Веха национальной культуры
Галактион Табидзе, Полное собрание сочинений в 12-ти томах. Изд. Института истории грузинской литературы им. Ш. Руставели АН Грузинской ССР, Тбилиси, 1966 – 1975 (на грузинском языке).
Галактион Табидзе – «поэт с легендарной славой», как назвал его А. М. Горький. С появлением первых сборников единодушно признанный современниками «королем поэтов» Грузии, он и в дальнейшем в течение почти пятидесяти лет оставался одним из крупнейших советских поэтов.
Издание академического Собрания сочинений Г. Табидзе, которое осуществлялось на протяжении десяти лет, – важное событие в культурной жизни республики. Прижизненные издания поэта, составившие тринадцать сборников стихотворений, три сборника избранных произведений, восьмитомное Собрание сочинений, не давали все же полного представления о его творчестве. Текстологическому отделу Института истории грузинской литературы им. Ш. Руставели пришлось проделать огромную работу – изучены были рукописи, периодические издания в книгохранилищах Тбилиси, Москвы, Ленинграда. Не остались без внимания и автографы поэта, хранившиеся у частных лиц. Обнаружено до семисот неопубликованных или лишь частично опубликованных произведений поэта – огромное творческое наследие, среди которого есть подлинные шедевры лирики, ранее неизвестные читателю. В I – VII тома вошли лирические стихотворения, VIII – XI тома – поэмы, переводы русской и европейской поэзии, а заключительный XII том составили статьи, речи, воспоминания, дневники, переписка. Новое издание способствует прояснению многих узловых вопросов творчества Г. Табидзе, помогает обозреть творческий путь его.
Галактион Табидзе – художник, который не умещается в рамки узконациональной культуры. Не случайно на конгрессе писателей в Париже, где в качестве делегата он был в июне 1935 года вместе с А. Толстым, М. Кольцовым, И. Эренбургом, Вс. Ивановым и другими писателями, поэт, развернув картину исторического развития грузинской культуры, в частности, отмечал: «Грузинский народ создал весьма богатую литературу, которая отражала все великие сдвиги в истории народов, обогащалась всеми достижениями западноевропейской и русской литературы, не забывая в то же время своих собственных литературных традиций» (XII, 183). В этой связи несомненный интерес представляют, например, впервые напечатанные в VII томе переводы из Виктора Гюго, Сюлли Прюдома, Теофиля Готье и особенно Поля Верлена, способствующие более глубокому пониманию этапов эволюции творчества Г. Табидзе, его связей с европейским символизмом. Поэзия Верлена в свое время произвела на Г. Табидзе сильное, неизгладимое впечатление. Сопоставляя переводы из Верлена с подлинником, убеждаешься, как успешно в процессе работы грузинский поэт осваивал верленовский принцип музыкальности стиха. Целые строфы, а иногда и все стихотворение как оригинальное, включаются им в собственные сборники.
Нужно сказать, однако, что символизм в творчестве Г. Табидзе носил особый характер: элементы символизма восприняты им глубоко национально и предстают как претворение традиций собственной литературы. Г. Табидзе постоянно чувствовал, что «у грузинской поэзии своя собственная жизнь, свой процесс исторического развития» (XII, 15).
Кроме того, уже в годы наибольшего увлечения символизмом, отразившегося в сборниках «Стихотворения» (1914) и «Crâne aux fleurs artistiques» (1919), Г. Табидзе глубоко осознает все могущество реализма, «этого величественного стиля, заслуживающего самого бережного и серьезного отношения» (XII, 71).
Подчеркнуть это необходимо потому, что в грузинском литературоведении все еще господствует разнобой мнений – одни причисляют Г. Табидзе к романтикам, другие усматривают в его стихах налет символизма, а совсем недавно выдвинуто было утверждение о том, что в литературу Г. Табидзе пришел как вполне сложившийся реалист, который-де к символизму вообще не имеет отношения. Полное собрание сочинений поэта, несомненно, поможет с большей объективностью исследовать творческую эволюцию Табидзе – тем более, что в нем впервые печатаются как ранние поэмы – «Роковая мысль», «Кубок», «Сатана», – так и другие, прежде неизвестные или малоизвестные, произведения.
