Время романа

Н. Б. Яковлева, Современный роман Югославии, М., «Наука», 1980, 208 с.

Все больше расширяется круг знакомства советских читателей с югославскими литературами. Особенно этому способствует пятнадцатитомная библиотека югославской литературы. Произведения И. Андрича, М. Крлежи, Б. Чопича, М. Лалича, Ц. Космача, Э. Коша, С. Яйевского и многих других писателей Югославии вошли и в литературоведческий обиход советской науки, они используются при определении общих закономерностей развития европейских социалистических литератур или сравнительно-типологического их изучения. Здесь были названы имена только крупнейших романистов, так как анализ их творчества составил ядро книги Н. Яковлевой «Современный роман Югославии».

Перед автором стояла трудная задача – представить путь югославского романа, начиная с 1945 года, года установления народной власти, до наших дней. Отрезок времени немалый. К тому же эти годы были не случайно названы югославской критикой «временем романа», в течение которого происходит бурное развитие этого жанра во всех литературах страны. Немалую сложность – и в освоении, и в освещении материала – представляет многонациональность литературы Югославии. Столетия народы этой страны жили в разных исторических условиях, испытывая воздействие разных социальных, культурных и религиозных факторов, определивших многие особенности их национального мышления. Вместе с. тем издревле они ощущали югославские корни своего культурного наследия. В новой Югославии национальные культуры, в том числе и художественная литература, взаимно дополняя друг друга, получили возможность для полного своего проявления. Вместе с тем общность идеологии и государственного устройства стала той базой, на которой возникла и новая культурная общность югославских народов. Термин «югославский роман» поэтому относится к произведению, не просто созданному в одной из литератур страны, а по своему масштабу являющемуся фактом югославского литературного процесса. На этом общеюгославском уровне и осуществляется в монографии типологическое изучение эволюции жанра романа на протяжении тридцатилетней его истории. Придерживаясь историко-типологического принципа анализа, Н. Яковлева показывает процесс непрерывного движения жанра, обнаружившего во всех литературах страны удивительную жизнестойкость, способность к обновлению своих художественных возможностей, масштабность синтетического изображения грандиозных исторических перемен. Однако при всем своеобразии романа Югославии; обусловленном национальными традициями входящих в нее литератур, а также индивидуальными творческими особенностями крупнейших писателей, трудно не заметить глубинные, более широкие связи югославского романа с произведениями писателей других европейских социалистических: стран. Эти две взаимообусловленные стороны процесса Н. Яковлева прослеживает на протяжении всей книги.

Следует сказать еще об одной сложности, стоявшей перед автором исследования. В югославских литературах сосуществуют, а иногда и тесно переплетаются, причем на самых разных уровнях, разные идейно-художественные течения. Спор между ними, по справедливому мнению Н. Яковлевой, несводим к дискуссиям о новых и традиционных формах. Здесь речь идет о принципах определения сущности человека и его общественного бытия. В настоящее время стало ясно, что победу в борьбе за понимание «человеческого» в человеке одержала реалистическая литература, именно ей обязано своими основными достижениями искусство последнего тридцатилетия. Она «не только устояла, – пишет Н. Яковлева, – перед давлением нереалистических течений, сегодня ей принадлежит приоритет над другими типами творчества – если не по степени распространения (хотя она высока и продолжает расти), то по удельному весу во всяком случае» (стр. 9). Этот вывод, вытекающий из анализа многочисленных фактов, определяет в свою очередь принцип отбора и систематизации материала в книге. Привлекая огромный фактический материал, Н. Яковлева концентрирует его вокруг относительно небольшого круга наиболее значительных художественных явлений, – они и становятся своеобразными опорными пунктами ее исследования.

