Вирджиния Вулф. Обыкновенный читатель; Вирджиния Вулф. День и ночь

Вирджиния Вулф. Обыкновенный читатель / Подгот. Н. И. Рейнгольд; перевод, примеч., статьи. Отв. ред. А. Н. Горбунов. М.: Наука, 2012. 776 с. (Литературные памятники); Вирджиния Вулф. День и ночь / Подгот. Н. И. Рейнгольд; перевод, примеч., статья. М.: Наука, Ладомир, 2013. 502 с. (Литературные памятники).

Н. Рейнгольд, автор трех диссертаций о Вулф и проблемах английского модернизма (одна из них защищена в Англии), представила два вулфовских тома в серии «Литературные памятники»: собрание эссеистики «Обыкновенный читатель» и последний остававшийся у нас непереведенным роман «День и ночь». Вулф стала первым автором английского модернизма, чьи произведения появились по-русски в полноценном научном издании с богатым иллюстративным рядом.

Первый том предлагает полный перевод двух прижизненных сборников литературно-критических эссе Вулф («The Common Reader», 1925, 1932). Вулф и Оруэлл — последние классики английского эссе, жанра с четырехвековой традицией, который во второй половине ХХ века пришел в упадок. Как пишет П. Фасселл, если сегодня автор хочет насмешить издателей, лучший способ — предложить для публикации сборник эссе Вулф.

По убеждению Вулф, хорошее эссе создает ощущение внутреннего единства мира и читателя в нем. Внутреннее единство эссе обеспечивается личностью автора, а у большинства современных эссеистов «нет за душой никакой своей идеи, и эта пустота становится проклятием современной жизни» (с. 175). Критерии хорошего эссеистического стиля у Вулф вполне традиционны: точность, убедительность, фантазия; и, напротив, сырость, невнятность, монотонность губят эссе. Смысл жанра — доставлять читателю удовольствие: «с первого же слова эссе берет тебя в полон и не отпускает до самого конца» (с. 167); идея должна облекаться «в волшебную ткань прозы, где нет ни выпирающих наружу фактов, ни кричащих догм» (с. 167).

Полное издание эссеистики Вулф занимает шесть томов; Н. Рейнгольд дает сплошной новый перевод основного корпуса текстов «Обыкновенного читателя» (из 21 эссе первой серии ранее переводились 6; из 22 эссе второй серии — 2). Первая серия предлагает хронологически выстроенные эссе о первостепенных величинах английской литературы от Чосера до современников Вулф; это своего рода история национальной литературы с акцентом на ее жанровое и стилевое разнообразие.

Вторая серия воспроизводит концепцию и конструкцию первой на уменьшенной временной шкале, от елизаветинцев до Т. Гарди. Это как бы дополнительный том к первому, в нем больше того, что много позже назовут «густым описанием». Том содержит также подборку из 17 эссе о русской литературе и трех классических эссе, без которых не обходится ни один серьезный разговор об английском модернизме: «Мистер Беннет и миссис Браун», «Письмо к молодому поэту». А также протофеминистская «Своя комната», что в совокупности дает практически полное представление о литературно-критической эссеистике Вулф. Теперь и у нас появляется возможность отдать должное Вулф как историку литературы, точнее определить ее место как теоретика, увидеть на ее примере роль интернациональных, прежде всего русских, влияний в английском модернизме и, наконец, насладиться мастерством Вулф в жанре эссе.

В эссе «Русская точка зрения» сама Вулф, предвосхищая современных теоретиков перевода, рассуждает о непреодолимости языковых и культурных барьеров. Имея дело с переводом, неизбежно «о литературе целого народа мы рассуждаем голо, вне стиля. У нас нет ничего, кроме приблизительной грубой заготовки смысла» (с. 138). И в эссе «О глухоте к греческому слову»: «Все, что могут предложить переводчики, — это лишь приблизительное подобие, и понятно, почему: в языке перевода, как в колодце, малейшее слово отдается отзвуком или воспоминанием» (с. 36). Стиль Вулф точен, гибок, сдержанно-лиричен, ее эссе маскируют собственную высоколобость, ироничность скрывается за доверительной интонацией; Вулф просто делится с читателем наслаждением от чтения литературы.

Кто же был адресатом эссе Вулф, каков ее «обыкновенный читатель»? Это продукт системы всеобщего среднего образования, читатель эпохи, когда возникающий кинематограф еще не грозил культурному главенству литературы. Это читатель, благодаря школе имеющий достаточно полное представление о сокровищнице национальной литературы, не всегда наделенный тонким вкусом и чутьем, но живо интересующийся литературой, верящий в ее важность. Иными словами, это благодарный читатель. Если переводчик на русский язык переводит Вулф максимально близко к оригиналу, в современной отечественной культурной ситуации возникает риск ограничить круг читателей или потерять читателя вовсе. Поэтому понятно решение переводчицы сохранить стратегическую установку Вулф на максимально широкого читателя, в результате чего произошла своего рода русификация Вулф.

