Высекая кресалом огонь (Литература Дагестана и тридцать седьмой год)

Его, беднейшего из бедных, объявили кулаком, обложили тяжелым индивидуальным налогом, лишили избирательных прав – только за то, что, не имея иных средств существования, он своими руками построил две совсем небольшие мельницы, а воду провел через скалы.

Его семью зимой лишили единственного тулупа, которым накрывали детей во время сна, отняли материю, из которой собирались сшить обновы, – оставили полуголыми.

Его оклеветали, обвинив в том, что он с 1920 года пишет и распространяет среди населения контрреволюционные стихи, хвалит врагов народа Магарама Куяева и Юсупа Шовкринского, занимается обрезанием и составлением амулетов.

Он проявил чудовищное терпение, отметая клевету, обивая пороги учреждений в поисках правды и справедливости, мужественно перенося тяготы и лишения, обрушившиеся на близких.

Во время работы первого съезда писателей Дагестана (1934) его крупный портрет висел на стене в фойе Центрального Исполнительного комитета Дагестана – рядом с портретами Сулеймана Стальского, Гамзата Цадасы и Абдуллы Магомедова. Ни у кого не было сомнения, что все они станут завтра Народными поэтами Дагестана. Накануне ему, верующему в аллаха, когда наступило время намаза, нужно было помолиться. Кто-то посоветовал ему сделать это прямо в фойе ЦИК. Старик не мог допустить, что с ним, пожилым человеком, шутят; однако вполне возможно, что завистники поиздевались над ним. И увы! Его застали «на месте преступления» – за намазом! Четвертый Народный не состоялся!

И началась новая полоса преследований.

Согласно указанию высших органов, приговоренный к расстрелу за антисоветчину 28 октября 1937 года, он ждал исполнения приговора до 27 февраля 1938 года.

В этот день он скончался от ишемической болезни, скончался в тюремной больнице – затравленный семидесятилетний поэт из аула Куркли Лакского района Магомедгаджи Муртазалиевич Гаджиев – Чукундалав.

После тщательной проверки президиум Верховного Суда Дагестанской АССР 26 мая 1988 года отменил постановление тройки НКВД ДАССР от 28 октября 1937 года в отношении Магомедгаджи Гаджиева.

Здесь необходим небольшой экскурс в предшествующую эпоху.

В 20 – 30-е годы народы Дагестана переживали невиданно бурное и всестороннее духовное возрождение. Коренное улучшение экономики края обусловило настоящую культурную революцию: в кратчайший срок была ликвидирована неграмотность населения, повсеместно открыты начальные и средние школы, различные институты готовили молодые кадры, работали национальные театры. В дагестанском искусстве слова, где до революции безраздельно господствовала поэзия, начал утверждаться ряд жанров прозы и драматургии. Художественная литература, не успевшая до Октября из устной превратиться полностью в письменную, теперь, в советское время, стала печатной. По всей стране гремел Сулейман Стальский, советский читатель был уже знаком с «Поэтом» Эффенди Капиева. Вдохновленный пафосом созидания, народ жил надеждой на лучшую жизнь. Впервые предметом воспевания стала сама радость бытия.

Затем наступили мрачные времена.

Стали жертвой необоснованных репрессий профессиональные революционеры, почти все руководство республики, возглавившее борьбу революционных масс против контрреволюции во время гражданской войны (Джалал Коркмасов, Саид Габиев, Нажмутин Самурский, Магомед Далгат и др.). Ряд представителей партийно-советского актива, якобы не сумевших возглавить борьбу с «врагами народа», «очистить» от них Дагестан, были сняты с постов. Доносы, аресты по наветам, политические преследования неугодных вошли в обиход.

Невосполнимые потери понесли дагестанская литература и наука о ней. Поэтам и писателям были инкриминированы преступления, которых они не совершали, о которых и не думали и которые не могли совершить. Нелепые обвинения, арест и политическое недоверие даже после реабилитации в 1939 году заставили умолкнуть более чем на двадцать лет талантливого лакского поэта, организатора партизанского движения в горах, делегата Первого съезда писателей СССР Ибрагимхалила Курбаналиева. Уцелевший Эффенди Капиев был вынужден служить Дагестану вне его пределов.

Известный рапповец, разделявший, видимо, в прошлом некоторые взгляды Л. Троцкого, Г. Лелевич был вроде как сослан в Дагестан и с 1933 по 1936 год жил в Махачкале, был профессором Дагестанского педагогического института и научным сотрудником Института культур Дагестана (ныне Института истории, языка и литературы имени Г. Цадасы Дагестанского филиала АН СССР). Автор ряда работ по русской литературе, Лелевич также много сделал для сплочения и подготовки литературоведческих кадров Дагестана, для изучения истории самой литературы, для развития советской дагестанской поэзии. Из-под его пера вышла книга «На путях изучения дагестанской литературы» (1934).