Dieter E. Zimmer. Naborovs Berlin
На волне, определенно поддержанной общим потеплением политического климата, в Германии возрос интерес к восточному соседу – России, чья культура неизменно ассоциируется в благополучном немецком обществе с поисками в области духовности. Впрочем, возможно, не последнюю роль в этом сыграла и внутренняя немецкая ситуация. Общество обеспокоено не на шутку: в результате международного тестирования немецких школьников вскрылись факты угрожающе низкого уровня образования. Четыре миллиона граждан в Германии недостаточно владеют грамотой – эти цифры, ежедневно взывающие с экранов телевизоров, испугают кого угодно. Проблема, угрожающая будущему нации, заставляет политиков и интеллигенцию проникнуться ответственностью за судьбы все меньше читающих поколений и принимать срочные меры: буквально, нести «литературу в массы» – в школы, юношеские клубы, кафе, парки, вокзалы и даже места заключения. Естественно, что в этом контексте возникает желание узнать, как обстоят дела у соседей. Так или иначе, но внимание немецкой общественности в последнее время действительно обратилось в сторону «читающей нации» – к опыту русской культуры.
В рамках 2003 – 2004 годов, объявленных годами Немецко-русских культурных встреч, немцам предоставляется возможность познакомиться с «загадочной русской душой». В культурном проекте представлены все виды русского классического и современного искусства: музыка, живопись, театр, литература. Проходят концерты Мариинского театра и театра Любимова, выставка полотен Ильи Репина и выставка «Берлин – Москва / Москва – Берлин 1950- 2000», Длинный День русской камерной музыки и Длинная Ночь русской поэзии.
Издательство «Nicolai» подготовило к программе фестиваля две книги: прекрасно иллюстрированный путеводитель по «Набоковскому Берлину» Дитера Циммера и «Русские писатели в Берлине двадцатых годов» Томаса Урбана. Обе книги изданы для немецкого читателя, но уже подписаны договоры об их переводе и публикации на русском языке.
Культуре русского зарубежья посвящено много изданий: антология «Литература русского зарубежья», «Литературная энциклопедия русского зарубежья», книга воспоминаний «Русский Берлин», мемуары Г. Адамовича, Н. Берберовой, З. Гиппиус, И. Одоевцевой, монографии В. Костикова и А. Соколова и многое другое. Что нового из жизненных и литературных хитросплетений русского микрокосма в Берлине откроет для себя в названных книгах русский читатель?
Главное, как представляется, то, что авторы обеих книг с любовью, вниманием и состраданием описывают жизнь русской эмиграции в Берлине 20 – 30-х годов – «Москвы на Шпрее» или «Петербурга на Виттенбергплатц» – изнутри и снаружи, однако несомненно с точки зрения немецкого общества, столь нелюбимого русской колонией, демонстративно не желавшей в это общество интегрироваться.
Дитер Циммер – филолог по образованию. На протяжении сорока лет он совмещал работу редактора крупнейшей немецкой газеты «Die Zeit» с литературной и научной деятельностью. Среди прочего он опубликовал целый ряд собственных переводов Джойса, Борхеса, Набокова, книги по биологии, психологии, лингвистике. С 1989 года в издательстве «Rowohlt Verlag» Д. Циммер издает полное собрание сочинений Набокова. Отчетливо представляя себе, с каким предубеждением Набоков относился к «берлинским туземцам», с каким задором он вспоминал, что «за пятнадцать лет жизни в Германии не познакомился близко ни с одним немцем, не прочел ни одной немецкой газеты или книги и никогда не чувствовал ни малейшего неудобства от незнания немецкого языка»1, Дитер Циммер тем не менее ставит перед собой сложнейшую задачу, это для него своего рода спорт, как он пишет, – увидеть Берлин таким, каким его видел Набоков, следовать за ним и отыскать детали того Прошедшего, которые хранил он в своей памяти и тогда сказать: спасено! (Циммер, с. 14)
На поверку задача оказалась многослойной. Это и восстановление Потерянного Мира по ценнейшим архивным материалам, важное собственно для набоковедения, и открытие почитателям автора «Лолиты» (таким знают его в Германии, несмотря на существование «Кружка любителей Набокова») писателя с неизвестной для них стороны. И разумеется, увлекательное путешествие в мир прошлого, чей детальный и вместе с тем волнующе поэтичный портрет интересен для любого читателя. Потому и жанр фотоальбома граничит с детективным. По крупицам собраны здесь все упоминания о пребывании семьи Набоковых в Берлине: хроника, места жительства с указанием на плане города и сопровождающиеся видеорядом, редчайшие фотографии-свидетельства жизни русской колонии – театр, лекции, магазины, периодика, пансионы, кафе. Но основная интрига заключается в том, что читатель вовлекается в действо, оказавшись между двух огней. С одной стороны, автор-Набоков, скрупулезно, с лупой, саркастически-серьезно исследующий Берлин как неизвестный энтомологии вид гусеницы, из которой никогда не выкуклится бабочка. С другой – автор-Циммер, по- немецки педантично и основательно воссоздающий зримый образ Города, на полном серьезе следующий за литературным «Путеводителем» Набокова и всеми текстами, где так или иначе Берлин упоминается. Для одного город чужой, чуждый и потому лишь нелюбимый, что – не Петербург, остановка на пути изгнанника, весь топос которой является профанным по отношению к сакральному Городу, воздушному и призрачному, изобильному и величавому, раскрашенному в сверкающие цвета праздника и чуда, Городу, в котором не смолкает детский смех. Для другого же будничный и черно-белый Берлин – любимый, родной, волнующий и неповторимый, вызывающий желание защитить и реабилитировать.
