В процессе познания и борьбы. Перевод Ирины Шиндель

Покончим с застенчивостью» – этот лозунг выдвинул Генрих Бёлль в своей речи в 1969 году, в которой недвусмысленно охарактеризовал бедственное положение большинства западногерманских авторов и призвал их к солидарности и объединению.

Не случайно вызов издателям, а также всем остальным организациям, коммерчески использующим авторские права (радио, телевидение и др.), первым бросил один из самых уважаемых писателей, положение которого в социальном и экономическом отношении является совершенно нетипичным по сравнению с большинством авторов. Это не только свидетельствует о том моральном обязательстве, которое возложил на себя Бёлль, но прежде всего характеризует прискорбное положение писателей. Мало кто ясно представляет себе истинное положение писателей, многие (и внутри страны, и за границей) считают, что мы искажаем картину. Слишком долго большинство утешалось ложью господствующих классов, согласно которой положение писателей в ФРГ в любом отношении лучше, чем было когда-либо до сих пор. Весьма удобно было выдавать те условия, в которые поставлены несколько «звезд», за истинное положение на литературном рынке в условиях государственно-монополистического капитализма. «В действительности, – сказал в своей речи Генрих Бёлль, – все мы связаны тарифом и находимся на службе у крупной промышленности, маскирующей с помощью калькуляционной мистики эксплуатацию». Тем не менее эксплуатируемых рассматривают как «предпринимателей», хотя Бёлль не просто сказал про этих «писателей-предпринимателей», что они «связаны тарифом и находятся на службе у крупной промышленности», но и привел в подтверждение своей мысли убедительнейшие статистические данные.

«Немецким писателям всегда приходилось заботиться о своей старости. Быть может, законодатель сумеет заставить наших социальных партнеров: издательства, радио, телевидение – взять на себя часть ответственности за то положение, в котором оказывается большинство из нас после тридцати-сорокалетней эксплуатации: отовсюду выброшенные и всеми забытые. Я призываю всех художников, графиков, скульпторов и композиторов осознать степень эксплуатации, которой они подвергаются».

Если Бёлль не хотел больше играть роль «показательного идиота» перед господствующим классом, то большинство авторов должны довольствоваться ролью идиотов, продающихся за самую низкую, самую дешевую цену, если это выгодно заправилам издательских концернов.

Через два года после того, как Бёлль произнес свою речь, стало очевидным, что интересы концернов наталкиваются на сопротивление: все больше и больше писателей, переводчиков, художников – короче, представителей всех областей культуры и массовой коммуникации – начали объединяться для защиты своих интересов от растущего влияния крупного капитала в издательском деле.

Сколь ни различны политические и идеологические позиции художников, существуют явления, с которыми приходится сталкиваться каждому из них. Например, неспособность каждого в отдельности противостоять растущим монополистическим тенденциям в издательствах, на радио, телевидении, страх перед тем, что эта монополизация может принять в будущем самые угрожающие формы. Все эти явления вызывают потребность в контрмерах, а следовательно, и в объединении.

СОЦИАЛЬНОЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ПИСАТЕЛЕЙ

По поручению Союза немецких писателей – так называется организация, объединяющая ныне почти 3500 западногерманских авторов, – в настоящее время проводится социальное исследование. Это исследование необходимо для того, чтобы подкрепить требования социальных и экономических улучшений с помощью статистики (некоторые данные известны уже сейчас). Большинство западногерманских авторов – это так называемые «свободные художники». В договорах с издательствами, радио и телевидением они фигурируют как «равноправные партнеры». Они облагаются налогами, как «предприниматели». Они платят налог с оборота, налог с прибавочной стоимости и налог с дохода, если они вообще имеют доход, подлежащий обложению налогом. Этот доход определен авторским правом, которое на практике для многих писателей оказывается своего рода «фата морганой». Теоретически они обладают правом, которое ставит их, не имеющих влияния на средства производства, в полную зависимость от капиталовладельца.

Средний доход этих так называемых «предпринимателей» – 650 марок – ниже среднего дохода в ФРГ. После опубликования моей речи на очередном собрании членов Союза писателей в Баварии, в которой я высказывался за присоединение Союза к профсоюзу, один писатель писал мне: «Неужели 650 марок – это реальный среднемесячный заработок? Мне он представляется гораздо более низким. Я всегда зарабатывал в среднем 500 марок и всегда считал, что мой заработок выше среднего уровня… Общая ситуация ухудшилась с тех пор, как радио перестало кормить писателей, которые в состоянии предложить лишь рассказы и повести и поэтому недостаточно проворны для того, чтобы перестроиться на радиопьесу, публицистику или конвейерное производство (автор изготовляет куски текста, которые потом по мере надобности использует: вставляет, монтирует)» ¹.

