Живое наследие

Под современной болгарской литературой мы понимаем литературу периода от 9 сентября 1944 года – дня нашего освобождения от фашизма – до настоящего времени. Этот рубеж условен, поскольку и до Девятого сентября такие видные писатели, как Людмил Стоянов, Георгий Караславов, Христо Радевский, Младен Исаев и другие, в своих произведениях руководствовались методом социалистического реализма и наполняли их пафосом революционной борьбы. И после Девятого сентября эти писатели продолжали свою линию в литературе.

Если же намечать рубежи в нашей современной литературе, то важнейшей вехой следует считать апрельский Пленум ЦК БКП 1956 года. После него в нашей литературе произошли значительные изменения, и именно на этом новейшем этапе развития болгарской литературы некоторые традиции нашей классики приобрели новое осмысление, получили новую жизнь.

Что характерно для развития нашей литературы в этот период? Это прежде всего освобождение от догматизма, от различных вариантов «теории бесконфликтности», от лакировки, «малой» жизненной правды, описательности и т. п.

Когда рушатся догмы и схемы, становится особенно ощутимым значение в искусстве творческой индивидуальности. И одновременно возникает проблема отношений между творческой личностью и коллективом. Известен диалектический характер связи между «я» и «мы». Тот, кто не нашел себя, не может найти путь к другим. Но и тот, кто не нашел пути к другим, не может найти себя.

Схемы, догмы, шаблоны создают труднопреодолимую преграду между поэтом и жизнью. Когда в первые послевоенные годы поэты говорили от имени коллектива, в их «мы» часто терялось то поэтическое «я», без которого невозможна истинная поэзия.

Теперь же, когда поэт говорит от своего имени, в его голосе слышатся голоса многих и многих строителей и творцов социалистического будущего. А когда поэт говорит от имени коллектива, когда звучит знакомое «мы», в нем – конечно, у лучших наших художников – не теряется, не исчезает поэтическое «я». Индивидуальность человека формируется обществом. Только в социалистическом обществе личность может раскрыться во всем своем богатстве и многогранности.

Процессы, характерные для литературы последних десяти – пятнадцати лет, раньше всего стали заметными в поэзии, потому что поэзия – это жанр, который особенно непосредственно и чутко реагирует на перемены в жизни, По поэтическим дебютам можно судить о ритме развития литературы. Появилась целая плеяда молодых талантливых поэтов, которые вскоре заняли центральное место в нашей современной поэзии: Владимир Башев, Любомир Левчев, Слав Хр. Караславов, Петр Караангов, Дамян Дамянов, Андрей Германов, Евтим Евтимов и др. Прилив творческих сил ощутили и талантливые, но долго молчавшие поэты старшего поколения: Дора Габе, Атанас Далчев, Димитр Пантелеев, Иван Хаджихристов, Иван Мирчев и др.

Тут я бы хотел привести один пример. Никола Фурнаджиев после Сентябрьского восстания против фашизма (в 1923 году) пишет ряд сильных стихов. Они стали классикой нашей литературы. Но два десятилетия назад под влиянием догматической критики Фурнаджиев вносит некоторые исправления в эти стихи. Скажем, в известном стихотворении «Всадники» есть строка: «И поют виселицы». В 1954 году поэт исправил «поют виселицы» на «скрипят виселицы», – ему казалось, что это более соответствует действительности. Но в начале 60-х годов Фурнаджиев возвращается к первоначальной редакции своего стихотворения, к редакции 1925 года. И виселицы снова «запели». Пример, казалось бы, мелкий, но как наглядно проступает в нем теория «малой» жизненной правды, которой поддался было Фурнаджиев!

