Лирические жанры в современной поэзии

И. Гринберг, Три грани лирики. Современная баллада, ода и элегия, «Советский писатель», М. 1975, 407 стр.

Вопрос о лирических жанрах в современной поэзии – один из наиболее сложных и дискуссионных. В посвященном лирике разделе трехтомника «Теория литературы» утверждается: реальное литературное развитие последнего столетия «не выдвигает потребности» в систематизации лирических жанров, так как налицо «процесс, условно говоря, атрофии жанра в лирике» ¹.

«…Такая формулировка слишком категорична, – возражает Л. Тимофеев в книге «Основы теории литературы», – и в лирике мы можем находить видовые модификации» ².

«Но есть сколько угодно просто лирических стихотворений, то есть произведений малой поэтической формы, лишенных сколько-нибудь ясно выраженных видовых признаков» ³, – замечает автор обзора литературоведческих работ, связанных с проблемами лирических жанров.

Конечно, невозможно «уложить» современную лирику в «жесткие рамки» старых жанров, прибегнуть к насильственной классификации, – говорит, включаясь в этот спор И. Гринберг. Здесь надо иметь в виду «те основные устремления, которые отчетливо выступают в лирической поэзии в новых обличьях, опять и опять нарушая, опрокидывая ранее установленные нормы».

Выявить жанровые устремления современной лирики – задача, как видим, не из легких, ибо при ее решении неизбежно возникают вопросы, во многом до сих пор не проясненные, самая постановка которых требует целого ряда оговорок и обоснований. И тем примечательнее, что такую задачу ставит перед собой критик, чутко улавливающий особенности литературного процесса не только в современном «срезе», но и на протяжении всей более чем полувековой истории советской литературы. Подтверждение этому – статьи Гринберга о советской поэзии, с которыми он выступил еще в начале 30-х годов, его работы о многих видных советских поэтах, такие его «панорамные» книги, как «Лирическая поэзия» (М. 1955), «Пути советской поэзии» (М. 1968) и совсем недавно появившаяся «Полет стиха и поступь прозы» (М. 1976).

«…Обращение к многостороннему опыту нашей поэзии, – отмечает И. Гринберг во вступлении к рецензируемой книге, – и позволяет с наибольшей достоверностью судить о том, как бытуют нынче виды стиха, имеющие богатое прошлое, как обновляются они, осваивая новые темы, коллизии, краски, интонации, выдвигаемые самой жизнью и развитием стиха».

В поле зрения автора книги – произведения многих поэтов, представляющих советскую литературу от самых ее истоков до наших дней: стихи В. Маяковского и С. Есенина, Н. Тихонова и А. Прокофьева, Б. Пастернака и Н. Заболоцкого, А. Твардовского и Я. Смелякова, Л. Мартынова и В. Соколова, Д. Кугультинова и Ю. Марцинкявичюса, Е. Евтушенко и Н. Рубцова… Более 60 поэтов, чей творческий опыт убедительно свидетельствует, сколь разнообразны пути лирического постижения действительности, как преображаются, переосмысливаются особенности лирических жанров при слиянии индивидуальных стремлений художника и живых запросов эпохи.

И в этом многообразии творческих решений, открытий и завоеваний проступают закономерности образного творчества, наиболее характерные жанровые тенденции.

Три основных устремления, подхода, утверждает И. Гринберг, заявляют о себе в лирической поэзии. В одних случаях предмет лирического творчества – переживание – соединяется с изображением событий и судеб; лирическое начало здесь взаимодействует с эпическим и при этом нередко оказывается ведущим. И возникают стихи балладного строя. В других случаях переживание слито с осмыслением, исследованием действительности, отраженной в стихах, одических по своей природе. В третьих – отчетливо выступает непосредственное, емкое движение чувств, душевный порыв. Перед нами уже стихи элегические.

Так выявляются три облика, три грани лирики – баллада, ода, элегия. Это, подчеркивает критик, «крупные, решающие устремления», основные жанровые тенденции в лирике. Их следует отличать от «частных жанровых, подходов, поворотов».

