Воспоминания об отце

В ТАРУСЕ

В мае 1957 года никаких планов на предстоящее лето не было. Неожиданно узнала, что папа едет с Гидашами в Тарусу. Он, наверное, внезапно поддался уговорам Гидашей, встретив их где-то в Союзе писателей. Он быстро собрался, и Гидаши увезли его на своей машине. Мне оставил тарусский адрес Гидашей.

Покончив с экзаменами, я собрала рюкзачок и отправилась на поезде до Серпухова, а там на пыльной бесприютной площади штурмовала автобус до Тарусы. Гидаши снимали комнаты в большой темной избе – за дощатым забором в верхней части городка, расположенного на крутом берегу Оки. (Вся улица – глухой забор и ворота.) Вышел Гидаш. Не зная, как назвать его: «Здравствуйте, куда вы дели моего папу?» Гидаш засмеялся. С таким же смехом он потом много раз изображал эту сцену.

Папа жил в небольшом домике совсем недалеко, на тихой соседней улице с множеством тропинок в зарослях спорыша и аптечной ромашки. Дважды в день тихонько проходило стадо (козы, овцы, две-три коровы), людей не видно, а появление машины было событием. Большую часть дня он проводил в комнатке перед окном на эту улицу. Там он работал за небольшим столом с пишущей машинкой «Continental». Как всегда вокруг папы, там уже образовалось особое упорядоченное пространство. Это абсолютный порядок, и чисто внешний – на письменном столе, в рукописях и в печатном тексте, в одежде. И внутри – он собран и сосредоточен, внимателен и доброжелателен. Обитатели дома отвечают деликатной почтительностью. Вокруг него каким-то образом исключаются суета, грубость, навязчивость, капризы. Это знали всегда мы, дети, и в присутствии папы вели себя по мере сил достойно. Чувствуют это и обитатели дома на улице Карла Либкнехта.

Папа снимал две смежные комнатки и узенькую открытую верандочку, куда можно было попасть из комнаты через окно (мой путь) или по маленькому коридорчику, ведущему на крылечко. Мне хорошо жилось и дышалось на веранде (только ночные ливни загоняли меня в дом). Там мы едим и встречаемся с друзьями. На стене у стола – большой рыночный лубок с кипарисами, лебедями и красавицами. Над столом – лампа в цветном платке. На перилах – фиалки в цвету. Минимум удобств, и все очень скромно. Но я запомнила еще с 1947 года папин рассказ о мудреце, который отказался от дворца и поселился в нищем чулане, где ничто не отвлекало от размышлений. Папе тогда прекрасно работалось в комнатушке наверху дачи В.