Юмор и насмешка

В большинстве сборников, посвященных русским эпиграммам, творчество Владимира Сергеевича Лихачева (1849-1910) представлено миниатюрами, отображающими революционные настроения 1905 года. Казалось бы, политические стихи, окрашенные возмущением и гневом, трудно совместить с тонким юмором. Но даже в них, представляющих образцы революционной сатиры, проявился недюжинный талант остроумца.

Писателю Самозванову

Сочинена тобою, Самозванов,

Романов целая семья;

Но молвлю, правды не тая:

Я не люблю твоей семьи, Романов.

Сомнение

«Без царя в голове» — говорят про того,

Головою кто слаб иль недужен…

Я ни против ни за не скажу ничего;

В голове царь, быть может, и нужен.

Яркая антимонархическая направленность эпиграмм (особенно первой, где Лихачев откровенно расписался в нелюбви к Николаю II Романову) привела к судебной ответственности редактора-издателя журнала «Зритель», где эпиграммы были опубликованы.

Уже по этим эпиграммам можно судить об особенностях творчества Лихачева. Юмор и насмешка — неизменные спутники его поэзии — никогда не выглядели кричаще, замыслы его не были прямолинейны и примитивны; для него характерны были недоговоренность, намеки, параллельный смысл, заставлявшие «работать» читателя. Практически каждое произведение Лихачева «укладывалось» в изящные афористические строчки, насквозь пронизанные ироничной улыбкой.

Где мало — где много

Ну и порядки! Никого

Не дозовешься,

И что заказано — того

Едва дождешься.

Поесть охота и была,

Да вся пропала,

И злой встаешь из-за стола…

Лакеев мало!

То водомет угодных слов

И раболепство;

То, как в зверинце, дикий рев

И непотребство.

И где ж заботы о стране?

Ее подмога?

Все по заветной старине…

Лакеев много!

Некоторые его эпиграммы были всего лишь шутками, основанными на игре слов:

На каждую приветственную речь

Он отвечает лишь: «Я тронут…»

Признанию читатель не перечь:

Ответ таков, что в нем все обвиненья тонут.

В других он поднимал животрепещущие темы, искусно избегая «высокого штиля». Он подходил к текущим проблемам не как пафосный обличитель, а как заинтересованный современник. Такая позиция делала его миниатюры вечными; некоторые из них вполне могли бы характеризовать и нынешнюю эпоху:

Старины родной блюстители,

Вековых заветов данники,

Где вы, наши охранители?

Заменили вас охранники.

Или:

Верен взгляд был у великого

Щедрина, друзья мои:

Дождались мы царства дикого

«Торжествующей Свиньи»!

Загадка

Краски,

Маски,

Глазки,

Ласки:

Что такое? — Маскарад! —

Невпопад.

Краски,

Маски,

Глазки,

Ласки…

Конституция у нас —

В самый раз!

В сборниках эпиграмм, выходивших при советской власти, в справках об авторе писалось примерно одно и то же (объемом в две-три строчки): поэт, драматург, переводчик, сотрудник сатирических журналов. Более подробные сведения об авторе найти было трудно: он не очень-то вписывался в революционную ситуацию — был дворянином, служил в министерстве финансов, сотрудничал в разных (не всегда прогрессивных) периодических изданиях и даже сам был редактором сугубо развлекательного журнала «Словцо».