Было время, когда некоторые из так называемых «вечных» тем в литературе – любовь, смерть, человеческое страдание – поэты обходили молчанием, считая, что им не место в социалистическом искусстве. Но когда эти темы наполнились конкретным историческим содержанием, когда они оказались связанными с образом современника, с общественным развитием, они снова зажили своей поэтической жизнью. Примечательно, что «вечные» темы, ставшие и темами этическими, возродились в стихах именно тех поэтов, которые были наиболее глубоко и органично связаны с «завербованной», партийной поэзией. Я имею в виду таких поэтов, как Георгий Джагаров и Димитр Методиев. Участники Сопротивления и революционного движения, они после Девятого сентября писали свои первые стихи, наполненные пафосом борьбы. В переломные для литературы годы в их творчестве остро прозвучала моральная проблематика, одухотворенная окрепшей верой в будущее. Джагаров, сохранивший в трудных испытаниях революционной борьбы несгибаемую веру в человеческий героизм, прошел через период поисков, сомнений, разочарований, но эта нелегкая для поэта полоса жизни в итоге углубила его коммунистическую убежденность, обогатила внутреннюю сущность его лирики. И Джагаров, и Методиев, сохранившие в своей поэзии дух партизанских лет, и Павел Матев написали сильные и глубоко лиричные стихи о нравственной чистоте современника, отстаивали ценности гуманизма.

А с этой гуманистической темой в современную поэзию вошли традиции болгарских классиков, наших революционных поэтов, которых всегда волновала нравственная красота человека-борца, его кристальная чистота и благородный гуманизм. Для нашей поэзии вообще характерен демократизм и боевой дух – она формировалась в борьбе, она была оружием народа против тиранов, искусством, в котором народ утверждал свой истинный облик.

В произведениях лучших современных поэтов граница между интимной и гражданской лирикой уже не так резка, как в прошлом. Поэтическая декларация часто теперь неотделима от переживания, от глубокого личного волнения поэта. Когда Елисавета Багряна воспевает строительство в Кремиковцах, мы чувствуем в стихах искренность и взволнованность.

Вершина нашего Ренессанса приходится на середину и вторую половину XIX века, когда турецкий ятаган еще косил голову каждого, кто выделялся среди массы, когда греческая экспансия посягала на нашу самобытность.

Тогда прозвучали величественные голоса Георгия Раковского, Любена Каравелова, Добри Чинтулова, П. Р. Славейкова, которые принесли новую славу нашей древней поэзии. Все они были поэтами и революционерами, для них не существовало разницы между гражданской и интимной лирикой, все определялось революционной борьбой. Это с особенной силой проявилось в революционном творчестве Ботева, которое стало вершиной, достигнутой творческим гением болгарского народа, выражением сокровеннейшей нашей национальной сущности. Его малое по объему наследие, стихи, созданные им в изгнании, в какой-то корчме, или в родных горах, в чаще густого леса, – это озон, чистейший воздух нашей литературы, который вдыхали полной грудью наши отцы и деды и который будут вдыхать и внуки наших внуков. Страдание народа и его вера переполняли сердца поэтов и превращались в страсть, рождая глубокое ощущение драматизма исторической судьбы нашей страны.

Отсюда и берут начало истинно демократические и революционные традиции нашей литературы, которые проявляются с такой силой и сегодня.

Здесь нужно сказать несколько слов о патриотических мотивах в современной поэзии, также связанных с традициями прошлого.

Наш народ много веков подряд был угнетен – и более могущественными государствами, и во времена варварских нашествий. И может быть, именно вследствие этого родилась внутренняя сила сопротивления, которая является существенным фактором в нашем историческом развитии. Прошлое неизменно дает нам ощущение устойчивости. У нашего патриотизма глубочайшие корни.

И наша литература имеет корни, глубоко вросшие в родную почву. От нее нельзя оторвать ни Пенчо Славейкова, ни Николая Лилиева, ни Теодора Траянова. Не случайно лучшие поэты были революционерами и не считали для себя возможным быть абстрактными самосозерцателями. Близость к жизни народа с его трагической судьбой сделала нашу литературу более однородной, чем многие другие литературы, где есть и яркие индивидуальности, и напряженные поиски, но часто недостает тех больших общественных задач, которые связывали воедино лучших писателей Болгарии.

