием для участников движения к коммунизму, героев – созидателей нового мира?!

Вот почему мы не можем согласиться с печатанием в отделе публицистики преимущественно статей научно-популярного характера о полете в космос или об автоматизации производства (N 1 за 1960 год), или очерков о рыбозаводе на Дальнем Востоке (N 1), о поисках природного газа в Бухаре (N 2), опять о космонавтике (там же) и т. д.

Вряд ли, строго говоря, имеет отношение к боевой публицистике и статья да узкие производственно-технические темы, которая является нередкой гостьей на страницах «Звезды».

«Эти заметки посвящены некоторым насущным вопросам развития текстильной промышленности – ее настоящему и тому, каким мыслится ее будущее». Так начинает свою статью «Новый день древнейшей промышленности» А. Акимов. Строки эти содержат точную характеристику выступления автора, но, пожалуй, оно было бы более уместно на страницах «Текстильной промышленности». В «Звезде» же рассказать об этом следовало, не ограничиваясь описанием технологического процесса и уж во всяком случае более живым языком.

Одновременно с научно-популярными работами, очерками и зарисовками в отделе публицистики занимают место производственно-исторические этюды (А. Бейлин, «В большой дружбе», N 7), записки путешественников (В. Дружинин, «Необыкновенная весна», N 9) и т. д.

Мы не возражаем против помещения в журнале подобных материалов, если они имеют познавательное значение. Мы хотим только подчеркнуть, что систематическое печатание таких статей без постановки и освещения многих интереснейших и волнующих проблем современной жизни нашего общества, строительства коммунизма и воспитания нового человека суживает публицистику «Звезды». Здесь хотелось бы прочитать яркие статьи и очерки о живой действительности, о мыслях и чувствах нашего современника.

В статьях «Звезды» на производственные темы преобладает технический аспект, в исторических очерках слабо подчеркивается значимость тех или иных событий для нашего времени. Это придает разделу публицистики «Звезды» несколько аморфный, нецелеустремленный характер.

Обратимся к выступлениям журнала, непосредственно посвященным героям наших дней. В ряде номеров «Звезда» дает очерки о рабочих и инженерах ленинградских предприятий, о бригадах коммунистического труда, о выдающихся, новаторах, а в десятой книжке журнала введена в отделе публицистики рубрика «Люди семилетки». Все это хорошо.

Худо лишь то, что изрядное число этих материалов не отличается большими литературными достоинствами. Авторы обстоятельно описывают заводской цех, излагают биографии героев, а живой облик человека, к сожалению, не складывается и пафос творчества не запечатлен. К таким вялым, маловыразительным материалам относится очерк М. Шургина «Рабочий человек» (N 10). Поверхностно написан очерк Е. Воеводина «Они встречают солнце» (там же).

Более удачными представляются мне два выступления П. Петунина («Труд. Праздник. Слава», N 6; «В золотом краю», N 10). Для этих очерков характерно стремление автора углубиться в психологию его героев, показать их в движении, в росте, в преодолении противоречий и трудностей.

Мало в «Звезде» запоминающихся выступлений по нравственным и этическим вопросам, о борьбе с буржуазной идеологией, с идейными противниками марксизма-ленинизма, с пережитками прошлого в сознании людей.

Лишь две работы в этом плане могут привлечь внимание читателя: «Духовная сивуха» Н. Владимирова и М. Медведева – о борьбе с религиозными предрассудками (N 7), и «Милитаризма обетованная земля» Е. Зайцева и А. Полторака (N 6) – статья, направленная против боннского реваншизма. Впрочем, и здесь эмпирический, описательный материал преобладает над собственно публицистическим.

Время от времени на страницах «Звезды» появляется раздел «Заметки писателя». Но по сути эти заметки состоят из тех же очерков, лишь весьма кратких. В N 8 выступают в этом разделе Н. Верзилин («Зеленый наряд города») и П. Жур («Могучая вода»). Первый ратует за бережное отношение к растительному миру, второй доказывает, сколь ценна талая вода.

Ни в одном из номеров журнала за минувший год мы не обнаружили ни писем, ни реплик, ни пожеланий читателей. Не объясняется ли их равнодушие, нежелание принять активное, деятельное участие в работе журнала слабостью, бестрепетностью его выступлений на современные темы? Или, может быть, редакция по каким-то причинам не дает места читательским письмам?

В любом случае вывод один: журналу надо решительно усилить публицистическое освещение современной проблематики, шире открыть доступ живой жизни на свои страницы, с кровной заинтересованностью разговаривать с читателем о волнующих его вопросах.