Термины «баллада», «ода», «элегия» в книге И. Гринберга употребляются, таким образом, в расширительном смысле, оказываясь теми своего рода «полюсами», к которым тяготеют различные поэтические жанры. Баллада в таком широком толковании охватывает и собственно баллады, и стихотворные новеллы, и лирические рассказы. Вокруг понятия «ода» группируются оды в их традиционном понимании, гимны, стихотворные послания философского или публицистического характера. К элегии, как одной из трех граней лирики, относятся произведения, которые в частных жанровых подходах определяются как элегии, романсы, а подчас и просто как лирические стихотворения.

Такое употребление понятий, характеризующих три облика лирики, может показаться спорным. Многие, к примеру, представляют оду лишь как патетическое произведение «высокого стиля», элегию – как стихотворение, проникнутое печальными, грустными раздумьями. Однако есть и аргументы, подтверждающие возможность расширительного толкования этих понятий. Так, среди од Ломоносова – и произведения, посвященные тайнам мироздания, постижению его законов. А элегия, указывали теоретики классицизма, «не всегда была жалобна», в ней «воспеваемы были… различные предметы» ⁴. Предметом элегии, отмечалось в «Словаре древней и новой поэзии, составленном Николаем Остолоповым», была не только скорбь возлюбленных, но и их радость⁵.

Но главное, на мой взгляд, не в том, насколько удачно в книге И. Гринберга употребляются понятия, которые обозначают ведущие устремления в современной лирике. Эти понятия, в конце концов, можно принять просто как рабочие термины. Важнее другое: критик вполне правомерно, с учетом глубинных закономерностей лирического творчества, намечает три жанровые тенденции, представляющие основные виды лирики. Он пишет о «разных принципах лирического познания и выражения жизни» и тем самым, по сути дела, указывает на возможность дифференциации предмета лирики как на основу для выявления различных лирических жанров.

Еще Гегель отмечал, что различия между видами лирики «находят свое основание в той позиции, которую занимает поэтическое сознание по отношению к своему предмету» ⁶. Это относится и к лиро-эпическим жанрам, и к жанрам, где, говоря словами Гегеля, «подлинный принцип лирики проявляется в чистом виде» ⁷.

Наибольшие трудности нередко вызывает различение «чисто» лирических жанров – оды и элегии – в том расширительном смысле, в каком о них говорится в рецензируемой книге. В самом деле, дума поэта может быть как элегической, так и одической. Исповедь и проповедь, излияние и осмысление – к таким определениям прибегает И. Гринберг, сопоставляя элегические и одические стихи. Все здесь в конечном итоге зависит от того, какое начало преобладает в лирическом переживании – «мыслительное» или эмоциональное, объективное или субъективное.

«В оде, – писал Белинский в статье «Разделение поэзии на роды и виды», – больше внешнего, объективного»; элегию же он рассматривал среди лирических видов, «значение и сущность» которых «более лирические и субъективные» ⁸.

Определяя характерные черты оды и элегии, И. Гринберг в то же время подчеркивает, что поэтическому творчеству равно необходимы мысль и чувство, интеллект и эмоция. Достаточно условным и приблизительным оказывается разграничение поэзии мысли и поэзии чувства. Вот почему во многом неопределенным по итогам был возникший в 60-е годы спор о так называемой интеллектуальной поэзии.

Нет сомнения, что точные, строгие разграничения лирических жанров порою попросту невозможны «Разумеется, – пишет И. Гринберг, – чувство дает себя знать и в балладе, а в оде, так же как в элегии и в балладе наличествует мысль, а в оде и элегии отраженно присутствуют события, поступки, судьбы. Но речь идет о том, какое начало главенствует, преобладает, становится движущей силой». Необходимо, следовательно, в каждом конкретном случае выявить жанровую доминанту, что позволит так или иначе распознать отличительные свойства того или иного вида лирической поэзии, раскрыть развитие определенных (на первый взгляд подчас не столь очевидных) жанровых тенденций.

Критик прослеживает, как направление таланта балладного, или элегического, или одического склада отражается, проявляется в других жанрах, к которым обращается поэт.

