Война против разума

Мозг в опасности! Мозгу угрожают прямым вторжением! Мозгом будут управлять на расстоянии!..

Эти жуткие предупреждения западной прессы уже несколько лет будоражат обывателя. Что и говорить, основания для тревоги есть. Современная наука успешно разрабатывает методы вмешательства во внутричерепные дела: психохирургию, химиотерапию, бихевиористику»… ¹.

И страшно даже подумать, что этими методами могут завладеть беспринципные и одержимые личности, плюющие на этику. Мороз продирает по коже от их воинственных высказываний. Вроде: «мы должны ремоделировать наше общество таким образом, чтобы с самого нашего рождения мы вели себя только так, как хочет того общество» (американский бихевиорист Макконнелл); «неприкосновенность мозга есть всего лишь социальное понятие (читай: предрассудок. – В. М.), как и нагота» (испанский нейрофизиолог Дельгадо) ². Попадись к таким в руки – и прощай человеческое достоинство.

И все же, смею думать, опасность такого рода – еще не из самых актуальных. Прежде всего, она еще не стала реальностью. «Покопаться бы в черепе» – во многих практических аспектах это пока лишь голубая мечта экстремистов от науки.

Гораздо страшнее то вторжение в мозг человеческий, которое уже идет полным ходом. Только это не физическое вторжение, а, если можно так выразиться, интеллектуальное. И осуществляет его пропаганда. Буржуазная пропаганда. Это уже не мифическая и не гипотетическая опасность для мозга, а реальная, хотя и тщательно маскируемая.

Пропаганда – распространение идей, воспитание и закрепление в человеческом сознании определенных представлений и взглядов. Таков примерно общий, фигурирующий в словарях смысл этого термина. Но одной только словарной формулировки в данном случае явно недостаточно. Ведь главное в пропаганде – ее классовое содержание. Именно оно определяет различие между пропагандой коммунистической и буржуазной. Главная задача последней – дезинформация людей, приобщение их к дутым идеалам, духовная дрессировка их сознания с тем, чтобы можно было легко этим сознанием манипулировать. Буржуазная пропаганда верой и правдой служит идеологии своего класса, рекламирует ее заведомо ложные и псевдонаучные теории, поставляет ей мифы. Сами буржуазные пропагандисты признают, что их цель – «создавать человека, совершенно лишенного всяких способностей разобраться в положении вещей, критически и разумно мыслить, человека, низведенного до самого низшего эмоционального состояния, когда он может действовать под влиянием только внешних, а потому искусственных, возбудителей и направляющих сил» ³.

Диаметрально противоположные задачи у коммунистической пропаганды. Она объективно, с марксистско-ленинских позиций оценивает окружающую действительность. Недаром В. И. Ленин подчеркивал ее правдивость и принципиальность: «Если наши противники говорили и признавали, что мы сделали Чудеса в развитии агитации и пропаганды, то это надо понимать не внешним образом, что у нас было много агитаторов и было истрачено много бумаги, а это надо понимать внутренним образом, что та правда, которая была в этой агитации, пробивалась в головы всех. И от этой правды отклониться нельзя» ⁴.

Это ленинское положение сохранило всю свою силу для нашего времени – эпохи технического перевооружения средств пропаганды, появления разветвленной сети массовых коммуникаций, а главное, обострения борьбы между двумя идеологическими фронтами. Борьба эта затрагивает все сферы духовной культуры, в том числе искусство.

Буржуазные идеологи расценивают искусство как одно из самых эффективных средств, применяемых в «борьбе идей». При этом основная ставка делается на огромные воспитательные возможности искусства, его способность оказывать сильное воздействие на сознание. Для «проникновения» в мозг искусство вполне может обойтись без набора хирургических инструментов и изощренных бихевиористских приемчиков. Л. Выготский справедливо назвал искусство «орудием общества, посредством которого оно вовлекает в круг социальной жизни самые интимные и самые личные стороны нашего существа» ⁵. Но все дело в том, в чьих руках это орудие находится. Искусство можно использовать для усиления духовной гегемонии меньшинства и воспитания пассивной, отчужденной личности, как это имеет место в капиталистическом обществе. И наоборот, для утверждения принципов народовластия и формирования характера нового человека, как это происходит у нас.

