Водораздел, которого не было

Я с большим интересом прочитал на страницах журнала «Вопросы литературы» (1971, N 9) дискуссию о развитии жанра романа в младописьменных литературах. Мне думается, разговор получился, разумеется, не исчерпывающий, но тем не менее весьма любопытный. Много интересного и свежего я нахожу в наблюдениях Г. Ломидзе, Л. Якименко, Р. Бикмухаметова, Н. Джусойты, М. Борбугулова. Думается, что критики и исследователи еще не раз вернутся к этому своеобразному явлению в советской литературе. Не намереваясь включаться в эту дискуссию, я тем не менее хотел бы возразить одному из ее участников – А. Марченко.

А. Марченко, выступая в дискуссии со статьей «Возможности «свободного романа», свои теоретические положения развивает и на опыте казахской литературы. Справедливости ради следует сказать, что она сделала интересные наблюдения, касающиеся развития сегодняшней казахской прозы, подметила некоторые новые явления и тенденции в ней. Она достаточно справедлива в оценке новых произведений А. Нурпеисова, А. Кекильбаева и И. Есенберлина.

Но с рядом конкретных оценок А. Марченко я не могу согласиться. Я убежден, что она допустила явную ошибку в оценке такого замечательного явления казахской, да и не только казахской литературы, как роман «Путь Абая» М. Ауэзова.

Стремясь выявить этапы развития романной формы в молодых литературах, еще тесно связанных с фольклором, А. Марченко пишет: «Н. Джусойты совершенно прав: мы слишком много рассуждаем об «ускоренном развитии» и мало занимаемся конкретным анализом молодых литератур. Я думаю также, что этикетку «роман» воспринимают как своеобразный «знак качества» не только читатели и писатели, но и критики. И над нами также тяготев’, этот странный предрассудок: роман – хорошо, не роман – плохо… Но ведь и роман может оказаться весьма средним произведением и не роман – стать событием! Таким событием, причем событием, определившим и нынешний рывок казахской прозы, был, на мой взгляд, «Абай» М. Ауэзова».

Итак – «не роман». Определяя жанр этого произведения, А. Марченко пишет далее: «В «Абае» – уже очень многое от романа: и характер бытовых деталей, и интонация повествования… И все-таки это еще не роман в подлинном смысле слова, ибо М. Ауэзов не столько исследует жизнь Абая – жизнь удивительную, жизнь историческую (не человек – эпоха, в нем ломается время и поворачивается судьба целого народа!), – сколько перелагает народное предание об Абае: