№6, 2015/Литературное сегодня

Заслуженный подросток русской литературы. Эдуард Лимонов

В русской литературе рубежа XX-XXI веков нет более противоречивой фигуры, чем Эдуард Лимонов.

Противоречивость связана с его репутацией, с отношением к нему культурной среды, то есть по большей части — с внелитературными факторами. Лимонов неудобен, потому что всегда стремится находиться вне эстетических или идеологических групп, при этом очевидно будучи носителем яркой провокативной эстетики и идеологии. Движущий импульс его творчества — это конфликт. На противоречии и столкновении Лимонов всегда вполне сознательно строил свою писательскую (а в 1990-2000-х годах и политическую) карьеру. Природу этой перманентной конфликтности можно определить, если вглядеться в творческую биографию Лимонова.

С точки зрения социологии литературного процесса творчество Лимонова состоит из трех периодов. Первый — андеграундный: с 1958-го, когда пятнадцатилетним юношей он начал писать стихи, по 1974-й, когда вместе со второй женой Еленой Щаповой (манекенщицей и поэтессой) эмигрировал в США. Перебравшись в 1967-м из провинциального Харькова в Москву, бурлящую послеоттепельными, уже неофициальными литературными течениями, Лимонов постепенно входит в плеяду звезд андеграундной литературы. Он известен в богемных кругах (а также в КГБ) как автор авангардных стихов и диссидентской публицистики. Стихи Лимонова в этот период близки к поэтике обэриутства, но при этом имеют выраженную социально-бытовую (а не метафизическую) направленность.

Нередко Лимонова причисляют к кругу поэтов лианозовской школы, для чего есть формальные и биографические основания. В 1977 году в Париже Михаил Шемякин выпустил альманах неофициального изобразительного искусства и литературы «Аполлон-77», в котором опубликованы стихи В. Бахчаняна, Э. Лимонова, В. Некрасова, В. Лена, Е. Кропивницкого, Г. Сапгира, Я. Сатуновского, И. Холина, Е. Щаповой (с фотографией в жанре ню). Врез к этой публикации под названием «Поэты группы «Конкрет»» написал Лимонов; с точки зрения жанра его текст представляет собой нечто среднее между обзором и манифестом. Лимонов причисляет к группе восемь поэтов (всех вышеназванных, кроме Е. Кропивницкого) и формулирует эстетическую установку на примитивизм и бытописание: «Всех поэтов группы объединяет отсутствие старой «черной романтики». Мы от символистских и акмеистских ужасов ушли, увидав свои ужасы в другом — в быту, в повседневности, в языке. Да, мы использовали примитив, где это нужно, прозу, бюрократический язык, язык газет»1.

Манифестированные принципы бытописания и конкретики останутся с Лимоновым навсегда, но в последующем творчестве будут отодвинуты на второй план новыми, более «мускулистыми» эстетическими установками — автобиографическим героем-максималистом, натуралистическим эротизмом, порой доходящим до порнографии, использованием не только «бюрократического языка», но и языка люмпенов советской периферии, в котором ареал стилистической нормы раздвинут глубоко в область грубо-просторечного и бранного.

Несмотря на участие в поэтической группе, Лимонов уже в эти годы предпочитает быть одиночкой, изгоем и отщепенцем. Как официальная литература, так и художественный андеграунд (особенно рафинированно-интеллигентского толка) ему чужды и тесны. Финал этого периода — пространное эссе (или, может быть, абсурдистское стихотворение в прозе?) под названием «Мы — национальный герой». Написанное в 1974-м и распространявшееся в самиздате в СССР и позже в США, где его отказывались публиковать, оно впервые вышло в парижском альманахе «Аполлон-77». Стало общим местом утверждение, что Лимонов как прозаик и одновременно как автобиографический персонаж начинается с романа «Это я — Эдичка». А. Орлова справедливо указывает, что в первом романе «присутствуют или намечены буквально все мотивы и коллизии, развернутые в последующем художественном творчестве Лимонова, а также и в его политической публицистике»2. Однако до «Эдички» многие мотивы и коллизии уже оказались намечены в «Мы — национальный герой». Да, этот текст, в отличие от романа, не стал культовым и на протяжении десятилетий не вызывает криков восторга или брезгливо-брюзгливой критики, но именно его можно считать прологом к последующей лимоновской прозе, публицистике (и политической деятельности) и даже биографии.

В «Мы — национальный герой» появились две важнейших в художественном мире Лимонова особенности: автопсихологический персонаж Лимонов и мотив утверждения уникальности этого персонажа на фоне обывательского социума, пусть и выраженный в еще туманных формулировках:

Лимонов сказал:

«Простые люди представляют статику жизни. Я же — ее динамику» <…>

В эпоху, когда в России нет личностей, Он — смеет быть личностью. И нет в нем мрака. Он — свет и надежда.

Во времена негражданственные — он гражданин. И самим своим появлением глубоко общественен. Он больше принадлежит тем, кто не имеет надежды. Он — надежда.

Своим примером национальный герой Лимонов говорит миллионам парней — «Смотрите — вот я! Своим упорством, своей самостоятельностью я добрался до высших должностей жизни. Я следовал только себе. И вы это можете. Вы можете попробовать тоже!»

Национальный герой Лимонов заставляет жить. Его девиз — изменение. Устойчивая раз и навсегда форма не для него.

