В. П. Шестаков. А прошлое ясней, ясней, ясней. Воспоминания шестидесятника

Для людей моего поколения, рожденных в конце 80-х, года 60-е относятся если не к мифическому, то уж определенно к легендарному прошлому, сохранившему имена, которыми жили 60-е — Александр Твардовский, Булат Окуджава, Георгий Данелия и многие другие. Словом, от книги с заманчивым подзаголовком «Воспоминания шестидесятника» я ждал «действительного открытия XX века».

В целом книгу можно поделить на две части — в первой приводятся воспоминания о детстве и юности, об отечественных деятелях и событиях, во второй описываются заграничные поездки, посещения университетов, всевозможные встречи и знакомства. Небольшой объем книги недостаточен для «полнокровных» мемуаров. Сжатость повествования местами превращает его в монотонное перечисление бесконечных «я познакомился с… я встречался с… я подружился с…», притом каждому такому знакомству уделяется один — два абзаца.

Мемуары В. Шестакова содержат уникальный опыт первого серьезного диалога с западной культурой. При этом в воспоминаниях находится место как восхищению, уважению, так и старым обидам, разочарованиям, которые Шестаков периодически припоминает (как он сам говорит) из чувства «исторической справедливости». В то же время свою роль в истории Шестаков представляет себе ясно. Объясняя ее и в своем «оксфордском» сне, и во фразе «ты ответственен за все души» («You are responsible for all human souls»), он возлагает на себя ответственность за память о великих людях, с которыми он соприкоснулся в своей жизни. Вот, например, словесный портрет профессора Валентина Асмуса: «Это был всесторонне образованный ученый. Он занимался и эстетикой, и логикой, и музыкой. Но его истинным призванием была история философии <…> Он никогда не импровизировал, но читал свои лекции по готовым текстам. Но в них не было ни одного пустого слова» (c. 34). А вот описание его отношений с Алексеем Лосевым: «А. Ф. Лосев, который недолюбливал Асмуса за его независимость, говорил, коверкая на немецкий лад его имя: «Азмуз? Я помню, как он пирожки в Киеве продавал». Напротив, Асмус всегда был вежлив и корректен, всегда справлялся о здоровье Алексея Федоровича и просил передать ему привет» (c.34).

Опальная фигура Алексея Федоровича занимает здесь значительное место. Шестаков называет себя в числе тех, кто помог Лосеву «вернуться из забвения». Отношение автора к Лосеву — это смесь восхищения, уважения и некоторой даже профессиональной ревности. В конце концов, передавая историю их ссоры, В. Шестаков с сожалением отмечает, что и у «последнего русского идеалиста» были свои недостатки.

С особой теплотой пишет Шестаков об Икше и Доме творчества кинематографистов, построенном в начале 80-х. Дом, населенный актерами, композиторами, режиссерами, по соседству с домами первых космонавтов и ученых… Трудно поверить сейчас, что все это — еще не очень давнее прошлое. Такой притягательной, особенной жизни, можно было бы посвятить отдельную книгу, а не одну скромную главу.

Эта жизнь причудливо связывает Икшу, Микаэла Таривердиева и органный концерт в часовне при Кембриджском колледже, великого актера Инокентия Смоктуновского («лучшего Гамлета», по мнению Шестакова), замок Манорбир и художника Филиппа Саттона, члена Королевской академии искусств. Одним словом, миру кинематографической общины тесно в «Воспоминаниях шестидесятника».

Среди замечательных «заграничных» заметок В. Шестакова — знакомство с Кембриджем, которое оборачивается «реабилитацией» «разжигателя войны» Черчилля. Эти туристические заметки прерываются краткой биографией Стивена Хокинга — в своем роде «нового натурфилософа».

В книге высказывается мнение, что мы и сейчас, как и в середине прошлого века, неправильно понимаем культуры Европы, Англии и США, что мы и сейчас обманываем себя, берем за образец не западную культуру, а наши искаженные о ней представления. Автор пытается показать «настоящую американскую культуру», повествуя о западных художниках и меценатах, прямо указывая, как сильно отличаются от нашего отечества Англия и США в отношении к искусству и наукам.

У меня осталось сложное впечатление от книги В. Шестакова. Здесь есть и опыт другой, непохожей жизни, и перечисление неосуществленных возможностей, и личная оценка исторических персоналий, — словом, все, что нужно для «работы над ошибками». Но всюду имеет место привкус поражения, последней точки, кажется, автор уже не верит, что мечты шестидесятников о свободе и «мире без границ» по прошествии стольких лет сбудутся. Наверное, потому что воспоминания — это удел прошлого, в котором изменить или исправить что-либо уже нельзя.

В. ПАСЕЧНИК

г. Барнаул