Западные теоретики не любят говорить об идеологизации художественного творчества, о его «прикладных функциях», а тем более об агитационной. Считается, что ее вообще не существует в «демократическом» и «стабильном» обществе. И это при всем при том, что буржуазная идеология держит под своим контролем все основные и прикладные функции искусства, и агитационную в первую очередь, что она извратила в угоду собственным интересам самый характер художественного творчества как формы познания окружающей жизни. Оно и понятно: объективный образ чреватой кризисными явлениями действительности эксплуататорского общества не по нутру духовным манипуляторам. Вот почему и делаются попытки свалить с больной головы на здоровую: как полагает известный американский искусствовед Жак Барзэн, пропагандистское злоупотребление искусством происходит главным образом в эпоху социальных потрясений. Взять хотя бы революционное искусство: оно целиком и полностью служит пропагандистским целям. Барзэн не отрицает «некоторых» достоинств такого искусства – его искренности, свежести, внешней праздничности. Но, проповедуя ненависть к противнику и упрямо следуя только по революционному маршруту, оно-де транжирит свои немногие эстетические ценности. И превращается в мощное вербовочное средство. А виноваты во всем «революционные группы», которые сознательно выхолащивают из художественного творчества беспристрастное эстетическое начало, зато всячески заостряют начало агитационное, закаливая его на жарком классовом огне.

Искусством нельзя злоупотреблять, пеняет «революционным группам» Барзэн. «Искусство – это сила. Оно влияет на разум, нервы, чувства, душу. Оно несет послания надежды, вражды, осмеяния и нравственного урока. Оно способно сражаться с материальным и духовным злом…» ⁶ Все правильно. Но эти слова, прежде всего, относятся именно к революционному искусству, которое представляется Барзэну темной силой. Оно сражается, воспитывает, пропагандирует… Да, да, именно пропагандирует. Мы не боимся этого слова. Ибо наше искусство пропагандирует идеалы свободы, гражданственности, человечности… В отличие от буржуазного искусства, которое легко может быть использовано для пропаганды физической и нравственной эксплуатации, отчуждения, массовой истерии, кощунственно именуемой патриотизмом, и многого другого, о чем Барзэн и его коллеги, как водится, предпочитают умалчивать (вот почему и возникла необходимость написать эту статью).

Либеральные судороги пронизывают их, когда они видят сросшиеся в одну синтагму слова «пропаганда» и «искусство» – пропагандистское искусство. Почему? Для этого нужно сначала подробнее выяснить, что представляет из себя современная западная пропаганда.

«НЕЖНАЯ» АТАКА

Жак Барзэн не любит пропаганду. По всей вероятности, он относится к числу тех интеллигентов, которые все еще считают ее грязным делом и ругательным словом. Все еще, потому что, начиная с середины 60-х годов в академических кругах отношение к пропаганде изменилось. Не то чтобы оно смягчилось, просто пропаганду стали воспринимать как неизбежную реальность, присущую буржуазной цивилизации.

А совсем недавно, в 40 – 50-е годы, как писал один из крупнейших на Западе знатоков методики манипулирования сознанием, профессор Йельского университета (США) Л. Доуб, «в англосаксонском обществе самым верным способом оскорбить или унизить человека было обозвать его пропагандистом» ⁷. В обыденном сознании заизвестковались ассоциативные пары: пропаганда – ложь, пропаганда – глупость, пропаганда – психологическое надругательство над личностью.

