В контексте мировой литературы…

Л. Теракопян, Параллели и пересечения. Современная проза: герои, проблемы, конфликты, М., «Художественная литература», 1984, 367 с.

Особенность творчества Леонида Теракопяна – это соединение серьезности и глубины литературоведения, остроты и свежести критики и живости публицистики. Работы автора не просто важны и полезны. Их всегда интересно читать. Думаю, что книги Л. Теракопяна «Дыхание жизни», «Сергей Залыгин», «Миколас Слуцкие», «Пафос преобразования» стали заметными явлениями нашей критической мысли, прежде всего, потому, что все они посвящены современному литературному процессу, они интересны по взгляду и полемичны, наконец, они анализируют каждое литературное произведение в тесной Взаимосвязи с развитием всей советской многонациональной литературы.

И все же мне думается, что новая работа Л. Теракопяна «Параллели и пересечения» – событие особого рода. И в творчестве самого автора, и в современной советской критике.

Попытаюсь высказать свое мнение об этой книге, используя принцип самого Л. Теракопяна, а он начинает свою книгу в главке «От автора» такими словами: «Признаюсь, что из многих способов критического повествования мне ближе всего тот, который можно обозначить лаконичным словом «разбор». А разбор, на мой взгляд, – это неторопливое вглядывание в текст, в явления действительности, занимающие художника, в особенности авторской позиции и манеры. Что бы мы ни говорили о закономерностях, о тенденциях, все они реализуются лишь во плоти конкретных произведений, в индивидуальном мастерстве» (стр. 3).

Начну с чисто риторического вопроса.

Казалось бы, что общего между романами француза Робера Мерля «За стеклом», западногерманского прозаика Уве Тимма «Жаркое лето», индийца Шубхаша Мукерджи «Голодовка» с романами С. Залыгина «После бури», И. Мележа «Полесская хроника», П. Куусберга «Капли дождя», П. Проскурина «Имя твое»?

Есть общее, – говорит нам Л. Теракопян и смело анализирует эти очень разные по манере и характерам произведения, рассматривая идейную эволюцию их персонажей, подчеркивая творческий потенциал коммунистических убеждений в различной социальной среде. И тут любопытно все – и укрупнение духовного опыта и масштаба личности, и раскрытие личности революционера, и ссылки на книгу молодого французского социолога Робера Динара «Итак, я работаю на заводе…».

Тема подвига коммунистов разных поколений и разных народов рассматривается автором на примерах книг румына П. Джорджеску «Перед молчанием…», Д. Гранина «Клавдия Вилор», болгарина С. Стратиева «Недолгое солнце», Н. Думбадзе «Закон вечности», П. Куусберга «В разгар лета», А. Нурпеисова «Кровь и пот». И опять же это дает возможность автору делать самые широкие сопоставления, щедро привлекая для разговора многие произведения советских и зарубежных прозаиков.

Первый раздел книги «Параллели и пересечения» посвящен образам коммунистов в советской и мировой литературе. Если мне не изменяет память, это первое исследование такого рода.

Во втором разделе речь идет о произведениях, так или иначе связанных с эпохой, наступившей после второй мировой, а для нас – Отечественной войны. «Человек в условиях пусть неспокойного, начиненного глобальными противоречиями, но длительного мира» (стр. 111). «Анна Предайль» А. Труайя, «Буллет-Парк» Д. Чивера, «Берег» Ю. Бондарева, «Не бешеная ли твоя собака?» М. Слуцкиса, «Час равноденствия» Э. Бээкман, «Седьмое небо» Г. Панджикидзе, «Белая тень» Ю. Мушкетика, «Южноамериканский вариант» С. Залыгина, «Ингер» М. Траата, «Три дня в августе» В. Бубниса, «Итог всей жизни» В. Лама – таков далеко не полный перечень произведений, занимающих внимание критика. И очень важно, что разговор о них ведется на сложном фоне проблем сегодняшнего мира, в котором идет острое противоборство сил прогресса и реакции, разрядки и нагнетания военной напряженности.

Не прошлое, а именно сегодняшнее состояние дел в мире, острая идеологическая борьба, диаметрально противоположный подход к проблемам нравственности, морали, смысла жизни волнуют Л. Теракопяна.

«Размышления о счастье, о цели жизни пронизывают ныне не только советскую, но и всю мировую литературу, – замечает критик. – Глубоко социальные по своему характеру, они деятельно включаются в идеологическую борьбу, в полемику о путях цивилизации, позволяют судить о притягательности той или иной общественной структуры» (стр. 111).

Очень важными мне представляются мысли Л. Теракопяна о созидании и разрушении личности, о торжестве социалистических идеалов и кризисе идеалов буржуазных, по-разному отражаемых в литературе, наконец, его размышления о рождении нового типа романа – романа-диспута.

Конечно, автор отмечает существенные различия позиций советских писателей и представителей прогрессивной зарубежной литературы. Но он находит и много общего если не в решении, то хотя бы в постановке кардинальных жизненных проблем. И тем важнее, утверждает критик, поиск советской литературы перед лицом кризиса буржуазных идеалов в литературе Запада.