И. Гринберг различает одические ноты в поэмах Д. Кугультинова «Сар-Герел», Р. Бабаджана «Живая вода», в балладах Л. Мартынова. И это не случайно, так как они, по его определению, поэты-одописцы. Он ощущает «трепет элегической лирики» в «Горской поэме о Ленине» К. Кулиева, в поэме М. Луконина «Признание в любви» – в произведениях поэтов, талант которых элегический по своей природе. В разделе, посвященном стихам Я. Смелякова, в чьем творчестве, как указывается в книге, баллады занимают ведущее место, критик обращается к произведениям различных жанров и обнаруживает «балладный дух, балладное напряжение» даже в стихотворениях, в которых нет стройного, развернутого сюжета.

Наблюдения такого рода весьма примечательны. Они подтверждают плодотворность избранного автором книги подхода к лирическим произведениям: при определении характера и природы поэтического таланта он вычленяет его жанровую доминанту. Правда, решение критиком этого вопроса не всегда представляется бесспорным. В частности, вряд ли правомерно утверждение, что Н. Ушаков – мастер одической поэзии. На мой взгляд, Н. Ушакова скорее можно отнести к числу поэтов балладного склада. Думаю, что и в творчестве Б. Слуцкого, который определен И. Гринбергом как поэт-одописец, не меньшую, чем ода, роль играет баллада.

Здесь следует отметить, что жанровые тенденции в лирической поэзии иной раз пересекаются, совмещаются. Происходит своеобразный жанровый синтез, очевидным становится «взаимовлияние, взаимопроникновение, а следовательно, и преображение жанров». И. Гринберг приводит немало примеров, показывающих, как взаимодействуют и объединяются в стихах современных поэтов (каждый раз по-своему) балладные, элегические, одические мотивы и интонации. Так, в стихотворении К. Симонова «Жди меня»»драматизм баллады слит с непосредственностью, доверительностью элегии». Анализируя «Костер» С. Наровчатова, критик замечает, как меняется строй стиха и балладный рассказ уступает место одическому посланию. Он прослеживает, как вплетается сказка-баллада в стихотворный памфлет-оду Н. Матвеевой «Сон», пишет об элегических балладах А. Межирова, об элегиях-одах К. Кулиева, о том, как сочетаются рассказ и ода в некоторых стихах Р. Бабаджана. Но при этом критик неоднократно подчеркивает, что, «освобождаясь от строгой обособленности, от неукоснительных разграничений», лирические жанры вместе с тем «не растворяются до конца, сохраняют отличительные свойства, рождаемые своеобычностью соотношения меж действительностью и ее образным воплощением, истолкованием, переживанием».

Книга И. Гринберга убеждает, что выявление жанровых тенденций, направленности творческих устремлений поэта нередко становится ключом к прочтению лирических произведений, к постижению их своеобразия. Такой ключ, например, дает И. Гринберг к стихам Е. Винокурова, когда рассматривает их в, ряду одических произведений. А ведь иной раз критики подходили к винокуровским одам с мерками баллады или элегии и утверждали, что в стихах поэта возникают «ложные картины индивидуального» ⁹.

Е. Винокуров, говорится в книге И. Гринберга, «отдает свое внимание по преимуществу явлениям, процессам, понятиям, категориям» и – добавим, – следовательно, стремится к одической обобщенности образа, а не к «единичному», индивидуальному, которое характерно для стихов балладного склада. Многие стихотворения Винокурова, отмечается в книге, «словно небольшие исследования, словно сжатые характеристики», касающиеся лиц, предметов, поименованных в названиях.

Интересен и другой пример, показывающий, как раскрывает и обосновывает И. Гринберг направленность жанровых поисков современных поэтов. Речь в данном случае идет об Е. Евтушенко. Критик подмечает, «каким широким фронтом – и в жанровом, и в тематическом отношении – движутся» стихи Евтушенко. Немалое место в его творчестве занимают баллады. Но сюжетность и повествовательность в поэзии Евтушенко не единственное средство поэтической выразительности, подчеркивает автор книги. Он считает слишком категорическим утверждение Е. Винокурова: «Лирические задачи он (Евтушенко. – Л. В.) решает на эпических рельсах».