2

К сожалению, и художественной прозе «Звезды» недостает активного вмешательства в живую современную жизнь. Случайно ли, что именно произведения на современные темы ряда крупных ленинградских писателей, которые привлекли к себе внимание широкой читательской аудитории, были впервые опубликованы не в «Звезде» (и даже не в Ленинграде)? Романы, повести, рассказы Д. Гранина, В. Кетлинской, О. Берггольц, В. Пановой в последние годы прошли мимо «Звезды».

Было бы, впрочем, несправедливо не видеть удач в журнале в минувшем году. К ним относится прежде всего роман безвременно ушедшего от нас эстонского писателя Ганса Леберехта «Дворцы Вассаров», который печатался в NN 5 – 8 и явился самым крупным произведением прозы в «Звезде» за год.

«Дворцы Вассаров» – исторический роман, хотя иные затронутые в нем проблемы сохраняют актуальность и сегодня. Автор рисует своих героев, сыновей эстонского железнодорожника Вассара – Эдуарда и Германа, как и многих других персонажей, на фоне бурных событий XX века в России, изменивших лицо всего земного шара.

Революция 1905 года, наступившая вслед за тем реакция, первая мировая война, Февраль и Октябрь, начало мирного социалистического строительства – таковы вехи истории, определяющие судьбы людей в романе Г. Леберехта. Эти люди мечтают о свободной, счастливой жизни, о своей семье, о детях, о доме. Им кажется, что всего этого можно достичь вне политики, общественной борьбы и участия в событиях, требующих жертв. Старая, но вечно новая песня! Построить себе собственный дворец («мой дом – моя крепость»), растить нетей, иметь достаток…

Сколько раз посмеивалась история над подобными иллюзиями! И хотя дворцы эти, выстроенные на песке, многократно я неотвратимо рушились, всегда находятся люди, которые искренне верят в возможность личного счастья, частного своего благоденствия вне социального движения, вне освободительной борьбы.

Героя Г. Леберехта проходят суровую школу жизни. Пусть они не первые (и не последние) бесплодные мечтатели, но их опыт поучителен, Писатель стремится объективно и всесторонне показать, чему учит этот опыт. Герман Вассар, рабочий-металлист мало интересуется общественными вопросами. Он всегда в поисках выгодной работы для себя – будь то в Таллине, Петербурге и вновь в буржуазной Эстонии. Он едет в далекую Австралию, становится лесорубом (другой работы нет) и приходит к полному моральному и физическому краху. А сын его Мартин трагически гибнет от рук жестокого эстонского стяжателя. Так рушится непостроенный дворец Германа Вассара.

Об этом рассказано живо и убедительно. Жизнь и быт рядовых рабочих-эстонцев, социальные и национальные особенности среды близки автору. В изображении Вассаров мы видим свежие краски, острые психологические коллизии. Герман находился уже было на пути к верному осмыслению своих задач в борьбе за общее благо, зарождалось в душе его чувство солидарности с товарищами-рабочими, революционерами, а победила неуемная жажда собственности, тишины, благополучия…

И другого Вассара – Эдуарда подтачивал тот же червь. В молодости он, правда, участвовал в освободительном движении, потом отошел в сторону, также мечтая о своем дворце, где он с женой и сыновьями мог бы спокойно, обеспеченно коротать отпущенные ему годы. На этом собственническом пути Эдуард и мог застрять навсегда, и лишь встречи и общение с русским рабочим-революционером Сергеем Солдатовым и другими большевиками (в том числе и с эстонцем Адамом Саммельманом) помогли ему обрести верную дорогу, Вместе с народом. Так разошлись тропинки, по которым шагали по жизни братья Вассары.

Мы сказали, что роман имеет отношение к социальным проблемам современности: перед каждым честным человеком земного шара стоит тот же вопрос, что стоял и перед Вассарами, – с народом к освобождению от эксплуатации и рабства и, значит, к подлинному счастью – или в узкий мирок корыстного благополучия, чреватого крушением всех надежд. Советские люди уже давно выбрали первый, единственно верный путь, приведший их к счастливой жизни. Об этом своевременно напоминает Ганс Леберехт.

С интересом читается и роман И. Друца «Возвращение Тани» (NN 2, 3). И. Друц также обращается к пройденным годам, правда, не столь далеким, как в романе Г. Леберехта. «Возвращение Тани» посвящено студенческим дням поколения, которое вступало в самостоятельную жизнь в эпоху первой пятилетки. Во второй части романа большинство его героев показано уже в труде, в созидании, на фронтах социалистической индустриализации.