«В развернувшемся сегодня соревновании систем, – пишет Л. Теракопян, – советская литература отстаивает и творчески развивает идейные и этические принципы, способствующие совершенствованию Как личности, так и самой нашей действительности» (стр. 161 – 162).

Мне хочется особо выделить главы книги Л. Теракопяна «Грани эксперимента» и «Встречи с горожанами», базирующиеся на анализе творчества С. Залыгина и Ю. Трифонова. Хотя творчество этих писателей достаточно широко отражено в нашей критике, автор «Параллелей и пересечений», ни в чем не повторяя своих коллег, находит свой угол зрения для разговора. Знаменательно, в частности, и то, что последние произведения Ю. Трифонова, к примеру, рассматриваются в сравнении с романами болгарского прозаика Э. Манова «Сын директора» и немецких прозаиков Г. Канта «Выходные данные» и Г. де Бройна «Буриданов осел» и «Присуждение премии». Естественно вписываются в ткань разговора и последние романы М. Слуцкиса.

Третий раздел книги Л. Теракопяна повествует о теме деревни в советской и мировой литературе. И если мы достаточно хорошо знаем творчество ф. Абрамова и В. Астафьева, В. Белова и В. Распутина, То автор книги расширяет круг привычных имен. В сфере его внимания оказываются произведения Н. Зарьяна, В. Адамчика, Ю. Балтушиса, Т. Джумагельдиева, А. Беляускаса, В. Петкявичюса, С). Гончара, Н. Джусойты, Г. Матевосяна, а за пределами отечественной литературы – «Посеешь ветер…» Мануэле да Фонсеки, «Гнездо аиста» Яна Козака, «Как я тебя любил» Захария Станку.

Таким образом, разговор о литературе, обращенной к сельскому бытию, автор ведет на фоне многоликой и противоречивой действительности, на фоне мира, где одни умирают от голода, а другие подсчитывают миллионные барыши, где одни давно уже избавились от эксплуатации, а другие изнывают под ее бременем, где для одних привычны самые сложные сельскохозяйственные машины и методы ведения земледелия, а другие все еще довольствуются прапрадедовской сохой.

«…Моя задача, – говорит критик, – не рассмотрение всей панорамы, а выборочная «проба грунта», прикосновение к тому мировому контексту, в который включена и наша деревенская проза. Контексту произведений, либо написанных в семидесятые годы, либо пришедших в то же десятилетие к советскому читателю» (стр. 236).

Думается, что эта «проба грунта» вполне удалась автору. Она удалась в показе и бремени собственничества, характерного для старой и нынешней отсталой деревни, и обновления характеров, свойственного эпохе революционного преображения деревни, и, главное, может быть, в исследовании проблемы обостренной ответственности сегодняшнего человека перед грядущими поколениями.

Наиболее зримо показано это автором на примере творчества Г. Матевосяна и В. Распутина.

«Почти все творчество Распутина, – замечает, в частности, Л. Теракопян, – посвящено исследованию деревни, духовного опыта крестьянина нашей эпохи, связи традиционного и нового» (стр. 329).

В сущности, эта тема «о прошлом – ради будущего» красной нитью проходит через всю книгу «Параллели и пересечения» и закономерно как бы расширяется в разделе четвертом, повествующем об антифашистской литературе. Диапазон разговора тут очень широк – от «Семьи Опперман» Л. Фейхтвангера до «Деревянной пастушки» Р. Хьюза, от книг К. Чапека и Э. Хемингуэя, К. Федина и И. Эренбурга, А. Зегерс, Г. Манна и А. Камю до «Смерти в Риме» В. Кёппена, «Касбаха» Х. Ценкера, «Урока немецкого» З, Ленца, «Реквиема» С. Го, «Остановки в пути» Г. Канта, а в нашей литературе «Карателей» А. Адамовича и «Фальшивого Фауста» М. Зариня.

И в этом разделе, как и в предыдущих, разговор о литературе и ее конкретных явлениях ведется автором на фоне реалий современного мира.

«Вот уже почти четыре десятка лет, – говорит Л. Теракопян, – минуло с тех пор, как был погашен костер второй мировой войны. Апрель – май сорок пятого года. Предсмертные корчи третьего рейха. Агония его главарей. Белые флаги из окон берлинских домов. Конец фашизма. Конец? А черные полковники в Греции? А Пиночет и его подручные в Чили? А неонацистские организации в Италии и ФРГ, Испании и Португалии? Нет, не перевелись еще наследники фюрера, дуче, каудильо. А разве не проступает коричневая сыпь на теле могущественной Америки? Я говорю не только об отрядах, марширующих под знаком свастики, – о самих претензиях на мировое лидерство, о милитаристском ажиотаже, о бесцеремонном языке угроз, санкций, блокад. И потому скорбные колокола Хатыни, Бухенвальда, Хиросимы не только напоминают о прошлом, но и предупреждают» (стр. 331).

Боевитость, политическая заостренность – несомненные достоинства новой книги Л. Теракопяна. Если же еще раз повторить уже сказанное о ней в начале этой рецензии, что она по существу впервые рассматривает многонациональную советскую литературу на фоне мирового литературного процесса, то легко понять ее значение.