Однако эти ассоциации не мешали политологам заниматься усовершенствованием пропагандистского оружия. Внимательно изучались находки и приемы нацистского министерства пропаганды. (Тот же Доуб прослыл на Западе самым видным специалистом по «творческому наследию» Геббельса.) Надо сказать, что некоторые современные буржуазные знатоки пропагандистского ремесла с восхищением отзываются о работе геббельсовского ведомства, в частности о его эстетической программе. В одной книге, не так давно вышедшей в США, своего рода вузовском учебнике по проблемам массовых коммуникаций, говорится буквально следующее: «В блистательном пропагандистском фильме «Триумф воли» режиссер Лени Рифеншталь прославляет Адольфа Гитлера и нацистскую партию. Несмотря на наш ужас перед нацизмом, мы не можем не восхищаться способностью фильма развлекать нас и заставлять забывать о наших чувствах по отношению к нацизму» ⁸.

Но так стали писать позже. А еще лет десять назад преемственные связи Доуба и иже с ним с нацистской пропагандой старательно затенялись. Одним из наиболее употребительных маскировочных средств была ругань в адрес пропаганды. В сознание среднего члена общества вдалбливалось: в свободном мире нет пропаганды, а есть просвещение или общеобразовательная информация.

Сегодня пропаганду на Западе, что называется, рассекретили, ее больше не стыдятся. Трудно сказать, чем это вызвано. Возможно, буржуазные идеологи решили: время прошло, о Геббельсе забыли, пора и реабилитировать пропаганду.

И вот ее все чаще стали называть родной сестрой просвещения. Например, авторы уже упоминавшегося труда по массовым коммуникациям считают, что различие между пропагандой и просвещением – относительное. Все зависит от намерения коммуникатора – человека, передающего сообщение. Если коммуникатор информирует аудиторию, движимый бескорыстной и благородной целью оказать интеллектуальную помощь согражданам, он – просветитель. Но если коммуникатор сообщает аудитории «факты, идеи, мнения не ради блага аудитории, а ради собственной выгоды» ⁹, он – пропагандист. Но поди разберись, что на уме у коммуникатора, где кончается бескорыстная информация и начинается хитроумное манипулирование сознанием? Кроме коммуникатора, это одному богу известно.

Поэтому некоторые буржуазные ученые полагают (и справедливо полагают), что никаких различий между пропагандой и просвещением (в какой бы форме оно ни выступало – эстетической, технической или какой-нибудь еще) нет и проводить их глупо¹⁰. Согласно мнению, крупного французского философа и социолога Жака Эллюла, пропаганда и просвещение неотделимы друг от друга. Знаменательное признание! Оно еще раз подтвердило тот общеизвестный факт, что идеологическая пропаганда на Западе пропитала все уровни культуры – сверху донизу.

Стратеги от идеологии обожают наукообразную типологизацию. В своей работе они ориентируются на шесть разновидностей личности: «теоретического человека» (стремится к раскрытию научной истины); «экономического человека» (занят поисками собственного материального благополучия); «политического человека» (мечтает подчинить своему влиянию окружающих); «социального человека» (искренне или для вида служит людям); «эстетического человека» (наслаждается совершенством форм и гармонией); «религиозного человека» ¹¹.

Все «человеки» взаимосвязаны. В одном индивиде преспокойно могут уживаться экономическое, политическое или, скажем, религиозное «я».

Эти типы, как группы крови, необходимо учитывать при идеологической прививке – пропаганде. Одним словом, по общему, но не всегда высказываемому вслух мнению буржуазных идеологов, пропаганда должна быть всеобъемлющей и вездесущей: «пропаганда – это все» ¹².

Реалист Эллюл предостерегает снобов и мечтателей, боящихся выпачкаться в масле от пропагандистской машины: не бегите от пропаганды, все равно от нее никуда не скроешься. Пропаганда – главная и неотъемлемая черта нашего технологического общества. Она беспощадна и всесильна.

