Заметки к юбилею

Когда я вспоминаю об основании и первых шагах «Вопросов литературы», то неизменно думаю и о другом журнале – «Новом мире» времен Константина Симонова и Александра Твардовского. Словно оба издания связаны родственными узами, так что сегодня можно было бы сказать (если не бояться модной фразеологии), что «Вопросы литературы» – «дочернее предприятие» «Нового мира»…
Вполне сознаю, что это мое личное, субъективное ощущение, однако же для него есть некоторые основания. Первый главный редактор «Вопросов литературы» Александр Дементьев был многолетним заместителем главного редактора «Нового мира». Сотрудница «Нового мира» Евгения Кацева перешла в «Вопросы литературы» на должность ответственного секретаря. Во многом общим был и состав авторов. Но самое существенное – та новая, животворная, «оттепельная» атмосфера, которая питала оба журнала, в разной мере, конечно, и с различной степенью общественного резонанса.
Применительно к сфере деятельности «Вопросов литературы», то есть к критике и литературоведению, это выражалось в открытии прежде заповедных тем и забытых или даже запрещенных имен. Восстанавливалась связь эпох, история приобретала осязаемую плотность и конкретность. Авторы журнала при этом сами учились, наверстывая упущенное и, в меру своих сил, просвещая читателей. Как один из таких авторов, я могу сказать, что чувствовал исходящие от журнала постоянные импульсы, которые нередко шли наперекор идеологической конъюнктуре и настроению власть имущих. Приведу один пример.
В 1969 или 1970 году знакомый издательский работник показал мне постановление Госкомпечати, посвященное, в частности, недавно вышедшей моей книге «Русская философская эстетика» (очень жалею, что я не сделал для себя копию с этого документа). В постановлении осуждалась негодная попытка реабилитировать реакционеров от критики (таких, как С. Шевырев), безродных космополитов (таких, как Вал. Майков) с порочной целью (тут приводилась цитата из моей книги) «разомкнуть обойму» установленных авторитетов: Белинский, Чернышевский, Добролюбов и еще два-три имени; Вот эта фраза об «обойме» почему-то вызвала особое раздражение, словно в ней виделось покушение на основы. Говорю об этом потому, что статьи, составившие книгу (о Н. Надеждине, И. Киреевском и о том же Майкове), перед этим благополучно печатались в «Вопросах литературы», находя полную поддержку у редактора отдела русской классики Нины Николаевны Юргеневой.
Раз уж я заговорил pro domo sua, то упомяну и о том, что я пришел в журнал в год его основания, без чьей-либо рекомендации и ходатайства, так, как обычно «входили в литературу» люди моего поколения, полагаясь только на свои силы и демонстрируя «товар лицом». Затем сопровождал журнал во всех его переездах и переменах «места жительства», начиная, по-моему, со второго пристанища, то есть бывал и в занимаемой редакцией маленькой комнате в Гослитиздате на Ново-Басманной, и в более просторном помещении на Разгуляе, потом на Пушечной улице и, наконец, в здании «Советского писателя» в Большом Гнездниковском… Этот мой личный опыт – визуальное ощущение того постоянства и длительности, которое есть и у гораздо более молодых, чем я, авторов «Вопросов литературы», и вообще – не обязательно авторов, но просто читателей. Для журнала такое ощущение – неотъемлемый атрибут его судьбы. И то, что это ощущение обусловливалось изданием литературоведческим, приобретало особый смысл в истории нашей культуры.
В самом деле: площадок для публикации филологических штудий было немало и раньше: ученые записки, тематические сборники, наконец, разделы критики и библиографии в толстых журналах. Но необходимо было еще специализированное издание, и притом постоянное, периодическое, с дифференцированной системой рубрик – то есть журнал. Именно журнал создавал традицию непрерывного чтения, продолжающегося разговора, неуклонного расширения заинтересованной аудитории.