Жизнь студенчества 30-х годов имела свои особенные, неповторимые черты. Об этом хорошо помнит каждый, кто проходил высшую школу в то время. Да, были такие энтузиасты, коллективисты среди пролетарского студенчества, как темпераментный, талантливый Василий Сафонов, были и молодые люди, отравленные индивидуалистическим сознанием, подобно Рождественскому, Буталову и другим. В студенческой аудитории, в коридорах, в комнатах общежития и даже на просмотре кинокартины разгоралась борьба между страстными сторонниками нового, коммунистического мировоззрения и теми, кто был во власти пережитков старого мира.

Естественно, что противоречия в студенческой среде отражали некоторые общие процессы становления нового, социалистического строя. В рядах студенчества, изображенного в романе, мы видим и бывшего участника гражданской войны Рудакова, и сына деревенской бедноты Кокшарова, и детей интеллигенции. Все здоровое, что было в среде студенчества, шло за партией, за комсомолом. Немало было у этой молодежи и идейных противников, причем не только на институтской скамье. Таков профессор Курнаков, инженер Локтюшин. Мещанские предрассудки, обывательское существование, заскорузлый старомодный быт сочетались у таких персонажей с неприязнью к новой, творчески активной интеллигенции. Хорошо изображены молодые инженеры, начинающие свой трудовой путь, их первые соприкосновения с производством и строительством в те годы, лишения, трудности и радостное чувство преодоления препятствий.

Жаль, что роман И. Друца перегружен событиями и людьми. Внимание писателя начинает распространяться в ширину, что приводит – увы – к обеднению психологического анализа мыслей, чувств, поступков основных действующих лиц. Нежелание (или неумение) ограничить число персонажей и сосредоточиться на правдивом изображении их духовной жизни – этот недостаток, сказавшийся в «Возвращении Тани», свойствен и некоторым другим произведениям современной прозы, в частности и рассмотренному выше роману Г. Леберехта, где из-за обилия лиц писатель вынужден иногда вместо изображения характеров прибегать к социологическим декларациям или риторическим сообщениям. В романе И. Друца эта неравномерность художественной ткани приводит к тому, что столь ценное героическое начало в облике молодых людей 30-х годов не подкрепляется в освещении автора тонким и чутким наблюдением над внутренним развитием их характеров. Достоинствами обладает опубликованная в 11 и 12 книжках журнала новая повесть Вилиса Лациса «Земля и море». В подзаголовке автор называет это произведение «Повестью о простых людях, искавших свое счастье». Такими словами писатель раскрывает в сущности одну из центральных тем всего своего творчества. Главные герои «Земли и моря» – трудовые люди старой Латвии, стремящиеся в жестоких условиях социального неравенства и господства собственнических инстинктов добиться счастливой жизни. Ее ищет рыбак Алексис Зандав, нанимающийся к богатому фермеру Эзериетису, отцу красавицы Аустры. О счастье мечтает сестра Алексиса Рудите, ее муж Лаурис. Иногда кажется, что уже найдена жар-птица и теперь хорошо заживут эти люди, но иллюзии разрушаются, и драматизм жизни выступает со всей остротой.

Вилис Лацис превосходно знает изображаемую им среду и в каждой своей книге радует читателя точностью рисунка, верностью наблюдений и динамичностью рассказа. Особенности дарования писателя сказались и в этой повести.

Положительно оценив наиболее крупные произведения прозы в «Звезде», мы не можем в то же время не посетовать на то, что в журнале все же мало было опубликовано заметных романов и повестей о современном герое.

Редакция знакомит нас с различными интересными мемуарами: Н. Попеля – об Отечественной войне, А. Тверитиновой – о борцах французского Сопротивления, а некоторыми другими. Эти ценные воспоминания печатаются из номера в номер, в целом ряде книжек, и мы ничего против этого не имеем. Хотелось бы лишь, чтоб и наше время почаще заглядывало на страницы «Звезды» в живом, впечатляющем художественном образе.

При всем желании мы не можем отнести к столь нужному горячему слову о современнике ни документальную повесть А. Садовского «Бугровы с Выборгской стороны» (N 1), ни записки А. Сапарова «На близком и далеком Амуре» (N 3), ни рассказ Вадима Беляева «Дороги» (N 5), как и некоторые другие прозаические работы, опубликованные в журнале.

Несколько выделяется новая повесть Н. Дементьева «Прекрасна зима в Сибири», опубликованная в NN 11 – 12 и рассказывающая о молодых ленинградцах, которые участвуют в созидательном труде в Сибири и на Дальнем Востоке.