Насчет всесильности это еще как сказать. Будь буржуазная пропаганда таким всесокрушающим мамонтом, не существовало бы никакой оппозиции. А сегодняшняя политическая обстановка на Западе говорит совсем о другом: оппозиционные силы, строящие свое мировоззрение на принципе отрицания всех принципов буржуазной идеологии, активизируются.

Но нельзя и недооценивать силу пропаганды. И наивно называть ее бабьими сказками и стопроцентной ложью. На самом деле, есть такие пропагандистские сообщения, в которых – 99 процентов правды и 1 процент лжи. Ни больше, ни меньше. Надо только постоянно иметь в виду, что этот один-единственный процент лжи задает тон всей оставшейся правде, так как составлен с наибольшей продуманностью. А правда служит эффективным прикрытием лжи. Понятно, что доля вранья может быть и больше в количественном отношении. Это зависит от замысла пропагандиста и политической обстановки.

Ему же, бойцу психологического фронта и промывщику мозгов, решать, каким типом пропагандистского сообщения в данный момент воспользоваться: «военным» или «социологическим» ¹³.

«Военная», или «прямая», пропаганда рассчитана на то, чтобы вывести врага из психического равновесия, неизлечимо отравить его сознание, вызвать идеологический шок. Пропаганда внутреннего пользования, или «социологическая», призвана сплачивать население страны вокруг пропагандистского мифа-байки, изобретенного по указанию правящего режима. Эта разновидность буржуазной пропаганды – главное действующее лицо статьи.

«Военная» пропаганда груба и прямолинейна. Она хороша для крайних ситуаций: войн, политических волнений. В относительно мирное время, считают западные теоретики, выгоднее пользоваться «социологической» пропагандой. Конечно, по сравнению с «военной» она обладает более замедленной эффективностью, зато гораздо безопаснее в обращении и жалит большей частью скрытно, целясь не столько в сознание, сколько в подсознание.

Самый распространенный образчик такой пропаганды – реклама, прославляющая, скажем, потребительскую страсть или благоразумное накопительство. Броские и разные по содержанию призывы выполняют одну и ту же функцию – сплачивают народонаселение вокруг фальшивых идеалов.

«Социологическая» пропаганда, в отличие от целенаправленной «военной», строится на диффузионном принципе действия. Ее сообщение направляется не лучом, а веером лучей, создавая обширные зоны психологического настроя в обществе. Генеральная задача «социологической» пропаганды – воспитание смирного конформиста, создание однородного, подчиненного воле правящей элиты национального характера.

Со стороны может показаться, будто распространяется «социологическая» пропаганда стихийно, неуправляемо. Да и носители ее слишком многочисленны. Здесь и уже упомянутая реклама, и пресса, и кино, и литература… Словом, все известные массовые коммуникации. Хотя работают они вроде несогласованно, подчиняясь разным требованиям и разным ведомствам.

Но, как вынуждены признать наиболее трезвые политологи, эта стихийность – всего лишь мифическая видимость. «Социологические» сообщения «непосредственно направляются теми, кто занимается пропагандой… Например, правительством, которое хочет сконструировать общественные отношения на свой манер и ради этого разрабатывает пропагандистские методы. Подобная деятельность включает в себя комбинирование рекламы, общественных отношений, социальной благотворительности и прочего, проведенное с таким расчетом, чтобы создать определенную единую концепцию общества, особый образ жизни… Вот почему попавший в когти социологической пропаганды начинает верить в то, что такой образ жизни есть образ жизни ангелов, а те, кто его отвергает, – враги» ¹⁴.

Так постепенно и как будто стихийно, без применения резких и откровенных психологических натисков и нотаций формируются ключевые понятия о добре и зле. Понятия, нужные не людям, а пропагандистам. «Социологическая» пропаганда «нежно» (именно так выражаются зарубежные специалисты по агитационному делу) промывает мозг, мягко, а не в лоб воздействует на сознание. Но она ни в коем случае не исключает «военную» пропаганду, наоборот, помогает ей: подготавливает нужную социальную почву, бережно ухаживает за политическими злаками. (Недаром самый термин «пропаганда» имеет «огородные» корни: происходит от латинского слова propagare – высаживать рассаду.) «Социологическая» пропаганда исподволь насыщает политическую атмосферу агитационными миазмами, чтобы в нужный момент, когда за дело возьмется «военная» пропаганда, вспыхнули ярким светом наиболее сильные чувства, присущие человеческой натуре: фанатичная страсть или лютая ненависть.

