За пределами «золотого века» испанской литературы

З. И. Плавскин, Мариано Хосе де Ларра и его время (Сатирическая публицистика ранних буржуазных революций в Испании), Изд. ЛГУ, 1977. 182 стр.

Испанская литература дважды за свою многовековую историю выходила на аванпосты мировой культуры. Так было в XVI – XVII веках, прозванных «золотым веком» искусства Испании, когда жили и творили такие титаны, как Сервантес, Лопе де Вега, Кальдерон. Так случилось и в первой трети нынешнего столетия, когда имена Мигеля де Унамуно, Района дель Валье Инклана, Антонио Мачадо, Федерико Гарсиа Лорки, Мигеля Эрнандеса приобрели известность далеко за пределами их родины. Не удивительно, что внимание советских исследователей до сих пор привлекали преимущественно эти два периода в истории испанской культуры. А все, что пролегало между ними – литература XVIII – XIX веков, – оставалось терра инкогнита, куда редко обращались взоры советских ученых и еще реже – читателей. Правда, в переводах на русский язык стали известны книги некоторых испанских писателей той поры – стихи Хосе де Эспронседы, сатирические очерки Мариано Хосе де Ларры, романы Хуана Валеры и Бенито Переса Гальдоса, но эти художники представали как одинокие утесы, а все, что их окружало, покрывала плотная завеса тумана.

Только в последние годы в нашей стране осуществляются попытки представить исторические и литературные процессы в Испании XVIII – XIX веков во всей их сложности и разнообразии. При этом, между прочим, обнаруживается, что многими своими чертами история и культура далекой запиренейской страны ближе к истории и культуре восточноевропейских народов, в частности России, чем своих западноевропейских соседей. Известно, например, какую роль в русской истории сыграла Отечественная война 1812 года: в ту пору выковывались революционные и освободительные идеи декабристов. Но и в истории Испании война против Наполеона, за независимость (1808 – 1814) имела не меньшее значение: она воспитала целое поколение революционеров типа Рафаэля дель Риего, одного из вождей революции 1820 – 1823 годов, окончившего жизнь на эшафоте подобно пяти руководителям декабристского восстания. И в России, и в Испании эти события оставили неизгладимый след в литературе.

Как известно, поражение декабристского движения в России и революции в Испании привело к торжеству самой мрачной реакции. В этих условиях особенно отчетливо обнаружилась особая роль литературы в обеих странах. Герцен, имея в виду Россию, писал: «У народа, лишенного общественной свободы, литература – единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести». Справедливость этих слов подтверждает и опыт испанской литературы чуть ли не на всем протяжении ее истории, яркой страницей которой явилось творчество выдающегося испанского сатирика Мариано Хосе де Ларры (1809 – 1837).

Удивительна судьба этого писателя в нашей стране. Во второй половине прошлого столетия имя Ларры было хорошо известно в России. Некрасовский «Современник» напечатал о нем большую статью, а сам Некрасов воспользовался его именем для того, чтобы обмануть цензуру и напечатать некоторые свои пронизанные революционным пафосом стихотворения, объявив их якобы переводом «из Ларры». Позднее, в самом конце XIX века, в России появились и переводы наиболее примечательных образцов сатирической публицистики Ларры. Об этом напоминает М. Алексеев в предисловии к книге З. Плавскина «Мариано Хосе де Ларра и его время (Сатирическая публицистика ранних буржуазных революций в Испании)». Здесь же говорится и о том, что более двадцати лет тому назад с творчеством этого художника познакомился и наш советский читатель – по сборнику, который подготовили К. Державин и автор рецензируемой книги. Выход сборника не остался незамеченным и за пределами нашей страны: в Испании на него откликнулись прогрессивные писатели, для которых сам факт послужил дополнительным стимулом в пропаганде наследия испанского сатирика. Там вскоре появилась статья Хуана Гойтисоло «Актуальность Ларры», а несколько лет спустя он же выпустил в Париже томик очерков сатирика в переводе на французский язык.

Для З. Плавскина подготовка сборника стала началом многолетней исследовательской работы, в результате которой мы сейчас получили первое на русском языке серьезное исследование творчества Ларры и литературы его эпохи.

Ларра прожил короткую, но бурную жизнь. Его литературная деятельность не продолжалась и десяти лет, но за это время он создал произведения, сыгравшие значительную роль в истории испанской культуры. Его исторический роман «Паж короля Энрике Слабого» и Драма на тот же сюжет «Масиас» способствовали торжеству романтического направления в испанской литературе; его литературно-критические статьи были едва ли не первыми образцами профессиональной критики и свидетельствовали о движении эстетической мысли писателя в сторону реализма. Но особенно живой и яркой частью литературного наследия писателя была сатирическая публицистика. Не случайно именно эта сторона творческого облика Ларры в центре монографии З. Плавскина.

И в Испании, и в других зарубежных странах на эту тему написано немало. З. Плавскин, несомненно, учитывал все то ценное, что накоплено его предшественниками. И вместе с тем содержание рецензируемой книги внутренне полемично. Дело в том, что в зарубежных исследованиях Ларра чаще всего рассматривается либо как одинокий гений, никак не связанный с современным ему литературным процессом, либо как «чужестранец в своем отечестве», талантливый ученик и подражатель публицистов Англии и Франции.

