№3, 1970/Советское наследие

Вдохновленные идеями Ленина

Тяжело жили на Востоке, но, может быть, особенно тяжелой была судьба горцев Памира, оторванных от больших дорог жизни. Их стремились прибрать к рукам и эмир Бухарский, и Афганистан, и Китай. Неоднократно обращались памирцы за помощью к русским; одним из таких ходатаев был мой дед. Горцы были сектантами, исмаилитами, их бог – особый, иной, чем у «правоверных мусульман», и много веков они искали у него помощи и защиты, хотя бог неизменно оставался глухим к их молитвам… Но настал час, когда они пробудились к сознательной жизни, когда поняли, что надо надеяться лишь на собственные силы, завоевать власть для тех, кто трудится, и заново перестроить мир. Это произошло потому, что к нам пришел Ленин.

Когда началась революция, я был мальчишкой, однако и мы, дети, понимали: события развертывались такие, что даже в самых глухих углах захватывали в свой круговорот массы людей.

Кишлак Синдев, где я родился, маленький, всего несколько дворов, зажатый в теснинах памирских скал, был почти полностью отторжен от мира. Но когда мы после смерти отца переехали в Поршнев – большой кишлак на берегу бурного Пянджа, – здесь, хотя горцы были так же безграмотны и нищи, их так же угнетали и баи и чиновники, они были так же суеверны и верили имамам, уже чувствовалась связь с большой жизнью. Здесь мы услышали о России, о том, что свергли царя, о Ленине. Его называли «Большевой» и говорили о нем как о каком-то мифическом герое, почти боге, который землю и все ее богатства раздаст беднякам. Мы с верой и надеждой ждали его пришествия…

Вести о революции, об ожесточенной борьбе с теми, кто угнетает народ, борьбе, кипевшей не только в далекой России, но и у нас, в Средней Азии, все шире распространялись среди дехкан. Богачи и их приспешники делали все, чтобы сохранить в наших краях старые порядки, но ходоки с высоких памирских гор тайно от местных властей, спускались в долины и города – разузнать, что происходит на белом свете. Они привели в наш кишлак людей с красными звездами на фуражках, и те рассказали нам о большевиках, о Ленине; красноармейцы, пробиваясь по горным тропам, беря перевал за перевалом, принесли свободу и моим землякам.

Потом в наши заоблачные горы, на самую Крышу Мира – так называют у нас Памир, – потянулись караваны, груженные учебниками, тетрадями, школьными принадлежностями, открылись школы и интернаты, где нас не только учили, но еще кормили и одевали. Да, о таком мы и мечтать не смели: учиться! Ленин смотрел на нас прищуренными глазами с портрета в школе, мы каждодневно ощущали его теплоту и заботу. Он уже не бог, он стал доступнее и роднее, мы были твердо уверены, что и живет он где-то здесь, совсем рядом, – он ведь наш, памирец. Позже, в поэме «Ленин на Памире», я старался передать это чувство кровного родства с Лениным, которое испытывали не только мы, дети, но и взрослые.

Когда до наших краев дошла страшная весть о смерти Ленина, мы не могли поверить в это, нам казалось, что без него опять вернутся старые порядки, нужда и темнота. Но ведь этого не может, не должно быть! Потом мы поняли, что живет дело Ленина, осуществляются его заветы. Так Ленин остался для вас вечно живым, родным и близким. В то же время было непреходящим сознание его величия.

Я и сейчас глубоко убежден: мы, писатели, деятели искусства, стремясь передать ясность и простоту, демократизм и доступность Ильича, ни в коем случае не должны «снижать» образ великого вождя и человека, «растворять» его в повседневности, делать обыденным, – а такие тенденции дают себя знать…

В Таджикистане почти каждый – поэт, здесь издревле любят и почитают поэтическое слово – наряду с мудростью. Наши учителя хорошо знали классиков, сочиняли стихи, посвященные Ленину, и хотя они были написаны по старым поэтическим канонам, нас это нисколько не смущало, мы заучивали их наизусть. Нас, ребят, покоряла не только глубокая искренность, но и звучность этих строк, сила слова. И мы пели эти песни, а наши соседи, афганские таджики, которые приходили в гости к нам в школу с той стороны границы, плакали, слушая их…

Нам дорог Ленин тем, что провозглашенная им национальная политика, основанная на принципах братства, равноправия свободных народов, коренным образом изменила всю нашу судьбу, из тьмы средневековья вывела к новой, светлой, осмысленной жизни. Вспомним, что среди первых великих документов Октября были «Декларация прав народов России», а также обращение «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока» (3 декабря 1917 года), где есть пророческие слова:

«Великий клич освобождения, данный русской революцией, подхватывается всеми трудящимися Запада и Востока… Рушится царство капиталистического грабежа и насилия. Горит почва под ногами хищников империализма.

Перед лицом этих великих событий мы обращаемся к вам, трудящиеся и обездоленные мусульмане России и Востока…

Товарищи! Братья!

Твердо и решительно идем мы к честному, демократическому миру. На наших знаменах несем мы освобождение угнетенным народам мира».

Ленин указал нам пути обновления жизни, он глубоко верил в творческую анергию масс, разбуженных революцией. Он писал, что угнетенные народы Вос-

 

 

тока способны творить поистине чудеса, сокрушить, казалось бы, непобедимую мощь европейских империалистов. Русская революция и русский народ окажут им в этом всемерную помощь. Разве можно и сейчас, полвека спустя, без волнения читать строки ленинского обращения к коммунистам Туркестана:

«Товарищи! Позвольте мне обратиться к вам не в качестве Председателя Совнаркома и Совета Обороны, а в качестве члена партии.

Установление правильных отношений с народами Туркестана имеет теперь для Российской Социалистической Федеративной Советской Республики значение, без преувеличения можно сказать, гигантское, всемирно-историческое.

Для всей Азии и для всех колоний мира, для тысяч и миллионов людей будет иметь практическое значение отношение Советской рабоче-крестьянской республики к слабым, доныне угнетавшимся народам.

Я очень прошу вас обратить на этот вопрос сугубое внимание, – приложить все усилия к тому, чтобы на примере, делом, установить товарищеские отношения к народам Туркестана, – доказать им делами искренность нашего желания искоренить все следы империализма великорусского для борьбы беззаветной с империализмом всемирным и с британским во главе его…» 1

Вся жизнь нашей страны связана с именем Ленина, с осуществлением и развитием его великого учения. И когда обращаешься к тому или иному периоду жизни народа, в твоем сознании естественно возникает мысль о кормчем революции.

Как воплотить образ вождя, запечатлеть в живых и ярких красках величие Ленина и его дела? Его героизм и мудрость? Вряд ли тут можно дать рецепт. Ведь исчерпать эту необъятную тему невозможно, как невозможно создать «наилучший», «самый похожий» портрет Ленина: каждый из писателей по-своему видит этот образ и на каждом новом этапе истории страны он обогащается новыми красками.

Таджикская литература обладает богатейшими поэтическими традициями, наследием таких всемирно известных художников, как Рудаки, Фирдоуси, Носир Хосров, Омар Хайям, Саади, Джами, Хафиз, которые являются классиками и таджикской и персидской литератур… Исследователи справедливо пишут о «веках славы» нашей поэзии. Но за эти века укоренилось также эпигонство, были созданы каноны, порой из одного произведения в другое перекочевывали далекие от современной жизни образы и поэтические обороты… Что же касается людей великих, то восточная поэзия имеет столь же древние традиции воспевания, возвеличения, восхваления, традиции оды. Но чтобы писать о Ленине, надо было найти новый подход, новые художественные средства.

Передо мной, как и перед другими молодыми поэтами 30-х годов, стояла задача: творчески осмыслить ленинскую тему и шире – тему современности. Мы стремились нарисовать реальный образ Ленина, рассказать о том, как воплощаются в действительность его идеи, воссоздать живые черты вождя и нашей жизни.

  1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 39, стр. 304.[]

Цитировать

Миршакар, М. Вдохновленные идеями Ленина / М. Миршакар // Вопросы литературы. - 1970 - №3. - C. 3-12
Копировать