Но прежде надо создать пропагандистские мифы, которые бы эти чувства воспитывали. И не только воспитывали, но и управляли, манипулировали ими. Создать миф не просто. Он должен возбуждать эмоции, оставляя в покое разум. Главная заповедь буржуазной пропаганды: индивид да не думает. Слово, взвешенное и обдуманное тем, кому оно адресовано, – плохой возбудитель и руководитель. Миф – другое дело. Миф – это ложь и правда, фантазия и реальность, вымысел и голый факт одновременно. Но пропагандистский коктейль готовится таким хитроумным образом, что ложь выглядит правдой, фантазия – реальностью, вымысел – фактом. И все это делается для того, чтобы незаметно подавить интеллектуальную и моральную сопротивляемость индивида, ошеломить его, вызвать эмоциональное смятение, вышибить из привычной колеи. Вот тогда и засядет вечным гвоздем в сознании бедняги нужный пропагандистам условный рефлекс.

Таков, к примеру, миф о науке – завоевательнице мозга. В нем, бесспорно, есть правда. Известны случаи незаконных операций, проделанных над ничего не подозревавшими больными. В то же время у правительственных чиновников западных стран хватает ума не давать санкций (во всяком случае, официально) на насильственное вмешательство в человеческое сознание. Когда в Бельгии был пойман преступник по кличке «Фландрский волк», садист и сексуальный маньяк, один известный психохирург обратился в суд с предложением выправить операционным путем нездоровую психику этого субъекта¹⁵. Суд отказал. Причем отказ был мотивирован понятной боязнью перед созданием прецедента, чреватого опасными последствиями. Тем не менее, органы массовой информации не перестают стращать людей завтрашним наступлением эры психохирургического и бихевиористского манипулирования, ссылаясь на безответственные высказывания некоторых ретивых сциентистов (два из них были приведены выше). А под этот пропагандистский шумок, точнее с его помощью, осуществляется настоящее манипулирование, «социологического» образца.

Сочинение мифа – самое сложное и трудоемкое в пропагандистском ремесле. С чего начинается миф? Руководствуясь принципом «селективности» ## J. Brown, Techniques of Persuasion: from Propaganda to Brainwashing, Harmondsworth, 1965, p.

1. »LaRecherche», N 47, 1974, p. 659. [↩]
2. »La Recherche», N 47, 1974, p. 661. [↩]
3. Цит. по: «Психологическая война». Сборник статей, «Прогресс», М. 1972, стр. 16 – 17.[↩]
4. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 40, стр. 252.[↩]
5. Л. С. Выготский, Психология искусства, «Искусство», М. 1968, стр. 317.[↩]
6. J. Barzun, The Use and Abuse of Art, Princeton, 1973, p. 21.[↩]
7. L. Doob, Public Opinion and Propaganda, N. Y. 1949, p. 231.[↩]
8. R. Hiebert, D. Ungurait, T. Bohn, Mass Media: An Introduction to Modern Communication, N. Y. 1974, p. 421.[↩]
9. Ibidem, p. 384.[↩]
10. J. Ellul, Propaganda: The Formation of Men’s Attitudes, N. Y, 1969, p. VI.[↩]
11. L. Brown, Ideology, Harmondsworth, 1973, p. 38 – 39.[↩]
12. J. Ellul, op. cit, p. XI.[↩]
13. J. Ellul, op. cit, p. 10.[↩]
14. J. Ellul, op. cit, p. 65.[↩]
15. »La Recherche», N 47, 1974, p. 654. [↩]