Началом современного югославского романа автор монографии совершенно оправданно считает произведения Иво Андрича, написанные им в оккупированном фашистами Белграде. Это были первые романы, опубликованные в освобожденной стране в 1945 году. Н. Яковлева рассматривает творчество Андрича, достойное самостоятельного большого исследования, прежде всего как звено, связующее две литературные эпохи, как прочную гуманистическую основу, на которой могло возводиться здание социалистического искусства. Н. Яковлева права, полемизируя с точкой зрения о якобы существовавшей изолированности творчества этого писателя от послевоенного литературного развития. И хотя прямых последователей у Андрича было мало, его воздействие, считает она, оказалось шире, чем просто стилевое. Оно заключалось в расширении поля художественного видения романа, в выявлении общечеловеческого содержания любого исторически конкретного, национально неповторимого факта, детали, характера, Творческие завоевания Иво Андрича не прошли бесследно для развития литературы в целом, они проявили себя и в романе о войне и революции, и в «романе-параболе», и в «романе итогов»; не случайно имя этого писателя встречается на страницах книги Н. Яковлевой не раз. С антифашистской темой, осмыслением уроков войны автором справедливо связываются успехи послевоенного югославского романа. Произведения о борьбе с фашизмом, о зарождении новых форм народной власти, о перестройке народного и индивидуального сознания составляют сердцевину югославского литературного процесса, они же определяют его идейно-художественную направленность. В разделе, повествующем о первом мирном десятилетии, особенно ясно проявляется присущее Н. Яковлевой умение сделать серьезные и глубокие выводы на основе проникновения в диалектическое единство художественного произведения и времени его написания, Чувство историзма здесь особенно важно, так как до сих пор именно на этом литературном плацдарме не затихают острые идейно-эстетические и философские сражения, «Моя тема не война, но революция…» – эти слова М. Лалича, вынесенные в название главы, стали отправной точкой для размышлений советского ученого над характером югославского романа о второй мировой войне, его проблематикой и эволюцией. Н. Яковлева тщательно прослеживает, как по-разному решается проблема «человек и война», как постепенно внимание писателей перемещается с событийной стороны, сковывавшей психологический анализ индивидуальных судеб, на постижение внутреннего мира личности, побудительных мотивов ее поведения. Эти изменения, подчеркивает автор монографии, в конечном итоге были вызваны переменами в общественном сознании, происходившими с середины 50-х годов, все усложнявшимися связями человека с миром.

По мере того как этот период уходил в историю, казалось бы, должна была проявиться большая объективность, понимание трудностей становления новой литературы, терпимость в его оценке. Но, к сожалению, югославскому литературоведению в большей его части присуще мнение о том, что только с полным отказом от типа романа, утвердившегося в первое послевоенное десятилетие, стало возможно дальнейшее его развитие. Н. Яковлева убедительно доказывает всю несостоятельность этого взгляда, опровергаемого самими фактами литературы, сложным процессом художественного движения, включавшего в себя, разумеется, и моменты отталкивания от уже достигнутого, критической переоценки освоенного. Однако у автора книги возникает некоторое противоречие между общими положениями и выводами, сделанными на основе анализа конкретных произведений. Думается, что оно порождено распространением на все 50-е годы ряда черт, присущих роману первых послевоенных лет. Так, Н. Яковлева пишет, что стремление показать народные массы, поднявшиеся на революционную борьбу, создало «в романе 50-х годов определенный крен в сторону событийности» (стр. 37), что в романе 50-х годов «не нашел достаточно полного отражения тот пласт Югославской действительности, который связан с индивидуальным путем человека, приобщающегося к истории» (стр. 43 – 44). Одновременно она видит даже в романе начала 50-х годов разнообразие форм, наличие разных художественных решений, в том числе и углубленно психологического подхода. Поэтому кажется гораздо более убедительным наблюдение автора о том, что достижение романов Лалича, Чосича, Космача 50 – 60-х годов (в данном случае объединение этих десятилетий оправданно) заключалось в отражении изменений психологии человека, реальной сложности его духовной жизни (см. стр. 54). Причем Н. Яковлева пишет, что интерес к внутреннему миру человека, наметившийся еще в первых произведениях названных писателей, все время углублялся. И это очень важно, так как тем самым устанавливается не только идейная связь между так часто односторонне противопоставляемыми периодами в истории послевоенной литературы, но и художественная преемственность в развитии жанра романа.

В 50 – 60-е годы в литературах Югославии получили широкое распространение условно-метафорические формы. У самых разных писателей обнаруживают себя сходные принципы построения произведения: помещение субъекта в «модельную ситуацию», чаще всего взятую из истории и требующую от героя обязательного выбора; прямое или косвенное соотнесение размышлений о человеке, его поведении с проблемами современной действительности. Решения же давались подчас диаметрально противоположные. Надо иметь в виду, что югославский «роман-парабола» оказался под наибольшим воздействием философии экзистенциализма. Наблюдения о возможностях и границах этого жанра, которые делает Н. Яковлева, анализируя романы М. Селимовича и М. Црнянского, представляют, бесспорно, общий интерес. Ставя их произведения в круг им подобных и выявляя концепционные различия между ними, исследовательница приходит к выводу о наличии присущих самой природе этого жанра ограничениях, – в нем оказываются суженными, а подчас подчиненными субъективному толкованию реальные жизненные связи человека и те коллизии, в которых он оказывается.