Если говорить о «Бугровых с Выборгской стороны», то подзаголовок «Документальная повесть» должен был, очевидно по мысли автора и редакции, защитить их от высоких эстетических требований. Напрасные иллюзии! Читателю не так уж важно, какой подзаголовок ставится в произведении, открывающем книжку журнала, к какому прозаическому жанру его относят. Оно должно быть ценным как художественное явление, содержательным, интересным, поучительным, впечатляющим! Сказать это о повести А. Садовского нельзя, не погрешив против правды. «Документальность» не обозначает ведь, что пишется «отчет», хотя бы и разукрашенный красивыми словами. Фантазия, творческий поиск, увлекательность, выпуклые характеры – все это нужно везде, в том числе и в повестях, написанных на документальной, то есть фактически достоверной, основе. Этому требованию «Бугровы…» не отвечают.

То же сказал бы я но записках А. Сапарова «На близком и далеком Амуре», которые без достаточных оснований также открывают одну из книжек «Звезды». На первых страницах журнала читатель ожидает увидеть наиболее совершенное в художественном плане и, конечно, наиболее актуальное произведение текущего номера ежемесячника. Видимо, в «Звезде» не всегда придерживаются этого мнения.

Остановимся на рассказе Вадима Беляева «Дороги». И он начинает очередную книжку журнала. Бывший майор Советской Армии Ильин – «сумрачно-смуглый», властный, привыкший командовать человек – возвращается в деревню, на родину матери. Весь рассказ посвящен тому, как наш герой, прошедший замечательную армейскую школу, неожиданно для читателя без дела бродит по деревне и ее окрестностям, грубит, раздражается (беспричинно!) и не может найти себе достойное по его пониманию место. Лишь в самом конце рассказа этот равнодушный и безразличный ко всему человек вдруг говорит, обращаясь к жене: «Ты понимаешь, я обижался на жизнь… И я увидел какая это бессмысленная и ненужная обида! Пойдем на фермы, на мельницу, ну и… в райком!»

Почему и за что он обижался, каким образом он понял бессмысленность своей обиды, чем вызван был молниеносный перелом в его сознании? Все это остается тайной, никак не раскрытой и не показанной писателем. Слабый, надуманный рассказ о жалком человеке, не вызывающем ни сочувствия, ни симпатии.

Десятая книжка «Звезды» открывается повестью Евгении Васютиной «Теплая метель».

…Двое молодых врачей Вероника Обычаева и Явор Стражев приезжают на работу в деревенскую больницу. Повесть рассказывает о том, как естественно и органично вошли в новую для них жизнь эти советские интеллигенты, воспитанные современной высшей школой, подготовленные ею к трудной, но благородной медицинской деятельности.

Основные тенденции развития характеров молодых людей схвачены автором верно, однако художественное воплощение их оставляет желать лучшего. Схематизм, поверхностное изображение серьезных конфликтов, слабая обрисовка душевных переживаний людей – таковы очевидные недостатки повести. Каждый из персонажей – и главный врач больницы Анна Филипповна, и фельдшер Кудрейкин (как и его жена), и приехавшие Обычаева и Стражев, – все они даны автором прямолинейно, в каком-то геометрическом решении. Поэтому и отдельные интересные наблюдения писательницы, ее верный взгляд на жизнь остаются вне главных движущих сил повести, преимущественно в риторическом изложении.

Мне представляется, что отсутствие взыскательности и ясной творческой направленности на глубокое отображение современности характерно и для отдела поэзии в «Звезде». Здесь опубликованы, правда, хорошие стихи Н. Брауна, М. Комиссаровой, Вс. Рождественского, интересна подборка украинской поэзии (М. Рыльский, В. Сюсюра, А. Малышко, И. Нехода, П. Усенко), привлекут внимание переводы из современных чешских и словацких поэтов.

Но немало тут и псевдозначительных стихов, вроде, например, такого стихотворения (приводим его полностью):

Идем в душевном возбужденье,

О деле думая своем,

И в очень нужном учрежденье

Кого-то вдруг не застаем.

И секретарь, что отвечала,

Нам кажется такой сухой,

Каких от самого начала

Еще не видел род людской.

На машинистку злимся веско

За то, что будто бы она

Стучит сейчас нарочно резко

И равнодушия полна.

И вот мы сели, поостыли

Да пригляделись лучше к ним:

И люди кажутся простыми,

И стук машинки деловым.