Автор книги «Русские писатели в Берлине двадцатых годов» Томас Урбан – тоже филолог, славист, многие годы работающий в Восточной Европе корреспондентом газеты «Stiddeutsche Zeitung». Своим блестящим знанием русского языка он обязан старой русской эмигрантке и арии Ленского в исполнении Николая Гедды, с которой это увлечение и началось. Потом были годы учебы в Кельнском университете, в Киеве и Москве. Для экзаменационной работы Т. Урбан выбрал тему «Изображение жизни первой русской литературной эмиграции». Он написал тогда огромную работу о Бунине, Шмелеве, Тэффи, Зайцеве, Алданове, Набокове, Газданове, Поплавском. А в 1995 году в Москве, во время открытия выставки «Москва – Берлин. 1900 – 1950 гг.», он сделал два доклада о русском Берлине в Институте мировой литературы. Томасу Урбану принадлежат книги о Набокове и русском Берлине, он опубликовал целый ряд сочинений на историко-публицистические темы, в частности о проблемах польско-немецких отношений.
Главная проблема, которая занимает Т. Урбана во всех его работах, – это возможность ведения интеркультурного диалога, умение наций слышать и понимать друг друга. Литература способствует вырабатыванию такого рода навыков как нельзя лучше. Потому и избрал он для своей книги о русском Берлине 20-х годов своеобразную композицию. Двенадцать главок представляют, по выражению автора, двенадцать «икон» русской литературы, то есть наиболее значимых имен, культурных сигналов, которые в той или иной мере известны немецкому читателю. Так, здесь в пространстве одной книги сошлись, как некогда в Prager Diele на Прагерплатц, берлинском кафе – излюбленном месте встреч русских эмигрантов, – Ремизов, Алексей Толстой, Эренбург, Горький, Андрей Белый, Шкловский, Есенин, Цветаева, Ходасевич, Пастернак, Маяковский, Набоков. А обрамляются «иконы», как и положено, «золотым окладом» – историей начала и конца русской культуры в Германии. От вечного анекдота времени «НЭП-ского проспекта» 1921–1923 годов, когда количество русских эмигрантов в Берлине насчитывало более 360 000, – о бедном немце, который, слыша вокруг себя на Курфюрстендамме (фешенебельной улице) повсюду только русскую речь, был добит объявлением на одном из кафе «Здесь говорят и по-немецки», пришел домой и – повесился. До февраля 1933 года, времени нацизма, когда закончило свое существование последнее пристанище «изгнанников, скитальцев и поэтов» – Клуб берлинских поэтов.
Как ни странно, но заявленного в анонсе книги «развенчания икон» не происходит, «клубнички» здесь не найти. Хотя и описываются литературные и политические интриги, скандальные истории, будоражившие русскую колонию Берлина, любовные трагедии и повседневный быт литераторов (Урбан, с. 7), – весь тон книги необыкновенно корректный и сочувственный, даже мягкий. Объясняя этот рекламный ход своей ориентированностью не на узкий круг специалистов, а на широкого читателя, Т. Урбан подчеркивает тем не менее, что он ощущает свою ответственность перед читательской аудиторией – как немецкой, так и русской. Потому даже в тех моментах, где русский автор мог бы позволить себе более острые эскапады, Т. Урбан сохраняет пиетет, поскольку не считает себя вправе судить чужую жизнь. Потому и эпизоды, описывающие заинтересованное участие ЧК в жизни русской эмиграции, преподнесенные на основании документально подтвержденных данных, не содержат ни йоты сарказма – только сухую констатацию, что и подкупает. А заканчивается каждая главка такой же констатацией: Марина Цветаева погибла в Советском Союзе, в немецком концлагере – брат Набокова и жена Ходасевича, в Аушвице – Раиса Блох и Михаил Горлин…
Есть в книге Т. Урбана и небольшие недочеты. Так, к примеру, фамилия Веры Слоним в русском языке не склоняется (Урбан, с. 205). Дата расстрела С. Эфрона – 16 октября 1941 года, а не 1938 год, как указано в книге (Урбан, с. 145). А выражение Ходасевича «Берлин – мачеха городов русских» (Урбан, с. 9) в передаче на немецкий (Stiefmutter) теряет тот горький смысл, который имеется в русском языке. Конечно, как всегда, уязвимы переводы поэтических текстов (к примеру, Цветаевой – переводчики М. Разумовская и Й. Мюллер; к сожалению, в других случаях переводчики не указаны). Все это аргументы в пользу скепсиса теории непереводимости. Остается только ждать, когда книга Т. Урбана, ознаменовавшая возврат в западном обществе уважительного отношения к русской культуре, появится на русском языке. Литература вернется к своему читателю. Тогда уж не останется места ни упрекам, ни недоразумениям.
Светлана РУССОВА
г. Берлин
- Набоков В. Другие берега. М.: Книжная палата, 1989. С. 135.[↩]
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №4, 2004