Золотые часы Есенина

Вещи порою могут поведать о человеке не меньше, чем живые свидетели. История, которую я хочу рассказать, необычайна уже тем, что эти часы Есенин никогда не видел и даже не знал об их существовании. И тем не менее все, с ними случившееся, приоткрывает малоизученную страницу биографии поэта.

В годы первой мировой войны Есенин, призванный в армию, стараниями литературных друзей был зачислен в Петроградский резерв санитаров, а затем переведен в Полевой царскосельский военно-санитарный поезд N 143, перевозивший раненых и больных из районов боевых действий в тыл. Став санитаром, поэт оказался в прямом служебном подчинении штаб-офицера для особых поручений при дворцовом коменданте полковника Ломана, бывшего одновременно главноуполномоченным по этому поезду и ктитором (церковным старостой) Федоровского собора. Ломан несколько раз посылал Есенина в качестве рядового санитара к линии фронта. Затем перевел его в царскосельский лазарет, значительно облегчив Есенину бремя военной службы. «При некотором покровительстве полковника Ломана, – вспоминал впоследствии поэт, – был представлен ко многим льготам»¹. Покровительствуя Есенину, Ломан пытался добиться от него верноподданнических стихов. В те дни он часто организовывал в царскосельских лазаретах увеселения, носившие характер стилизованных простонародных празднеств. Оркестр балалаечников сводного пехотного полка, обычно открывавший эти концерты, исполнял официальные патриотические марши. Затем пляски скоморохов и гудочников сменялись цыганскими романсами, частушками, раешниками, нравоучительные сценки чередовались с пением гусляров и чтением стихов. Такое увеселение Ломан организовал и 22 июля, в день именин вдовствующей императрицы Марии Федоровны и одной из царских дочерей. На этом вечере Есенин, по настоянию Ломана, должен был читать стихи, посвященные царицам. Вряд ли стоит распространяться о том сложном положении, в котором оказался поэт. И весьма знаменательно, что в стихотворении, где упоминаются «младые царевны», их «юная кротость», «ласковые сердца», «царственные руки», он сделал центральным образ раненого, заставил услышать его стенания и рыдания:

На ложе белом, в ярком блеске света.

Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть…

(полный текст опубликован в 5-м томе Собрания сочинений поэта). Концерт понравился императрице, что позволило Ломану возбудить ходатайство о награждении некоторых его участников и и их числе санитара С. А. Есенина, которому Ломан просил выдать золотые часы. В ноябре императрица пожаловала Есенину золотые часы с цепочкой. Тогда же они были переданы Ломану»для доставления их по назначению» ².

Однако часы, «пожалованные» Есенину, Ломан подменил – золотые оставил у себя, а поэту выдал часы столовые. Неизвестно, чем руководствовался Ломан: то ли не устоял перед соблазном иметь даровые золотые часы с золотой цепочкой, то ли подумал, что для нижнего чина золотые часы слишком большая честь, то ли у него были какие-то другие, одному ему известные соображения, но золотые часы он Есенину не вручил. Во всяком случае, в наградном списке «Причта и служащих Федоровского государева собора» против фамилии «писатель Есенин» написано «часы столовые и деньги» ³. Для современного читателя сочетание «часы столовые» может показаться несколько необычным. Но в те годы подобное наименование было распространенным. В энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, например, в статье «Часы» (т. XXXVIII, стр. 434) термин этот употребляется как общепринятый: «Хорошие пружинные, столовые часы составляют специальность парижских часовщиков» (курсив мой. – В. В.).

1. Сергей Есенин, Собр. соч. в 5-ти томах, т. 5, Гослитиздат, М. 1962, стр. 13.[↩]
2. Подробно об этом см.: В. А. Вдовин, Сергей Есенин на военной службе, «Филологические науки», 1964, N 1.[↩]
3. ЦГИА СССР, ф. 1328, оп. 4, ед. хр. 22, л. 42.[↩]