Вот она – философия на мелких водах, мнимое глубокомыслие, претензия на изображение жизненных противоречий, а в самом деле препорожнейший пустяк! Да и написано это дурно, без чуткого отношения к слову. Автору, Д. Смирнову, надо было вначале помочь литературной консультацией, а потом уж отобрать лучшее из того, что он напишет, а не публиковать целый цикл, где одно стихотворение хуже другого. Конечно, печатать хорошие стихи Максима Рыльского или Николая Брауна не так хлопотливо. Труднее дать путевку в литературу новому поэту. Помнится, в 1959 году «Звезде» удалось это сделать, когда неизвестный до того В. Ковалев предстал перед читателем со страниц журнала с талантливыми, самобытными стихами. В 1960 году таких открытий в «Звезде» не было.

Проблема правильного, глубокого и яркого отражения современности в печати связана не только с содержанием, но и с формой публикуемых материалов, со способами активного вмешательства печатного слова в жизнь… Именно тут наиболее ощутимо выступают на первый глав организаторские функции нашей печати. Самый тип нынешнего периодического издания должен формироваться в прямой зависимости от животворящих требований социалистической действительности. Журнал не может уподобиться застывшей глыбе, которую не трогает буря, не радует солнечный луч, – она пребывает всегда в раз и навечно данной ей форме. Журнал должен быть живым и мобильным, всегда готовым к участию в больших современных жизненных делах, которые выдвигает время. Для этого у него есть многообразные возможности. Нужна лишь боевая инициатива, пытливая, острая мысль, неутомимый поиск как в области содержания, так и в области формы публикуемых материалов. Этого, пожалуй, как раз и не хватает журналу.

По моему мнению, «Звезде» мешает некая традиционность привычных форм журнальной работы: расположение текста, отделы, их наименование, состав. Какой-то консерватизм ощущается в этих чрезмерно устойчивых, строгих и чинных разделах, которые почти не обновляются и не разнообразятся. Стоило бы в этой связи вспомнить новые творческие решения, которых добиваются, например, в «Октябре» иди «Юности».

3

В критике и библиографии «Звезды» гораздо более силен дух современности, нежели в других отделах журнала. Критики разбирают здесь произведения текущей литературы, рецензенты внимательно следят за новинками, вся атмосфера этих разделов насыщена пафосом нашего сегодня.

Критика и библиография занимает а каждом номере журнала сравнительно большое место. Хотя количественные «показатели» не имеют тут решающего значения, тем не менее то, что «Звезда» ежемесячно публикует, как правило, четыре-пять критических статей и десять – двенадцать рецензий, а также сатирические «Горестные заметы», примыкающие к критическому отделу, – говорит о последовательной и систематической работе редакции в области критики и библиографии.

Обращает на себя внимание и жанровое разнообразие критики на страницах «Звезды». Вы найдете тут историко-литературные исследования, критические обзоры, проблемные статьи, портреты отдельных писателей, развернутый анализ одной какой-нибудь книги.

Ценными нам представляются опубликованные в «Звезде» работы Б. Бурсова «Писатель как творческая индивидуальность», А. Метчевко «Об искусстве художественного синтеза». В них обобщается опыт классической и современной литературы.

В статьях журнала, рассматривающих произведения текущей прозы, поэзии и драматургии, чувствуется стремление критики подойти к ним с позиций жизни. Характерно, что несколько работ, опубликованных в «Звезде», было посвящено состоянию и задачам художественного очерка – этого боевого, оперативного рода литературы. В ряде статей анализируется творчество М. Жестева, И. Винниченко, В, Фоменко и других писателей-очеркистов.

К удачным примерам публициста, ческой критики мы отнесли бы статьи В. Назаренко «Пути художественного вымысла (N 1) и «Мастерство и коммунистическое воспитание» (N 8). В этих статьях ценно стремление критика разбирать литературные произведения не по тематическому или жанровому признаку и не монографически (о каком-либо одном писателе), а в связи с определенными идейно-творческими проблемами.

Этим особенно сильна вторая из названных статей, где автор касается книг С. Снегова, И. Горелика, Г. Березко, К. Симонова, В. Тендрякова. Центральная мысль статьи, связывающая воедино художественное мастерство писателя и воспитательное значение его книг, хотя и не нова, но свежо, плодотворно раскрыта автором. К достоинствам В. Назаренко как критика я отнес бы его готовность и уменье быстро откликаться на новинки. О романе С. Снегова «Река прокладывает русло», опубликованном в весенних номерах «Октября», мы читаем статью (не рецензию, а статью) уже в летней книжке «Звезды». (Не забудем при этом о довольно длительных, к сожалению, сроках полиграфического изготовления журнала.)