Мы пока не располагаем более точными цифрами, чем названные. В этой связи важную роль играет вопрос о том, может ли вообще автор, пишущий на профессиональном уровне, существовать лишь с помощью литературного труда. Подсчеты западногерманских студентов и другие данные, во всяком случае, показали, что прожиточный минимум одного человека в крупном западногерманском городе составляет около 550 марок.

Большинство литераторов, чтобы обеспечить себе существование, вынуждены, в отличие от настоящих предпринимателей, заниматься профессиями, не имеющими никакого отношения к их писательской деятельности. Достаточно часто приходится слышать: «Сейчас я должен заработать деньги, чтобы позднее иметь возможность написать книгу». В случае старости или болезни писатели обеспечиваются гораздо хуже, чем рабочие и служащие. «Авторское право» не дает писателю твердой уверенности в завтрашнем дне, и лишь немногие могут работать спокойно и с полной отдачей сил.

Рудольф Кремер-Вадони, не являющийся членом Союза писателей, в газете «Вельт ам зоннтаг («центральном органе» Шпрингера) резко выступил против Союза писателей. Он назвал Союз писателей «союзом гномов». Приходится отказать себе в удовольствии ответить насмешкой на издевательские замечания, вроде вышеуказанного, однако стоит процитировать следующий пассаж из этой статьи: «Свободный писатель имеет свободную профессию, и поэтому издатель является для него не работодателем, а агентом. Если издатель будет печатать авторов, не имеющих успеха у публики, он обанкротится. Разбогатеет он лишь тогда, когда разбогатеют некоторые из его авторе», – такова уж судьба агентов. Так, а не иначе обстоит дело».

Но дело обстоит иначе. И раньше оно обстояло иначе.

Три четверти великих немецких писателей (исключая Гёте) могут составить каталог бедных авторов. Они привели бы к банкротству всех своих агентов. В действительности же большинство издателей заботились не об авторах, а преимущественно о своих прибылях. Подавляющее большинство писателей жили и умерли в бедности, подавляющее большинство издателей не обанкротились, но, напротив, жили и умерли богатыми людьми.

Кремер-Бадони с поразительной ясностью сформулировал теорию, на которую опираются издатели. Сравним «агента» Цезаря Акселя Шпрингера с годовым оборотом в 920 миллионов марок (данные 1969 года) и среднего писателя-«предпринимателя» с годовым доходом 7500 марок. Формула: и тот предприниматель, и этот тоже предприниматель – кажется после такого сравнения дурной шуткой. Все литераторы, собранные вместе (включая и писателей с именем), по сравнению с концернами Шпрингера, Бертельсманна, Хольцбринка, Грунера унд Яра поистине кажутся гномами. Они не имеют никакого отношения к печатанию и распространению своих книг, все это целиком в руках крупных издателей.

Эта зависимость большинства авторов вызывает у них неуверенность, страх, заставляет их приспосабливаться, но одновременно повышает и потребность в самообороне. Большую роль играет страх перед старостью и болезнью. В случае болезни писатели так же не обеспечиваются, как и в случае, если редакции и издательства поглощаются каким-либо концерном. Находящиеся на службе редакторы, рецензенты, метранпажи и другие, хотя и зависят от кошелька капиталиста, однако, согласно трудовому законодательству, теоретически (то есть в зависимости от положения на рынке) обеспечиваются на случай старости или болезни. Их права защищаются профсоюзами. «Свободные художники» лишены этой защиты. Одна писательница, не так давно пользовавшаяся успехом, на вопрос о ее социальном обеспечении ответила, что у нее на крайний случай в тумбочке всегда есть в запасе две пачки таблеток со снотворным и бутылка коньяка, если таблетки не сразу подействуют.

В открытом письме Союзу писателей Рольф Хоххут писал о положении старого писателя в ФРГ: «Он выключен из жизни, и никто не в состоянии объяснить это антигуманное положение, которое, может быть, несознательно затушевывается в редакциях издательств».

Явление, о котором говорит Хоххут, можно объяснить. И дело не во влиятельных лицах из редакций издательств, которые в последнее время все меньше влияют на составление издательских программ. Усиливающиеся тенденции монополизации ведут к тому, что автор лишается последнего шанса: возможности выбирать между конкурирующими издательствами. (В более выгодном положении оказываются, хотя и на короткий срок, некоторые писатели из социалистических стран, произведения которых используются буржуазной критикой как орудие против социализма, – ведь никто не должен серьезно думать о социализме как об альтернативе.) Все эти изменения, происходящие на фоне научно-технической революции, затрагивают сложившийся прежде профессиональный облик автора и положение, в которое он поставлен.

1. Автор этих строк Йозеф Янкер написал ряд правдивых повестей, отмеченный Бёллем антивоенный роман; в его произведениях, которые входят в число лучших на эту тему, изображается опыт «маленького человека» из провинции, стремящегося постичь историю и современность и борющегося за гуманную жизнь, которая находится под угрозой коррупции и цинизма.[↩]