В мире сказки

С. А. Каскабасов, Казахская волшебная сказка, «Наука» АН КазССР, Алма-Ата, 1972, 260 стр.

Подлинно научное изучение фольклорных сокровищ казахов началось после Октября. Появились серьезные исследования, принадлежащие перу как русских, так и казахских ученых. Успехи казахской фольклористики связаны с именами М. Ауэзова, С. Муканова, А. Маргулана, Е. Исмаилова, Н. Смирновой, М. Габдуллина и др.

Теперь настала пора монографического изучения каждого из жанров казахского фольклора. Книга С. Каскабасова посвящена одному из них – сказке.

Прежде всего нужно отметить верную методологическую основу работы молодого ученого. Автор стремится рассматривать сказку исторически, отграничивая древнее в ней от более позднего, прибегает к сопоставительному методу там, где казахская сказка соприкасается со сказками других народов; такой подход дает возможность выделить национально – специфические черты в разных видах волшебной сказки, в ее сюжетах, преобладающих типах, особенностях образной системы, образах героев, поэтике. Очень ценна прочная опора автора на этнографическую литературу, дающую, при скупости древних казахских источников, ключ к познанию прошлого казахской волшебной сказки. В начальных главах книги автор анализирует специфику казахского сказочного сюжетосложения, особенности волшебной сказки и сказочной традиции казахов. Автор книги выделяет четыре важных момента: тяготение волшебной сказки к богатырской, тенденция к жанровым трансформациям, расширение сказочного сюжета и, наконец, своеобразие условий бытования и распространения казахских сказок. Автор выясняет, что наиболее специфическое качество казахской волшебной сказки – это взаимодействие с героическим эпосом и богатырской сказкой, жанровая синкретичность. Вскрывая корни этой национальной особенности, С. Каскабасов в качестве основного сравнительного материала выбирает русскую сказку, как изученную наиболее детально. Это верный путь, но было бы весьма интересно также провести более подробное и углубленное, чем это сделано в книге, сравнение с одной из групп тюркских сказок (например, с узбекскими или уйгурскими). Поставив казахскую сказку в «тюрко-язычный ряд», можно было бы еще конкретнее определить ее оригинальные черты.

Казахские исследователи еще не углублялись в изучение вопроса о соотношениях национальной сказки и действительности. Поэтому большой научный интерес представляют третья и четвертая главы книги – «Реликты дофеодальной действительности в народном быту и сказке» и «Отражение волшебной сказкой патриархально-феодальной жизни казахов». Рассмотрев в этих главах, по сути дела, вопрос о соотношении действительности и вымысла в сказке, автор приходит к очень важному, на наш взгляд, выводу о том, что, своеобразно отражая казахскую действительность в ее многообразии, волшебная сказка в значительной мере сохранила следы первобытной эпохи. Исследователь склонен объяснять это прежде всего тем, что казахское патриархально-феодальное общество выросло непосредственно из первобытнообщинного и содержало, пусть и в измененном виде, многие пережитки древности. Кроме того, с давних времен казахское общество всем другим видам искусства предпочитало акынское и ораторское; а поскольку волшебной сказке была свойственна архаичность и некоторая консервативность, то, естественно, она не могла быть столь активна, чтобы создать такие новые мотивы и сюжеты, которые способны были бы потеснить старые.

Конкретно и обоснованно показывая, как полно вошел в сказку патриархально-феодальный быт, как исконно казахские обычаи и особенности привносят в сказку специфические черты, С. Каскабасов, к сожалению, не всегда раскрывает, какую роль эти черты играют в сказке, какое место они занимают в характеристике героев, в композиции, каков их стилистический облик.

Нова в казахской литературе постановка автором – в последних двух из шести глав книги – вопроса об эстетических отношениях волшебной сказки к действительности. Эти главы посвящены сказке как виду народного искусства, анализу системы образов и поэтики. Центральным здесь становится вопрос о герое сказки. С. Каскабасов выделяет несколько типов сказочных героев, возникших в разные исторические периоды. Это богатырь-стрелок, бесстрашный защитник людей от злобных чудовищ, идеал того времени, когда основным образом жизни был охотничий; младший сын в семье, герой, ревниво охраняющий родовые традиции, идеал периода расцвета патриархально-родового общества; младший сын, уже обездоленный и притесненный, – в период распада родовых устоев; богатырь-воин, герой, борющийся уже не с чудовищами, а с иноплеменными врагами, идеал патриархально – феодальной эпохи, и т. д.

Подробному фольклорно-этнографическому анализу подвергнуты также образы второстепенных героев сказки – врагов, «помощников», «мудрого старца», аруаха (духа мертвых), Кадыра (которого автор связывает с домусульманскими религиозными верованиями).

Интересны наблюдения над композицией и структурой казахской волшебной сказки, над такими моментами, как зачин, завязка, кульминация, развязка. Автор обращает внимание на то, что в казахской сказке часто отсутствует присказка, а концовка выполняет иные задачи, чем, скажем, в русской сказке. Исследователь объясняет это жанровым синкретизмом и отсутствием в казахском быту профессиональных сказителей. В структуре казахской сказки часто встречаются предыстория сюжета в виде пролога и продолжение сюжета в виде эпилога – повествования о дальнейшей судьбе героя. В этом автор видит влияние героического эпоса. Правильно выделяет С. Каскабасов и такую особенность казахской волшебной сказки, как наличие в ней песен, часто довольно больших, сообщающих ей лиризм, качество, отсутствующее в сказках многих других народов.

Существенное упущение видится нам в том, что в книге не в полной мере исследованы народные представления о нравственности, как они проявляются в сказке; здесь привлеченный автором материал как самой сказки, так и других жанров фольклора ограниченнее и беднее.

Исследование волшебной сказки казахского народа (снабженное, добавим, квалифицированными научными примечаниями и развернутым резюме на английском языке) выполнено на хорошем научном уровне и является отрадным явлением в нашей национальной литературе. Заслуживают внимания и поддержки те конкретные предложения, касающиеся дальнейшего изучения казахской народной сказки, которые автор выдвигает в конце книги.

г. Алма-Ата