Но даже этой оперативностью критика нельзя оправдать нередко свойственную ему неряшливость стиля. Мы разбираем произведения художественной литературы и очень придирчиво судим о безвкусице, нарушении чувства меры, неблагозвучии речи, что не так уж редко встречается и в книгах наших писателей. Этим с особым рвением занимается «Звезда» в «Горестных заметах». А ведь именно туда следовало бы включить такую, например, фразу из статьи В. Назаренко: «Но в реальной действительности вы, видели бы гораздо больше подробностей: ну, скажем, детали платья, особенности некрасивости и непричесанности». Представьте, сие говорится об Ольге Ивановне из чеховской «Попрыгуньи»! А что стоит такая фраза: «Это как бы призвано придать обоснованность представленческому строю повествования». Как понять слова «представленческий строй»?! Дурной язык недопустим не только в художественной прозе, но и в статьях литературных критиков.

Некоторые выступления журнала вызывают принципиальные возражения. Здесь нужно назвать статью того же В. Назаренко, опубликовавшего в двух номерах «Звезды» обширную статью под названием «Черты русского стиля». Защищая своего автора от критики, редакция во второй книжке за прошлый год опубликовала реплику «Спорить и критиковать без передержек». Редакция «Звезды» полемизирует против «Литературной газеты» и делает вид, будто не знает, что критиковала В. Назаренко «Ленинградская правда» (статья Б. Бурсова), а «Литературная газета» ограничилась лишь выдержками из этого выступления. Умалчивая о точке зрения «Ленинградской правды» и обрушиваясь на «Литературную газету», журнал не дал своим читателям» верного представления об отношении печати к статье В. Назаренко.

Ошибочные и путаные положения этой статьи сама редакция «Звезды» дипломатично поправила, опубликовав в N 6 за 1960 год статью Т. Наполовой «К вопросу о национальном своеобразии писателя».

В статье Арк. Эльяшевича «Не количеством страниц…» («Звезда», 1959 N 12) можно было прочитать следующие строки: «В истории мировой литературы не раз бывали периоды, когда, к примеру, рассказ занимал не только равноправное положение рядом с романом, но и шел впереди по мастерству и глубине отражения жизни. Достаточно вспомнить, скажем, конец XIX и начало XX века в России, ознаменованные расцветом творчества Чехова, Горького, Короленко, Бунина, Куприна, Андреева. И в творчестве советских писателей маленький рассказ весит иной раз куда больше чем пухлый роман».

Никто не будет оспаривать, что хороший рассказ лучше плохого романа, но ведь не в этом смысл приведенного соображения критика. Очевидно, он имеет в виду некую закономерность выдвижения рассказа на первое место «по мастерству и глубине отражения жизни». В подтверждение и приводятся убедительные будто бы примеры из литературы конца XIX – начала XX века.

По поводу этих утверждений критика надо прежде всего напомнить, что в последнем году XIX столетия был опубликован один из величайших романов русской литературы – «Воскресение» (1899). Вряд ли правильно говорить о расцвете творчества Горького, не имея в виду «Фому Гордеева», «Мать», «Дело Артамоновых», «Жизнь Клима Самгина». Можно поспорить о том, какие произведения классика социалистического реализма относятся к вершинам его искусства. Но дело не только в этом. Верно, что «знаньевцы» и, в частности, такие выдающиеся художники, как И. Бунин, А. Куприн, Л. Андреев и другие, работали преимущественно в области рассказа. Однако справедливо ли делать отсюда вывод о каком-то закономерном кризисе романа как жанра в условиях XX века? А ведь именно это имеет в виду Арк. Эльяшевич, иначе зачем стал бы он ссылаться на такие факты и проводить исторические параллели? Впрочем, этот критик не единственный пессимист в отношении романа и его перспектив.

Так же мрачно смотрит на будущее романа и другой критик «Звезды» – Е. Эткинд. В статье «Роман-эпопея и его теоретик»(N 1) он полемизирует с автором книги «Возникновение романа-эпопеи» А. Чичериным по поводу его утверждения, что роман – вершина современной литературы. «Новелла, раскрывающая типическую ситуацию, – пишет Е. Эткинд, – стоит многолюдного и многосюжетного романа».

Помилуйте, да почему же?! Если перед нами хороший реалистический «многолюдный и многосюжетный» роман, то неужто он заведомо равнозначен столь же хорошей, допустим, новелле? Говоря о проблеме языка, критик сравнивает «Даму с собачкой» с «Войной и миром» в доказательство своих странных положений, и хотя, конечно, никто не станет отрицать высокую ценность чеховского шедевра, каждому понятно значение и место «Войны и мира».

Возвеличением рассказа занимается, хотя и в более мягкой форме, и Л. Фоменко в статье «Искусство малой прозы» (N 3). Мы ничего не можем возразить против ее анализа рассказов С. Антонова, Ю. Казакова, И. Лаврова и других талантливых новеллистов. Автор статьи высказывает верные соображения о творчестве этих писателей. Однако некоторые обобщающие положения статьи вызывают сомнения.