Эти цитаты из текста 1974 года, похожего на психологическую декларацию для самого себя, очень легко вписываются в общую патетическую стилистику публицистики дня сегодняшнего. «Это была пятничная проповедь. Я — Эдуард Лимонов» — так заканчивает автор еженедельные заявления на общественно-политические темы на странице в Facebook. Теперь декларируемую уникальность автопсихологического персонажа политик Лимонов использует как основание для вождизма и делает это на полном серьезе, с выражением пламенно-ленинского революционного романтизма на лице. Но в «Мы — национальный герой» были еще элементы абсурдистской литературной игры, правила которой автор обозначил в первом же абзаце:

Русский народный поэт и национальный герой

Эдуард Лимонов

и его жена-поэтесса и национальная женщина

Елена Щапова

по личному приглашению президента французской республики сегодня утром прибыли в Париж <…>

На приеме присутствовали видные дипломаты, промышленники, звезды артистического мира, известные современные французские писатели.

Шампанское и улыбки — вот стиль этого праздника! <…>

Эти русские, эта пара покорила нас всех. Россия вновь удивила нас. Мы готовы жить в мире и дружбе с Россией именно потому, что там живут такие парни как этот Лимонофф. Русские женщины всегда славились своей красотой. Елена превзошла все наши самые смелые ожидания!

Эта вещь гораздо больше, чем поздняя проза, насыщена юмором и веселой самоиронией, напоминающей об обэриутском происхождении ранних стихов автора:

Когда я читаю — я символизирую тягу моего народа к знаниям.

Когда я занимаюсь любовью — я символизирую огромный эротизм моего народа.

Когда я напиваюсь — я символизирую темные стороны русской души <…>

Так говорил Лимонов

и два-три случайных иностранца слушали его улыбаясь. Если Вы хотите понять русских — взгляните в меня — тут Лимонову что-то стукнуло в голову и он убежал. (В цитатах сохранена пунктуация автора. — С. Ч.)

Автопсихологический герой в этом тексте реален и конкретен, а обстоятельства вымышлены и фантастичны. В следующих вещах Лимонов будет уходить от художественного вымысла в сферу псевдодокументализма, а затем — в художественную публицистику. Автопсихологический герой получит новые имена и прозвища: Эдичка, Эди-бэби в «Подростке Савенко», Дед в одноименном романе 2014 года. А юмор уступит место жесткой иронии и сарказму, обращенным, как правило, не на себя.

Второй период — эмигрантский: с 1974-го по 1980-й Лимонов живет в Нью-Йорке, а с 1980-го по 1990-й — в Париже. Центральное событие жизни американского этапа — уход жены Елены, травма брошенности — становится творческим импульсом для романа «Это я — Эдичка». Еще совсем недавно «национальный герой Лимонов» провозглашал, что он «не тряпка-интеллигент. Он силен в жизни. Захотел Елену — взял. А не растекался в пустых страданиях. А уж как казалось невозможно. Нищий Лимонов взял красавицу от богача мужа (известного московского художника Виктора Щапова. — С. Ч.). И ведь ее склонность, любовь сумел завоевать». И вот — катастрофа личной жизни, экстраполируемая максималистом Лимоновым на все мироустройство: «она <…> хорошо одетая, благоухающая, отправляется всякий вечер на парти <…> те, кто делает с ней любовь — это наши посетители (герой работает басбоем, помощником официанта, в дорогом ресторане. — С. Ч.), их мир увел Елену от меня <…> они — наши прилизанные приглаженные американские посетители, джентльмены, да простит мне Америка, стибрили, уворовали, насильно отняли у меня самое дорогое мне — мою русскую девочку».

Любовь к роковой красавице и ее последующее предательство — бродячий сюжет русского литературного быта: Блок и Л. Менделеева, Есенин и А. Дункан, Маяковский и Л. Брик, Бродский и М. Басманова… Лимонов, «плебейский мальчик, дворняга», поймал «жар-птицу» Елену, венчался с ней в церкви, чтобы заключить союз на небесах, поехал за ней в чужую страну, потому что на родине политический режим не позволил бы им стать великолепной и знаменитой парой, в честь которой президент французской республики устраивает сногсшибательный прием, и там, в другом полушарии планеты, — потерял. Таков масштаб переживания. В развязке психологической линии романа дана попытка героя научиться принимать жизнь такой, как она есть: «Я любил, как вижу сейчас, — необычайно, сильно и страшно, но оказалось, что я хотел ответной любви. Это уже нехорошо, когда хочешь чего-то взамен». Но такое понимание приходит, по выражению А. Блока, «ценою утраты части души»3. В последних абзацах романа (которые не позволяет процитировать федеральный закон «О государственном языке Российской Федерации» в редакции от 1.07.2014) герой выплескивает в бранной ругани ненависть к миру и вытирает «слезы кулаком».

Эта банальная с точки зрения житейского опыта, но бурная психологическая коллизия в литературе не нова.

  1. Лимонов Э. Поэты группы «Конкрет» // Аполлон-77. Paris. 1977.[]
  2. Орлова А. А. Проза и публицистика Эдуарда Лимонова. Автореф. дис. на соиск. уч. степ. канд. филол. наук. СПб: СПбГУ, 2005. С. 5.[]
  3. Блок А. Письмо А. Белому от 6 июня 1911 года // Андрей Белый и Александр Блок. Переписка. 1903-1919. М.: Прогресс-Плеяда, 2001. С. 406.[]

Цитировать

Чередниченко, С.А. Заслуженный подросток русской литературы. Эдуард Лимонов / С.А. Чередниченко // Вопросы литературы. - 2015 - №6. - C. 153-172
Копировать