На вооружении у Евтушенко, указывает И. Гринберг, «и острота, смелость сопоставлений, сближений, и откровенность раздумья, вынесенного на всеобщее обсуждение». Критик убеждает, что в сосредоточенности, слитности мыслей Евтушенко нередко предстает «как истый, завзятый одический поэт, ведя страстную, тревожную, смятенную речь об узловых проблемах нашего времени».

Размышляя о характерных чертах лирических жанров, И. Гринберг обращается к разнообразным фактам их бытования. Он совершает экскурсы в историю русской поэзии XVIII – XIX веков; показывает, как плодотворно постоянное обновление, преображение и развитие жанровых признаков в современной поэзии, и при этом прослеживает то, «как сказывается гражданская, нравственная, творческая позиция» мастеров стиха в их поисках и открытиях, в созданных ими образах.

В книге немало заслуживающих внимания конкретных наблюдений и обобщающих суждений.

Если элегическая лирика, справедливо указывает, например, И. Гринберг, – лирика исповедальная, дневник души, то в оде, по его удачному выражению, поэт «как бы берет слово в спорах политических, нравственных, научных, философско-исторических».

Хотелось бы заметить, что, определяя особенности поэтических жанров, И. Гринберг пишет о балладе лишь как об одном из видов поэзии лирической.

Однако, по моему мнению, правомернее подходить к балладе как к лиро-эпическому жанру. Разумеется, в тех случаях, когда ведущая роль в этом жанре явно принадлежит лирическому началу, мы можем говорить о балладе как об одном из видов лирической поэзии, о балладе лирической.

В разделе, посвященном балладным стихам Н. Тихонова, критик, по сути дела, различает лиро-эпическую и лирическую балладу. Но, к сожалению, он не, уделяет в книге должного внимания вопросу о соотношении лирического и эпического начал в произведениях балладного жанра.

В разделе «Баллада», кстати сказать, порою заметна некоторая нечеткость критика в разграничении частного и широкого подходов к этому поэтическому жанру. Он, например, указывает, что «Балладу 30-го года» Я. Смелякова «трудно признать собственно балладой. Перед нами просто рассказ…». Но если критик специально останавливается здесь на различии двух разновидностей жанра баллады в расширительном смысле, то в других случаях в ряду баллад он рассматривает стихотворные рассказы А. Межирова «Станислава», Е. Храмова «Петербург» в некоторые другие, не делая каких-либо оговорок, хотя эти произведения совсем не назовешь собственно балладами.

Но это все-таки частности Главное же – широта и многообразие представленного критиком интересного материала, основной пафос книги, раскрывающий значение лирических жанров как существенного звена литературного процесса. Автор книги понимает всю сложность затронутых им проблем и отнюдь не ратует за педантичный подход к классификации лирических жанров. Он справедливо подчеркивает роль жанровых устремлений, тенденций в осмыслении своеобразия лирической поэзии, ее художественных завоеваний, обогащающих нашу литературу

1. См.: В. Д. Сквозников, Лирика, в кн.: «Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы», «Наука», М. 1964, стр. 205. 210.[↩]
2. Л. И. Тимофеев, Основы теории литературы, «Просвещение» М. 1971, стр. 380.[↩]
3. ³Л. Фризман, Исследуя лирические жанры, «Вопросы литературы», 1975, N 9, стр. 273.[↩]
4. Ж. Ф. Лагарп, Ликей, или Круг словесности древней и новой, ч. 3, СПб. 1811, стр. 62.[↩]
5. »Словарь древней и новой поэзии, составленный Николаем Остолоповым», ч. 1, СПб. 1821. стр. 363. 370. [↩]
6. Гегель, Эстетика, т. 3, «Искусство». М. – 1071, стр. 519.[↩]
7. Там же.[↩]
8. В Г. Белинский, Полн. собр. соч., т. V, Изд. АН СССР. М. 1954. стр. 48.[↩]
9. См.: С. Куняев. Упорствующий до предела. «Наш современник», 1969, N 6, стр. 114.[↩]