Большие возможности открывает академическое издание и для изучения связей поэта с русской литературой. В X томе читатель впервые знакомится с неоконченной поэмой «Пушкин», в которую автор ввел отрывки из стихотворений русского поэта – «На холмах Грузии», «Кавказ» и др. Стихотворение Г. Табидзе «Пушкин в Париже» (1940) – своеобразная вариация-перевод «Вакхической песни». Отголосок пушкинской анакреонтики явственно угадывается и в стихотворении «Кубок» (1941). Г. Табидзе цитирует Пушкина в статьях, письмах, перечитывает в разные годы «Евгения Онегина» и драму «Борис Годунов». Решая ту или иную поэтическую проблему, он неизменно обращается к Пушкину – высочайшему и непререкаемому для него авторитету, внимательно следит за переводами произведений Пушкина; так, например, он особо отмечает переводы известного грузинского поэта-переводчика С. Абуладзе, предлагая издать их отдельной книгой.
Несомненно, оказала воздействие на раннюю лирику Г. Табидзе и поэзия Лермонтова. Одна из ранних поэм Г. Табидзе «Сатана» (1915), которая также впервые печатается в VIII томе, в целом ряде сюжетных моментов перекликается с «Демоном», по лермонтовскому переводу «Ночной песни странника» Гёте сделан грузинский перевод этого стихотворения, с которым читатель также знакомится впервые.
Имеются у Г. Табидзе точки творческого соприкосновения и с поэзией Блока, с его «Стихами о Прекрасной Даме». Сравнительно-исторический, типологический анализ, соотнесение поэзии Г. Табидзе с творчеством русских и европейских поэтов позволят более глубоко и всесторонне выявить национальные черты его собственной поэзии. Однако при сопоставлениях не следует, конечно, терять чувство меры, как это бывало, к примеру, в 30-е годы, когда едва ли не все раннее творчество грузинского поэта выводили из поэзии Блока и даже русские переводы его стихотворений делались не иначе, как «под Блока». Думается, что и здесь, в вопросе о влияниях русских поэтов на Г. Табидзе и о границах этих влияний, академическое издание поможет многое уточнить. В связи с этим сошлемся на одно высказывание самого поэта. По поводу предисловия, которое предваряло переводы его стихов на украинский язык, он писал М. Бажану: «Считаю долгом сообщить, что в предисловии книги допущено недоразумение, касающееся влияния Маяковского на мое творчество. Я высоко ставлю заслуги Маяковского в области поэзии, но его достижениями я никогда не пользовался. Как и Маяковский я своим словом служу народу и революции, но между нашими художественными приемами и поэтическими средствами есть глубокое различие… Ближайшее ознакомление с моим творчеством всецело опровергнет этот ошибочный взгляд» (XII, 553).
Известие об Октябрьской революции застало Г. Табидзе в Кутаиси. О его воодушевлении свидетельствует стихотворение «Знамена» (1917), страстный гимн революции. Тема революции и обновленной Родины находит отражение в стихах «Корабль «Даланд» (1918), «Несколько дней в Петрограде» (1918), поэме «Джон Рид» (1924), в стихотворных циклах «Эпоха» (1928), «Пацифизм» (1930), «Революционная Грузия» (1931) В своих статьях и выступлениях, которые впервые собраны воедино в новом издании, Г. Табидзе постоянно призывает творческую молодежь чаще обращаться к жизни, глубже ее познавать, так как «в самой жизни заключен величественный образ современности» (XII, 152). Искусство вовсе не праздное занятие, у него свое высокое назначение: «Поэзия, какого бы предмета она ни касалась, никогда не будет полноценной поэзией, если она замыкается в собственную сферу, если ей не сопутствует высокий пафос времени, если она не служит интересам народа, революции» (XII, 191).
Одиннадцатый том целиком отводится поэме «Книга мира», полный текст которой также печатается впервые. В сокращенном виде поэма напечатана была в 1957 году, а затем в той же редакции помещена в издании избранных произведений поэта. «Книга мира» писалась между 1945 – 1956 годами и насчитывает свыше тысячи строф.