Автор книги не отрицает влияния на сатирическое творчество Ларры его зарубежных собратьев по перу, но считает это влияние вторичным (быть может, все же о связях Ларры с острой публицистической традицией Англии и Франции следовало бы рассказать поподробнее), а истоки сатиры Ларры ищет в национальной истории и, главное, в испанской литературе того времени. Назвав свою книгу «Мариано Хосе де Ларра и его время», автор уделяет сатирической публицистике первых десятилетий XIX века не меньше внимания, чем самому Ларре, Поэтому и подзаголовок книги воспринимается читателем и как ограничение темы, и как указание на то, в чем, по мнению автора, следует видеть генезис сатиры Ларры прежде всего. Заметим только, что собранные в книге многочисленные данные для доказательства этого тезиса недостаточно обобщены и акцентированы: автор как бы рассчитывает на то, что внимательный читатель сам увидит, какими именно сторонами сатирического творчества обязан Ларра тем или иным предшественникам и современникам.

Думается, что З. Плавскин прав, связывая формирование мировоззрения своего героя со сложными и своеобразными процессами, которыми характеризовались ранние буржуазно-демократические революции в Испании, действительно оставившие заметный след во всех сферах социальной, экономической, политической и культурной жизни страны, Этот вывод автора тем более справедлив, что он (естественно, с поправками на национальное своеобразие) подтверждается и анализом аналогичных явлений в других литературах – немецкой (Гейне), французской (Беранже), русской (Салтыков-Щедрин).

Сатирической публицистике первых двух буржуазных революций в Испании З. Плавскин посвящает почти половину книги. И это вполне оправданно: ведь большинство произведений, анализируемых здесь, мало или совсем не привлекали внимания историков литературы и лишь изредка бегло характеризовались в трудах по истории журналистики. Автор вторгается в эту смежную область лишь в той мере, в какой это ему необходимо для историко-литературного анализа. Но и здесь он вносит немало нового. Достаточно отметить, что он впервые устанавливает имена издателей (или соиздателей) журнала «Ла терсерола» («Карабин»), органа крайне левой организации «коммунерос», действовавшей во время второй революции (1820 – 1823). Однако еще большее значение эти страницы монографии имеют для историка литературы, ибо они по существу открывают совершенно новый раздел в истории испанской литературы первых десятилетий XIX века, отсутствовавший даже в самых подробных обзорах художественного процесса Испании той поры. Отныне серьезное исследование запиренейской литературы уже не сможет обойтись без упоминания роли журналов «Периодикомания» и «Эль сурриаго» («Бич»), сатирических памфлетов Бартоломе Хосе Гальярдо и Себастиана Миньяно. Заслуга З. Плавскина состоит в том, что он вводит в научный обиход не только ранее недооценивавшиеся (хотя и известные) издания, но и такие публицистические произведения, с которыми вообще не были знакомы исследователи (таковы разысканные автором в первоизданиях 1820 года памфлетные отклики на «Письма Простодушного лодыря» С. Миньяно).

Большое место в книге З. Плавскина отведено так называемому костумбризму, то есть быто- и нравоописательной прозе 1830 – 1860-х годов. Это своеобразное художественное явление в истории испанской и латиноамериканской литературы исследовалось довольно подробно и раньше. З. Плавскин в полной мере учитывает труды о костумбризме зарубежных ученых, занимая, однако, в данном вопросе самостоятельную и оригинальную позицию. Прежде всего в монографии костумбризм рассматривается строго исторически, как быто- и нравоописательная литература эпохи буржуазно-демократических революций XIX века. Существенно и то, что исследователь обнаруживает весьма серьезные различия в мировоззрении и художественном методе основоположников костумбризма, обычно расцениваемого как ветвь романтического движения в Испании.

По мысли З. Плавскина, костумбризм стал также очень важным истоком сатиры Ларры. Однако нам кажется, что, анализируя этот материал, автор допустил композиционный просчет: он отделил рассказ о раннем костумбристском периоде творчества Ларры от главы, посвященной последующей деятельности сатирика, тем более что к жанру костумбристского очерка (правда, в его новой разновидности «физиологического» очерка) он обращается уже на исходе своего краткого, но блистательного пути.

Мировоззрение сатирика, его эстетические взгляды, художественное мастерство предстают в книге в непрерывном и сложном развитии. От просветительских реформистских идеалов, свойственных Ларре в начале его деятельности, сатирик приходит к гневному обличению такого реакционного движения в Испании XIX века, как карлизм, за которым стояли самые мрачные силы феодально-католической реакции, а также «рыцарей золотой середины», умеренного буржуазного либерализма, а в конце своей жизни провозглашает идеи народной революции и утверждается на позициях революционного демократизма. Воспитанный на идеях и принципах просветительского классицизма, Ларра, как показано в книге, не только принимает позднее важнейшие положения романтической эстетики (в частности, принцип историзма), но и формулирует некоторые существенные принципы эстетики критического реализма.

Исследование ленинградского испаниста интересно не только для специалистов в области испанской литературы – оно многое даст и историкам общественного движения в Испании первой трети века, и самым широким кругам читателей, интересующимся историей культуры этой страны.

г. Ленинград