Примером может служить, пожалуй, самое известное эссе Вулф «Современная литература» (1919). Оно открывается вопросом о прогрессе в литературе: «With their simple tools and primitive materials, it might be said, Fielding did well and Jane Austen even better, but compare their opportunities with ours! Their masterpieces certainly have a strange air of simplicity». Переводчица добавляет эмоциональности: «Так и хочется воскликнуть: молодец, Филдинг! мастерица, Джейн Остен! — особенно если учесть, что средства и материалы в их распоряжении были самые что ни на есть кондовые. Но разве сравнятся их возможности с нашими — да они не идут ни в какое сравнение! Те шедевры слишком просты и незатейливы…» (с. 117). У Н. Рейнгольд на смену авторской сдержанности — английскому understatement — пришла русская широта.

Чуть ниже вулфовская метафора для описания взгляда современников на литературный пейзаж, «half blind with dust», передается развернутым «где пыль стоит столбом и ни зги не видно». «Ссора» (quarrel) с материалистами Уэллсом, Беннетом и Голсуорси, чей творческий метод оспаривает Вулф, превращается в новом переводе в «раздрай». «Кондовый», «ни зги», «раздрай» — все это сочно, выразительно, но переводит Вулф из пространства английской библиотеки или гостиной в условное, архаизированное пространство русской культуры. Возможно, именно такая Вулф нужна современному русскому читателю. Чрезвычайно полная многоаспектная характеристика сборника дается в разделе «Приложения».

Ориентация на русского читателя сказалась и в разделе «Дополнения», состоящем в основном из эссе по русской литературе. Отношение Вулф к русской литературе — особый сюжет в исследовательских интересах Н. Рейнгольд; сопроводительная статья «Русское путешествие Вирджинии Вулф» подводит итоги ее многочисленных публикаций по этой теме. Вкупе с текстами самих эссе эта часть тома — настоящий подарок специалистам по русской литературе.

Переводы Н. Рейнгольд доставляют читателю интеллектуальное наслаждение, которое Вулф считала главной целью эссе. Те же переводческие стратегии с успехом использованы во втором вулфовском томе, первом переводе самого викторианского из романов писательницы — «День и ночь» («Night and Day», 1919).

Сюжет его вращается вокруг четырех молодых людей, связанных между собой любовно-дружескими отношениями. Их объединяет разная степень неприятия окружающего мира, поиск своего пути в нем через страдание. Мучается бессмысленностью своей жизни Кэтрин Хилбери, внучка знаменитого поэта, рафинированная красавица, живущая с любящими родителями в доме на Чейни-Уок в Челси; молодой стряпчий, пишущий для журнала ее отца, Ральф Дэнем, привлекает внимание Кэтрин страстной критикой образа жизни привилегированных классов, ее образа жизни. В свою очередь, аскетичного мечтателя Ральфа поражает эстетизированный быт семейства Хилбери. Путь Кэтрин и Ральфа навстречу друг другу тяжел, прерывист, с обеих сторон осложняется заблуждениями, ложными шагами и «провалами» — так Вулф называет трансовые состояния ухода в себя, но все-таки роман заканчивается традиционной помолвкой.

Темы классовой структуры общества, консервативности семьи и общественного мнения были обычными для поздневикторианского романа, но есть в романе моменты чисто вулфовские, или модернистские. Подобно Кэтрин, которую душит этикет цивилизованной жизни и она норовит как можно чаще дышать воздухом лондонских улиц, Вулф получает от Лондона невероятный заряд энергии. Перевод прекрасно воссоздает образ Лондона, может быть, центрального героя этого романа. «День и ночь» — модернистский урбанистический роман, где сам строй чувств персонажей — их нервная взвинченность, перепады настроений, неуверенность в себе — соотносится со случайностью, хаотичностью, повышенной плотностью контактов в мегаполисе, который питается человеческой энергией, метафорически поглощает своих обитателей, лишает их личностных свойств.

В романе преобладает характерный вулфовский тип персонажа с гипервосприимчивой психикой, творческими наклонностями, с высокой степенью интроспекции — тот самый человеческий тип, что неизменно доминирует в ее творчестве. «День и ночь» предвосхищает многие мотивы зрелых романов Вулф — шум Лондона и бой Биг-Бена будут структурообразующими мотивами в «Миссис Дэллоуэй», в романе мелькает маяк в той же функции символа средоточия духовности, что в романе «На маяк». Эти внутренние параллели с прочими текстами Вулф богато представлены в комментариях к роману.

Относительная традиционность «Дня и ночи» делает роман идеальным материалом для переводческого метода Н. Рейнгольд. Язык этого перевода как бы позаимствован из русской литературы рубежа XIX-XX веков; то самое стремление переводчика добавить выразительности, которое было отмечено в переводах эссеистики, кажется совершенно уместным применительно к поэтике этого романа. В сравнении с практически одновременно появившимся переводом Н. Усовой (2013) том в серии «Литературные памятники» выглядит более близким оригиналу.

Первые русские переводы Вулф, ее шедевры — романы «На маяк» и «Миссис Дэллоуэй» в переводе Е. Суриц — публиковались у нас с десятилетним промежутком (1976-1986). Самый традиционный и ранний из ее романов увидел свет по-русски последним сразу в двух переводах. Это свидетельствует об утверждении Вулф в русской культуре в качестве классика английской литературы. Важным вкладом в этот процесс стали два фундаментальных издания, подготовленные Н. Рейнгольд.

И. КАБАНОВА

г. Саратов