Например, странно звучит такое соображение критика: «Художественная логика, составляющая важнейшее условие реалистического письма, помогает цементировать малую прозу, спаивать все ее части, и на долю читателя остается не сюжетная головоломка, а разгадывание ее глубокого идейного, нравственного смысла».

Невольно хочется после каждого слова в этой тираде поставить вопросительный знак. Что значит «спаивать» все ее (малой прозы) части? Почему читатель обречен на «разгадывание», вместо того чтобы познать жизнь, изображенную художником, Получить эстетическое удовлетворение от общения с искусством? И что он должен разгадывать: малую прозу, художественную логику или головоломку, ибо таинственное «ее» относится в этой фразе ко всем, выражаясь языком автора, ее «сюжетообразующим компонентам». Что же касается «идейного, нравственного смысла», то эти слова решительно ничего не поясняют в запутанной и неотредактированной сентенции.

За всем тем вопрос о соотношении жанров в литературе социалистического реализма и, в частности, проблема современного романа действительно заслуживают обсуждения, но не в той «ликвидаторской» плоскости, какую избрали некоторые авторы «Звезды».

Не всегда критики журнала достаточно требовательны при анализе художественных произведений. Публицистический характер нашей критики не только не предполагает терпимости к слабостям литературного произведения, но, наоборот, исходит из самых высоких эстетических критериев. Без взыскательности к идейному содержанию и художественной форме критика не принесет пользы литературе. А ведь есть у нас еще любители амнистий и скидок в этом отношении, забывающие о том, что они наносят вред несколько самому автору, но и тем, кто читает его, ибо не содействуют воспитанию хорошего эстетического вкуса.

Может быть, в «Литературной газете» чересчур сурово оценили в свое время роман молодого писателя Евгения Белянкина, но отсюда не следовало, что «Звезда» должна была посвятить ему мадригал под видом критической статьи. А ведь именно так нужно назвать выступление А. Хватова о «Вислом камне». Любопытно, что напечатано это рядом со статьями А. Урбана о творчестве А. Твардовского и В. Литвинова о главах из романа М. Шолохова «Они сражались за Родину», но в этих статьях вы найдете значительно меньше лестных эпитетов, чем в дифирамбе А. Хватова в адрес Е. Белянкина.

Необоснованные восторги имеются и в статье Р. Мессер «Интеллектуальный герой нашего времени». Здесь критик часто выдает тривиальные истины и общие фразы за высокие интеллектуальные размышления героев. Все эти «нежные разборы», как называл такую критику Чернышевский, мало помогают повышению идейно-художественного уровня нашей прозы.

Трудно отнести к достижениям критического отдела «Звезды» и некоторые статьи Арк. Эльяшевича. Пишет он бойко и по самым различным вопросам литературы, но суждения его нередко поверхностны, а приговоры скоропалительны и непродуманны. Вот почему и похвалы Арк. Эльяшевича, и его критика малодоказательны и неубедительны. Не случайно доклад его о поэзии, опубликованный в N 3, не встретил одобрения на Всероссийском совещании поэтов в Ленинграде.

Более удачны другие статьи и очерки о поэзии, которой журнал (в отличие от иных ежемесячников) уделяет значительное внимание. Почти в каждой книжке «Звезды» две-три статьи посвящены поэтам-современникам, чаще всего ленинградцам. Публикуются и обзоры стихов.

Из большого числа статей, посвященных отдельным поэтическим сборникам разных авторов, хотелось бы выделить выступления А. Владимирова о В. Саянове, И. Кузьмичева о М. Светлове, А. Македонова о Н. Рыленкове, Г. Борисова об И. Авраменко, И. Васильева о Вс. Рождественском.

Заметим, что о поэзии читатель «Звезды» получает более полное представление, чем о прозе, хотя отдельные статьи о романах и повестях последнего времени – не редкость в журнале. Стоит упомянуть статьи Л. Новиченко о С. Жураховиче, И. Гринберга о В. Кожевникове.

Своеобразны критические миниатюры Г. Ленобля, объединенные общим заголовком «Рождение образа», Критик ищет новые формы разговора с читателем в виде наблюдений, мыслей, заметок на полях, изложенных выразительно и лаконично, К сожалению, некоторые наброски автора не отличаются ни свежестью материала, ни оригинальностью трактовки литературных проблем (например, «Герои сопротивляются» – об известных словах Пушкина и Льва Толстого про «неожиданные» поступки героев; или «Талант писателя», где повторяются старинные истины). Однако само стремление критика разнообразить форму своих высказываний, заинтересовать читателя и связать при этом вопросы теорий и психологии творчества с анализом современных книг заслуживает всяческого одобрения.