«Проза нелокализованной символики» вызвала естественную реакцию и в конце 60-х – начале 70-х годов начала отступать под натиском «прозы действительности», или «прозы нового реализма», как ее называла югославская критика, включая в эти определения факты очень разного плана, пишет Н. Яковлева в главе «Новое и старое в «новой» прозе». Повседневность и обычный человек стали в ней основными объектами художественного осмысления, находя различные как приемлемые, так и неприемлемые «варианты художественно-философских ответов» на обширный круг вопросов, порожденных неравномерностями экономического и технического развития югославского общества, сложными отношениями личности и коллектива. Указывая на сходство многих подобных проблем во всех социалистических странах, автор монографии считает, что, хотя можно назвать немало произведений (Б. Чопича, Д. Сушича, Э. Коша, Д. Михаиловича), в которых при изображении отрицательных явлений не теряется ощущение общей перспективы движения, в югославских литературах явно превалируют негативные тенденции, суть которых заключается «в известной растерянности перед сложными явлениями действительности и вызванной ею попытке создать представление об обратном движении человека – от общественной личности к индивидуализму, скептическому равнодушию или агрессивному самоутверждению» (стр. 149 – 150).

Советская исследовательница рассматривает и те явления, которые, не получив широкого распространения, имеют, однако, весьма важное значение для определения литературного климата страны. Она обращает особое внимание на то, что в прозе 70-х годов решение проблем преемственности поколений, отношения к опыту предшественников часто ведет к выводу о нравственной ценности морали трудового человека, его складывавшегося веками отношения к природе.

Историко-литературный подход, ставящий произведение в хронологически последовательный ряд, не только не лишает исследователя возможности типологического рассмотрения каждого звена анализируемой цепи, но и предполагает соотнесение произведений как внутри нее, так и вовне, то есть с аналогичными явлениями в других социалистических литературах, в том числе в советской. Иногда это более развернутое сравнение, как, например, романа Д. Чосича «Раздел» и «Тихого Дона» М. Шолохова или «Лелейской горы» М. Лалича и «Сотникова» В. Быкова, «Венка Петрии» Д. Михаиловича и произведений В. Распутина, В. Белова, И. Друцэ, порой же это лишь упоминание, нужное для того, чтобы определить место данного романа в кругу ему подобных из других литератур.

Заключает книгу глава о романе-эпопее, который автор монографии считает одной из характернейших примет литературы Югославии последних двух десятилетий. Если «Знамёна» М. Крлежи, написанные в 60-е годы, были восприняты тогда как нечто стоящее особняком к основным литературным течениям, то появление в 70-е годы романов Чосича, Лалича и Краньца заставило югославскую критику изменить свою точку зрения. Н. Яковлева отмечает в этих произведениях черты, свойственные эпопее как жанру, и в то же время говорит о трансформации современного повествования эпопейного типа. Начала произошедших изменений она видит в отказе от панорамности и многогеройности, в перенесении акцентов, как и в литературе в целом, на интеллектуальные и нравственные коллизии: перемены в структуре романа вызваны «перемещением коллизий из сферы событийной, сферы обстоятельств в сферу сознания, как личностного, так и коллективного» (стр. 171), Несмотря на то что тенденции-развития жанра эпопеи уловлены правильно, не со всеми выводами автора можно согласиться. Так, думается, не стоит столь категорично говорить об отказе от панорамности и многогеройности, скорее здесь происходит уменьшение функционального значения этих принципов. Необоснованным кажется и заявление о замене объективного повествования осмыслением времени героем. По нашему мнению, югославскому роману-эпопее 70-х годов более свойственны разные формы сочетания этих начал, чем замена одного другим. Видимо, предстоит еще серьезно изучить и проблему традиций современного романа-эпопеи как отечественной, так и зарубежной литературы, пока она лишь затронута в монографии.

Рецензируемую книгу Н. Яков, левой (кстати, первое исследование такого рода в советской и югославской науке) отличает свободное владение материалом, умение выделить в литературном процессе его ведущие тенденции и проследить их развитие в художественной практике, выпукло прочертить историю современного романа Югославии.