Шовинистическому угару, стимулировавшемуся в царской Болгарии, противостоял истинный образ родины в произведениях наших лучших пролетарских поэтов. Они не задавали вопроса, есть ли родина, а спрашивали, чья она. Не случайно старый пролетарский поэт Димитр Полянов прокричал в лицо своим классовым врагам: «Да, Левский наш, наш, а виселица ваша. И предатели ваши!» Не случайно Никола Вапцаров пел: «Я люблю тебя, родина Гоце и Даме, потому что с тобою я рос, потому что с тобою мужал…»

Проблема истинного, народного патриотизма, благодаря которому рождается беспримесный интернационализм, вновь привлекла к себе в последние годы нашу поэзию. О родине, как и о матери, писать трудно. Малейшая неискренность приведет к пустой патетике, претенциозности, слащавой сентиментальности. Живое, искреннее чувство должно направлять перо поэта.

Яркие стихи о родине написали такие поэты, как Атанас Далчев, Пырван Стефанов, Слав Хр. Караславов, Петр Караангов, Георгий Свежин, Николай Христозов, Иван Динков, Георгий Струмский, Никола Инджов и др. Нужно отметить стихотворение Атанаса Далчева «Болгария»; наряду со стихами Багряны и Джагарова, оно принадлежит к числу лучших стихов о родине. Далчев обращается не к бранной славе, не к победам в войнах, а к трагическому моменту в нашей истории – ослеплению 15 тысяч болгарских воинов у горы Беласицы византийским императором Василием II, прозванным Болгаробойцей. Поэт исследует трагическую сущность нашего исторического прошлого – тем глубже его вера в свою страну. О трагической судьбе царя Самуила написано много талантливых стихов и некоторыми более молодыми поэтами – Пырваном Стефановым, Петром Караанговым.

Характерно развитие в болгарской поэзии такого жанра, как баллада. В тяжелейший период нашей истории, во время турецкого нашествия и пятивекового рабства, народ создает искусство, которое становится его единственным духовным прибежищем. В эти годы прозвучали на редкость красивые народные песни, и среди них баллада о царе Иване Шишмане – последнем царе перед порабощением, о его последней трагической битве:

Едва лишь, милая мама моя, заря загорелась, сразу же, милая мама моя, двинулось войско,

конь рядом с конем, милая мама моя, юнак рядом с юнаком.

Тянутся годы рабства, и звучит баллада за балладой, пока не возникает прекраснейшая из них – баллада Христо Ботева о погибшем в горах воеводе Хаджи Димитре.

А вспомним баллады Ивана Вазова и его чудесную песню об умолкшем монастырском колоколе; баллады Кирилла Христова, балладу Теодора Траянова о реке Струме, в которой рассказывается о «новых погромах» и других трагических моментах в нашей национальной судьбе! После Сентябрьского восстания против фашизма в 1923 году яркие баллады создали такие поэты, как Фурнаджиев и Разцветников, чьи «Утопленники» – одна из вершин нашей поэзии.

Во время Сопротивления Младен Исаев, Веселин Андреев, Веселин Ханчев и другие поэты написали ряд прекрасных баллад, а теперь и некоторые молодые поэты обращаются – и удачно – к этому древнему жанру. Интересны «Пиринские баллады» Евтима Евтимова, в которых воспевается эпическая борьба народа Пиринского края. Естественно, что современная баллада освобождена от фантастических элементов и наполнена романтикой героизма.

Говоря о патриотических традициях в болгарской современной поэзии и в нашем историческом развитии, нужно подчеркнуть, что наш патриотизм был всегда связан с любовью к России, освободившей нас от турецкого рабства, а теперь и с пролетарским интернационализмом. Когда мы говорим о болгаро-советской дружбе, то речь идет не только о политике. Братская любовь болгар к России включает в себя как благодарность за прошлое, так и веру в будущее.

Наша классическая литература испытала огромное воздействие русской литературы. Крупнейшие писатели от Любена Каравелова и Вазова до Т.