В своем дневнике поэт записывает: «Над «Книгой мира» я работал в течение двенадцати лет; сказалось ли это на качестве произведения, чувствуется ли, с какой полной отдачей я работал над ней?» (XI, 452).
Новое издание сочинений Г. Табидзе существенно отличается от прежних, в которых полностью отсутствовал научный аппарат, а стихи располагались бессистемно – то по хронологическому, то по тематическому принципу. В конце каждого тома читатель найдет краткую справку о произведениях, составивших данный том. Широко представлены различные редакции стихотворений, поэм, черновые варианты. Укачивается, где напечатано было впервые то или иное произведение, а также место их последующих публикаций.
Материал, вошедший в XII том, почти полностью хранится в Государственном литературном музее Грузии. Лишь незначительная часть этого материала была известна читателю по публикациям на страницах периодической печати. Так, впервые печатаются многие письма Г. Табидзе к родным. Охватывающие период в четыре десятилетия, они проливают свет на многие стороны его творчества, воскрешают литературную атмосферу прошлых лет. Особый интерес представляют письма поэта, относящиеся к 10-м годам. Они знакомят нас с творческими планами, с первыми шагами поэта в литературе. Это именно тот период творчества, который, как замечает Сент-Бёв, многое способен объяснить в личности поэта, в его произведениях. Настроения грусти, одиночества, полнейшей обособленности, о которых пишет Г. Табидзе в письмах своим адресатам, нашли свое отражение и в ранней лирике поэта. В письме поэту И. Гришашвили – письмо датировано 1912 годом – он пишет: «В последнее время одолевает меня тайный недуг, страшный недуг одиночества, своеобразная форма болезни! Как человек, взошедший на эшафот и приговоренный к казни, так и я жадно ищу вокруг себя родственную душу…» (XII, 540).
В письме к О. Окуджава (6 января 1914 года): «…Пора грез и мечтаний минула! Ничто не радует… Прекрасную жизнь я прожил в мечтах, и то, что пережито всем существом в мечтах, может ли иметь какую-либо цену в действительности?» Из письма к новеллисту М. Бочоришвили мы узнаем о творческих планах совсем еще юного Галактиона: «Перевел треть поэмы Гомера «Одиссея», но перевод пока отложил. Написал до ста небольших стихотворений, пишу день и ночь, как одержимый…» (XII, 546).
Нельзя без волнения читать письма поэта к престарелой матери и к Ольге Окуджава, стойкому революционеру, верному спутнику жизни Галактиона, о трагической ее судьбе. Вот строки из письма Г. Табидзе к больной О. Окуджава: «Письма твои я регулярно получаю. – В них местами я улавливаю твою огромнейшую силу воли, которая меня всегда поражала. Подумать только, сколько невзгод ты пережила – женщина физически слабая, но сильная духом. Ты умела и умеешь укрепить сердце, и теперь надо иметь твердость, надо иметь веру, что ты вылечишься, не надо отчаиваться, ведь ты всегда была жизнерадостной, не так ли?.. Напиши, Оля, чем я могу облегчить твое настоящее положение…» (XII, 535).
В XII томе читатель найдет также статьи и заметки самого различного характера: «Поэзия прежде всего», «Захарий Чичинадзе», «О собственных стихах», «Никозская рукопись «Вепхисткаосани» («Витязь в тигровой шкуре»), «В. Маяковский и грузинская школа поэтов», «Незабываемые могилы», «Парижские записи» и другие, касающиеся вопросов поэзии, писательскою мастерства, древнего зодчества и фресковой живописи Грузии, многонациональной советской литературы. Здесь же можно найти воспоминания Г. Табидзе о встречах с М. Горьким, В. Маяковским, К. Бальмонтом, И. Северяниным и др.
