Ю. Иваск. Похвала российской поэзии

В Эстонии вышла книга известного эмигранта первой волны, поэта и эссеиста, профессора Массачусетского университета Юрия Иваска (1907 – 1986) «Похвала российской поэзии». Место издания не случайно: Иваск долгое время жил в Эстонии, куда еще подростком переехал в 1920 году. «Похвала российской поэзии» начинается с обвинений против литературоведов. «…Нельзя одновременно любить Блока и Мандельштама», – с места в карьер заявляет автор, добавляя с особым нажимом: «Это ясно для истинных сти-холюбов. Литературоведам такие суждения смешны, а нам скучны литературоведы» (с. 12 – 13). Если бы последние были только скучны – они, оказывается, еще и не слишком компетентны: «Лингвисты и литературоведы почему-то пренебрегают языковыми контрастами», а «длинные «синтагмы»» в стихах вообще «проглядели» (с. 14) и прочее и прочее.

Читателя (и, полагаю, не только читателя-филолога) сразу настораживает легкость обобщения: литературоведы, лишенные собственных имен («шкловские и якобсоны» – с. 215), явно представляются автору на одно лицо, чуть ли не сводятся к комедийной маске – вроде «педанта» или «шарлатана- врача». Зато, в пику «»объективным» академикам», Иваск спешит оговорить свое право субъективности, опирающееся на священный «заговор поэтов – заговор равных» (с. 12). И это право он реализует сполна. Так, выстраивая свой пантеон русской поэзии – от «Слова о полку Игореве» до наших дней, – автор одним субъективным росчерком вычеркивает из списка советских поэтов. Пусть так: они ему «чужды, непонятны» (с. 17). И все же: не странно ли поставить в ряд с Пушкиным, Тютчевым, Блоком – через запятую – таких поэтов, как Борис Нарциссов, Вячеслав Лебедев, и при этом даже не упомянуть Пастернака! Что ж, такова прихоть поэта. Но что, помимо всяких прихотей, дает читателю авторская субъективность – может быть, какие-нибудь открытия, какие-нибудь поразительные интуиции? Что же, наконец, «посвященный» автор может противопоставить «профанам» литературоведам?

Иваск мыслит восторженными аксиомами, которые само собой не нуждаются в доказательствах, зато требуют настойчивых повторений. Первая аксиома: «Измерение поэзии – упоение» (с. 15). Вот и провозглашается раз за разом: