В жанре обозрения

Григорий Бровман, Талант и направление, «Советский писатель», М. 1971, 383 стр.

Книга Г. Бровмана, автора, активно работающего в современной критике, подводит как будто некий итог его раздумьям над путями развития современной советской прозы. Казалось бы, уж самый жанр исследования предполагает известный академизм мысли, бесстрастную взвешенность оценок. Однако темперамент критика – участника многих литературных дискуссии – то и дело дает о себе знать на страницах книги: объективный жанр обозрения оказывается способным нести полемическую нагрузку. Полемическое начало присутствует не только в главах, где речь прямо идет о дне сегодняшнем. Оно не затухает и там, где автор говорит о прошлом нашей литературы, скажем в главе «Традиции и творческий опыт». Г. Бровман спорит, например, со статьей В. Иванова «Через призму кибернетики», помещенной в апреле 1966 года в газете «Комсомольская правда». Смысл спора в том, что критик выступает против своеобразной «реабилитации» ОПОЯЗа.

Г. Бровман спорит запальчиво и вместе с тем по-деловому. Он справедливо укоряет газету, поместившую статью без какого бы то ни было примечания, а стало быть, вроде бы согласную с нею. Критик считает, что факт появления статьи В. Иванова «весьма симптоматичен для того «зуда» всеобщей переоценки ценностей, которым страдают иные авторы».

Не могу не присоединиться к этим словам товарища по перу: мне тоже нередко случалось выступать против словно бы какой-то вдруг возникшей моды «пересмотров». Именно моды, ничего общего не имеющей с расширением научных представлений о том или ином эстетическом явлении. Мода, утверждает Г. Бровман, бывает подчас не безобидной. Следование ей приводит иных авторов к внеклассовым, внеисторичным оценкам явлений культуры.

Со взволнованной симпатией к одному из основателей советской литературы, Д. Фурманову, цитирует автор книги статью, напечатанную в ивановской газете «Рабочий край». Она посвящена критике эстетов и модернистов. «Здесь сказалось все, – пишет Д. Фурманов, – брезгливый индивидуализм проклятого старого мира, привычка играть в «величие», поразительная общественная неразвитость и тупость, филистерство и мещанство, не видящее дальше своего носа, и тоска, тоска по разбитому корыту». Работы Д. Фурманова привлекли внимание Г. Бровмана не просто как историческая «данность», а своей непосредственной обращенностью к делам сегодняшнего дня.

С полемическим пылом Г. Бровман отстаивает принципиальные положения марксистской методологии, оспаривает всякое отклонение от них. Наиболее яркий пример: выступления Г. Бровмана против «неославянофильских» статей, появившихся в критике некоторое время назад, где тоже было достаточно «пересмотров «.

Г. Бровман приводит слова В. И. Ленина из письма к А. М. Горькому: «Ох, несть добра в особых, длинных литературно-критических статьях – рассыпающихся по разным полупартийным и внепартийным журналам! Лучше бы нам попробовать сделать шаг дальше от этой интеллигентской старой, барской замашки, сиречь связать и литературную критику теснее с партийной работой, с руководством партией» ¹.

Автор книги свою работу и работу своих товарищей по жанру выверяет этим единственно верным ленинским взглядом на миссию литературной критики.

Строя свою книгу проблемно, обращаясь к центральным положениям марксистско-ленинской эстетики, прослеживая движение метода социалистического реализма, Г. Бровман широко привлекает к анализу огромный литературный материал современности. Не забудем – перед нами книга-обозрение.

Собственно обзорными можно назвать главы: «Человек на войне и дома», «Труд, герой, литература». Здесь перед нами проходят десятки имен и названий произведений, что уже само по себе говорит о широте охвата и о том, что в поле зрения автора попадают самые разные по темам и характерам произведения. Не скрою, что порой на страницах книги возникает некая критическая скороговорка, ощущается спешка автора, стремящегося назвать все новые и новые имена и книги (впрочем, может быть, это и неизбежно в рамках избранного автором жанра?).

Однако, перечислив немалое их количество, Г. Бровман тут же останавливается на каком-нибудь одном произведении, чем-то задевшем его. Так, интересно и свежо говорит он о рассказах из цикла «Деревенский детектив» В. Липатова: «Кто уезжает, а кто остается» и «Мистер Твистер». Автора привлекает простоватая и вроде бы примитивная даже, а на самом деле интересная фигура Анискина. Оказывается, «доброта Анискина не всеядна, он далек от всепрощения», он «может (и должен) быть беспощадным к тем, кто отравляет жизнь односельчанам, нарушает спокойствие, совершает преступления. Тут наш герой преображается. Да, с войны, озлоблявшей человека, принес он доброту, но оттуда же пришла с ним и жестокость этой доброты». Есть неточность в словах «с войны, озлоблявшей человека», – с этим не согласишься, глядя хотя бы на того же Анискина и на подобных ему людей. В остальном же анализ рассказов В. Липатова сделан точно и умно. То же скажу и об анализе повести Н. Евдокимова «Необходимый человек». Прав автор книги, говоря о том, что у Н. Евдокимова чувствуется «раскованность авторской мысли и непринужденность его литературного стиля… не ощущаешь никакого нарушения правды и вкуса и веришь писателю, когда его Серафим чувствителен до мелодраматизма и когда он становится почти «голубым», наотрез отказывая, например, нежно любимой Насте в пустяковой, с ее точки зрения, просьбе завезти ей два листа «казенной» жести со склада. Тут уж наш герой совсем не добр! Ибо чувство это у него имеет свои границы, рискну сказать: социальные!»