Уже в самом начале своего творческого пути, когда процветали различные литературные группировки – «голубороговцы», лефовцы, академическая группа, – Г. Табидзе предвосхитил основной пафос и перспективы развития грузинского советского искусства. Он обращается к деятелям культуры с жизненно важными вопросами: «Сумеете ли вы прочувствовать все так, как того требует наша современность? Сознаете ли вы, что нашу эпоху должно озарять достойное ее искусство?.. Я призываю вас, героическую молодежь, исполненную творческого огня, воспринять и усвоить голос новой Грузии: долой всякую рутину, все то, что изжило себя». А в «Письме писателям Советской Федерации» (1930) поэт пишет: «Нам нужна богатая, величественная литература, способствующая социалистическому строительству, которая будет утверждать новый быт; пролетарская молодежь права: такая сумятица не может продолжаться дальше, необходимо, чтобы «активно заработала энергия советских писателей». (XII, 19, 94).
В заметке, посвященной старейшему грузинскому писателю В. Барнови, автору многих исторических романов, Г. Табидзе говорит о том, что «ни один писатель не способен внушить уважения, если его творчество не отмечено печатью высокого мастерства, вдохновенного труда, совершенно необходимого для профессионала…». Таким вдохновенным трудом отмечено большинство произведений самого Г. Табидзе, о чем свидетельствуют его черновики, изучение которых полностью отметает легенду о том, что творил Галактион с необыкновенной и завидной легкостью.
Отметим кратко те просчеты, которые допущены в комментариях к академическому изданию. В ряде случаев неверно поясняются библейские тексты, древние легенды, перепутаны имена живописцев, живших в разные эпохи, и т. п. Так, в стихотворении «Восток» поэт вспоминает времена Ментенон. В комментарии появляется искаженное: Ментонен – «друг Одиссея» (И, 137). Действительно, у Одиссея был друг, но не Ментонен, а Ментор, воспитатель сына Одиссея, Телемаха. В стихотворении же речь идет о маркизе Ментенон (1635 – 1719), фаворитке короля Людовика XIV. В другом лирическом стихотворении упоминается слово «Грааль». В комментарии читаем: «крепость-бастион в Лидийском государстве»; между тем Грааль, согласно средневековой легенде, – это чудотворный кубок с кровью Христа. Название сборника французского писателя Теофиля Готье «Эмали и камеи» (1852) неожиданно превращается в «Эмиля и Каина» (?! – XII, 738); и т. д. и т. п.
Как известно, Г. Табидзе не всегда датировал свои произведения. В академическом издании под многими стихотворениями даты проставлены впервые, однако это сделано не везде, а кроме того, датировка не всегда может быть принята безоговорочно.
Не все благополучно обстоит с полиграфией – имеются опечатки, пропуски; стихотворения Г. Табидзе, известные по прежним изданиям, почему-то в качестве приложения оказались в XII томе.
В заключение хочется сказать несколько слов о «русском» Галактионе. Имена грузинских поэтов Симона Чиковани, Тициана Табидзе, Георпая Леонидзе, Сандро Шаншиашвили полюбились всесоюзному читателю в превосходных переводах Б. Пастернака, Н. Заболоцкого, Н. Тихонова, С. Спасского и др. Но вот Галактиону Табидзе, основоположнику грузинской советской поэзии, е переводами не повезло. Имя поэта пока еще мало что говорит всесоюзному читателю. Поэзия Г. Табидзе, пожалуй, как ничья другая, глубоко и органично связана с «тайнами» языка, на котором пишет поэт, и переводить его стихи крайне трудно. Переводчику нужно и совершенное знание языка подлинника, и то особое чутье к нему, которое только и позволяет до глубины понять поэта, смысл и звучание его стихов. В дни юбилея Г. Табидзе издательство «Мерани» выпустило новый сборник русских переводов – «Лирика», который открывается вступительной статьей старейшего переводчика грузинской поэзии Н. Тихонова. Кроме переводов, известных по прежним изданиям, в книгу вошли новые переводы Б. Ахмадулиной, В. Леоновича, Ю. Ряшенцева, Г. Маргвелашвили и других поэтов. Среди них есть по-настоящему удачные, и все же это лишь подступы к большой работе, которая позволит представить «легендарного Галактиона» во всем его значении и величии. Думается, академическое собрание его сочинений сыграет здесь значительную роль.
г. Тбилиси