Известно, что рецензия на вновь вышедшую книгу всегда почиталась в русской революционно-демократической критике едва ли не самым важным делом. Перелистайте Полное собрание сочинений Белинского, и вы увидите, что по крайней мере половина его состоит из рецензий, которым великий критик уделял первостепенное внимание. Столь же активно трудились как рецензенты и Чернышевский и Добролюбов. Большие, обобщающие статьи отнюдь не были ни в «Отечественных записках», ни в «Современнике» единственной формой критического выступления, Гораздо больше места в журналах занимала библиография.

Хочется напомнить общеизвестные факты, так как в наших журналах и газетах не всегда следуют этим традициям, В частности, со страниц некоторых изданий рецензия и вовсе исчезла, несмотря на памятное решение Центрального Комитета партии о критике и библиографии. Во многих журналах рецензия в сущности заменена либо статьей, либо аннотацией.

Представляется ценным опыт «Звезды», которая публикует краткие, в полторы-две колонки текста, отклики на вновь выходящую литературу, давая читателю представление о содержании новой книги и ее оценку. Небольшой размер этих рецензий позволяет журналу систематически откликаться на выход новых книг, что существенно дополняет собственно статейный материал. Что же касается качества этих рецензий, то они имеют и сильные и слабые стороны.

Плохо, когда рецензент сбивается на простой пересказ книги, сопровождая его репликами и восклицаниями. Дать представление о книге – не значит конспектировать ее содержание. Нужно уметь передать дух рецензируемого произведения, его пафос и, высказывая свое мнение о книге, быть объективным и доказательным. Это трудно, однако польза от такого критического выступления с точки зрения пропаганды книги может быть даже более значительной, чем от обширной, а иногда и излишке многословной статьи, до сути которой читателю не так легко добраться.

В самом деле, даже крупные, принципиально важные для развития литературы художественные произведения могут быть проанализированы и оценены в небольшой рецензии, четко и вразумительно. Об этом свидетельствуют, например, рецензии «Звезды» на романы М. Бубеннова «Орлиная степь» (П. Владова), М. Стельмаха «Хлеб и соль» (Ю. Филатова), П. Далецкого «На краю ночи» (Н. Петрова), на книги И. Соколова-Микитова (Ан. Сигачева).

А вот отзыв В. Степанова о романе Г. Коновалова «Истоки» напоминает отписку. Если редакция считает, что по одной первой части романа нельзя судить об этом произведении в целом, следовало подождать публикации всей книги. Если же журнал решил все же откликнуться на эту вещь, то ограничиваться напечатанными пятьюдесятью строчками было нельзя. Общие правильные, хорошие слова о «сочетании личного и общественного в жизни советского человека», об «идейности мировоззрения героев», о «реке народной жизни» и т. п. не сопровождены хотя бы сжатым анализом художественного текста.

Столь же лапидарна и малодоказательна оценка Г. Кузнецовым сборника рассказов Л. Волынского «Высокий берег». Тут те же прописные истины, которые можно привести в рецензии на любую книгу: «неколебимая вера автора в светлое, чистое и доброе», «умение видеть значительное, важное в самом обыденном» и т. п. К сожалению, такие рецензии-отписки на страницах журнала – не редкость, хотя, как мы уже сказали, в основном библиография ведется на хорошем уровне.

Отрадно отметить, что редакция систематически рецензирует литературоведческие и критические книги. Немало внимания уделяет журнал и книгам зарубежных писателей. Работы, посвященные театру и кино, также находят здесь отклик. Мне думается, что читатель «Звезды» получает довольно полное представление о литературном движении наших дней, об его успехах и трудностях.

Журнальная критика, как известно, играет большую роль в формировании литературного процесса, важна она и для истории.

Хорошо сказал Гоголь: «…критика, основанная на глубоком вкусе и уме, критика высокого таланта имеет равное достоинство со всяким оригинальным творением: в ней виден разбираемый писатель, в ней виден еще более сам разбирающий. Критика, начертанная талантом, переживает эфемерность журнального существования. Для истории литературы она неоценима».

«Звезда» – старейший советский литературно-художественный журнал. Нередко имел он на своем пути большие идейно-творческие достижения. Можно надеяться, что редакция при помощи славного коллектива ленинградских писателей улучшит работу журнала и читатель будет все чаще находить на его страницах произведения, исполненные пафоса современности, волнующие и увлекательные – и по содержанию, и по форме. Этого мы ото всей души желаем журналу.