Интересны и другие аналитические «новеллы» книги Г. Бровмана. Скажем, разговор о военных романах К. Симонова.

Я уже не раз говорила, повторю и сейчас: для военного романиста «настало время быть историком и мыслителем» (А. Толстой). Без исторического мышления, без знания добытых и систематизированных документов и их осмысления невозможно представить себе сколько-нибудь серьезное, глубоко современное произведение о минувшей войне. Так же как оно невозможно и без горячего и очень личного ощущения этого времени. С удовлетворением увидела, что автор книги «Талант и направление» придерживается того же взгляда.

Немало интересных размышлений найдем мы в главах, где Г. Бровман исследует тему рабочего класса и ее отражение в литературе. Исследует ее исторично, опираясь на богатый опыт, накопленный советскими писателями разных поколений. Вот почему так много говорится здесь о М. Горьком, Г. Николаевой, Вс. Иванове.

Пришла пора отметить весьма привлекательную черту рецензируемой книги: критик естественно, органично включает анализ современных книг в художественный опыт советской литературы на протяжении всей пятидесятилетней истории. Но именно в исследовании «рабочей» прозы эта черта выступает наиболее выпукло, зримо.

Г. Бровман стремится приобщить читателя к более серьезному и сложному пониманию развития темы, ее теории и ее практики. Он спорит с теми критиками, которые склонны недооценивать психологизм писателей, обращающихся к исследованию этой важнейшей темы нашего искусства. Поддерживает то направление художественных исканий, в рамках которого жизнь рабочего человека оказывается включенной в общенародную историю (скажем, роман Г. Коновалова «Истоки»).

Вообще о рабочей теме Г. Бровман, повторяю, размышляет зрело и умно, современно. Это его тема. Я не хочу сказать, что тема деревни – не тема Г. Бровмана. Но здесь не всегда ощущается та органичность суждений, какую мы находим в разговоре о героях-рабочих. Более других содержательны страницы, где речь идет об очерковой деревенской литературе. Но вот суждения Г. Бровмана о В. Белове, о В. Шукшине и других «деревенщиках», сами по себе возражений вроде и не вызывающие, могли бы прозвучать более уверенно, вдумайся критик в поэтику этих писателей, удели больше внимания анализу их художественных достижений. Дает себя знать здесь скороговорка и известная поверхностность при подходе к сложному идейно-художественному явлению нашей прозы. А потому и полемика, скажем, с В. Камяновым по поводу рассказов В. Шукшина, верная по существу, не подкрепляется серьезным анализом и неоспоримыми аргументами.

Автор книги стремится расширить рамки нашего обычного разговора о современной литературе. И это стремление весьма обогащает книгу Г. Бровмана. Скажем, не так часто мы в своих обзорах принимаем во внимание публицистические очерки, такие острые литературные выступления, как статьи и книги Б. Полевого, Ю. Жукова, Н. Грибачева… «Советская публицистика пишет историю современности… – говорит автор. – Здесь, как и в литературном развитии вообще, эмоциональное восприятие, соединенное с историческим опытом, дает высокий идейно-эстетический результат». Мысль интересная, но, к сожалению, недостаточно подтвержденная конкретным анализом самих произведений. (Исключение составляет лишь последняя публицистическая книга Б. Полевого, нашедшая достойную оценку в рецензируемой работе.) Быть может, причина этого недостатка еще и в том, что книга Г. Бровмана перенасыщена материалом и не всегда удается автору сладить с ним. Так случилось и при рассмотрении современной публицистики. Ведь одной декларации мало – исследователь призван ответить еще на один вопрос: как «публицистика пишет историю современности»? Речь идет вовсе не о том, чтобы получить ответ чисто оценочный: плохо, хорошо и т. д., а вскрыть все многообразие художественных средств, которыми вооружены сегодня документалисты. А этого как раз книге и не хватает.

Книга заканчивается страницами воспоминаний и очерками. И здесь, как и в других главах, переплетаются современность и прошлое. Я ездила с Г. Бровманом и другими писателями по Енисею и могу подтвердить, что впечатления автора книги точны и верны. Вспоминая о том, что скульптор Абдрахимов работает над памятником А. Ванееву, Г. Бровман сумел попутно оценить главы книги М. Прилежаевой, ее решение образа Ванеева в повести «Удивительный год» и тут же естественно перешел к событиям многолетней давности, к тем дням, когда в этих местах жили Владимир Ильич и Надежда Константиновна, их друзья и товарищи. Г. Бровман говорит о прошлом и о настоящем: «Так из мест, где Ильич обдумывал пути пролетарской революции в России и намечал ее возможные этапы и вехи, из последнего десятилетия минувшего века мы шагнули в сегодняшний день свершения гениальных предвидений вождя. И незримая, но вполне осязаемая нить протянулась от ленинских идей к социалистической современности, воплощающей их в жизнь».

Это ощущение связи времен пронизывает всю книгу. В ходе небесстрастного анализа современного состояния прозы и критики автор то и дело обращается к традициям советской классики, нашим художественным истокам.

…Опыт создания книги, обобщающей, в какой-то мере итоговой для определенного периода нашей литературы, очень важен. Не раз приходилось мне высказывать соображения по поводу обзорного жанра. Думаю, он дает возможность охватить литературный процесс в целом. Я называла его «чернорабочим трудом критика». На этом стою и сегодня и поддерживаю тех моих товарищей, которые подводят предварительные итоги, охватывая взглядом огромную картину литературного периода.

1. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 47, стр. 134.[↩]