В битвах за будущее

1

Перечитывая сегодня «Русский лес» Леонида Леонова, первый роман, отмеченный Ленинской премией, невольно обращаешься к последней странице, где проставлена дата: январь 1950 – декабрь 1953.

Эта дата знаменательна.

В годы, когда в некоторых произведениях сказалось бесконфликтное, подслащенное изображение действительности, Л. Леонов пишет книгу о людях трудной судьбы, об острой борьбе, которую они ведут, отстаивая принципы коммунистической нравственности. Сохранив верность правде, отразив подлинную сложность пути народа, идущего непроторенными дорогами в будущее, леоновский роман стоит в ряду таких произведений этой поры, как «Необыкновенное лето» К. Федина и «Вольница» Ф. Гладкова, «К новому берегу» В. Лациса и «Реки горят» В. Василевской, как рассказы С. Антонова, очерки В. Овечкина. Магистральная линия советской литературы, представленная этими и многими другими книгами, освещена незыблемыми принципами реализма и партийности, пафосом высокой гражданственности, одушевлена большой идеей.

«Русский лес» остро ставит проблемы нравственности, чистоты, истинного служения интересам народа. Направленность романа не бросается в глаза, не сразу обнаруживается в сюжете, в отдельных картинах жизни, нарисованных автором, – она рождается его идейно-художественной концепцией в целом.

Самое первое впечатление от романа: эпический размах событий, многослойное изображение жизни, обилие героев и явлений, попадающих в поле зрения писателя, и стремление рассказать о многом через малое, в отдельных людях увидеть общественные тенденции времени.

Если вспомнить об известных словах Энгельса, что семья-это уже прообраз государства, первая его общественная ячейка, то они почти целиком могут быть отнесены к леоновскому творчеству. Не случайно даже такая «массовая» по своей природе тема, как борьба с гитлеровским нашествием на нашу страну, воспринята Л. Леоновым через жизнь простой советской семьи врача Таланова, в которую после долгой, тяжелой разлуки вернулся блудный сын Федор.

И в «Русском лесе» жизнь России за полстолетия, судьбы самых различных героев так или иначе соотнесены с жизнью семьи центрального героя романа, профессора Вихрова, с историей леса, с борьбой за него. Рассказывает ли писатель о лесопромышленнике Кнышеве, который с топором прошел по России, или о помещице Сапегиной, выжившей из ума барыне, обманутой Кнышевым, о полковнике жандармской охранки Чандвецком или о пустословно-либеральствующей семье Грацианских, о неудачливом подрядчике Золотухине или о провокаторе Слезневе, профессиональном революционере Крайнове или эпизодических персонажах – разоренных хлебопашцах, – все равно речь идет в конечном счете о судьбе леса и все имеет отношение к тому, чем живут Вихровы. Еще более отчетливо это ощущаешь, когда писатель переходит к изображению советского периода. Тема Отечественной войны, борьбы в науке, тема возмужания нового поколения – все это связано в единый клубок человеческих отношений, является жизнью или смертью для главных леоновских героев. Другая отчетливо проступающая особенность романа – соединение в нем конкретности и символики, предметной определенности и философии, прямого осмысления жизни и внутреннего ее подтекста.

Сюжет «Русского леса» как будто не так уж емок, – он построен на истории восемнадцатилетней девушки Поли Вихровой, приехавшей из далекого лесничества учиться в Москву. Встретившись здесь с отцом, профессором-лесоводом, которого она почти не знала из-за ссоры родителей, и приняв его мнимые преступления за подлинные, Поля возненавидела его, а затем, пройдя сквозь фронт Отечественной войны и разобравшись в многолетней распре отца с его главным противником Грацианским, поняла отца и по-детски расправилась с его обидчиком… Между тем какой большой общественный замысел, какое богатство содержания заключено в книге!

Что же несет подводное течение романа, скрытое за буквальным смыслом заголовка «Русский лес», за тонкой контурной линией сюжета, связанного с Полей Вихровой? Каким путем идет писатель от конкретного к символу, к обобщению социальных явлений? С первых же страниц романа мы попадаем в мир, поражающий своей сочной «вещностью», в мир удивительно материальный. С острой наблюдательностью запечатлены вещи, которые окружают героев. В романе мы трижды, например, встречаемся с описанием рабочего кабинета. Сначала это домашний кабинет профессора Вихрова, затем – его научного противника Грацианского и, наконец, кабинет заместителя директора Лесного института Чередилова. Три комнаты, но каждая из них – портрет ее хозяина. Неуловимые оттенки, тончайшие детали обстановки, наконец авторская окраска передают характер обитателя.

Многообразие, разнохарактерность предметов, среди которых существуют, действуют, чувствуют леоновские герои, создает ощущение энциклопедического изобилия знаний писателя, удивительной конкретности восприятия им жизни. Казалось, это изобилие предметов, притягательность вещей, которые так и хочется потрогать руками, просмотреть на свет, должна приземлять читательское внимание, заставлять наш взгляд сосредоточиваться на малом, частном, случайном. Но этого не происходит. Не происходит потому, что вещи, весь материальный мир не живут в произведениях Леонова своей собственной, отъединенной от человека жизнью. Детали, частности соотнесены писателем с общим идейно-философским замыслом романа, с тем самым внутренним, глубинным течением, которое оборачивается то темой русского леса, то нравственным идеалом художника, то «изображением жизни, возвышенным до символа». К понятию русский лес восходят в романе все главные идейные и сюжетные его мотивы.

И лес живет здесь не только в опушках, перелесках, непроходимой чаще, не только в пении дрозда, запахе трав, журчании чистого родничка. Он живет в идее вечной возобновляемости жизни, гармонической целесообразности природы, он становится критерием чистоты советского человека, его патриотизма в тяжкую для Родины годину. Но помимо всего этого он живет в романе в теме человеческой красоты, идее прекрасного, в атмосфере, облагораживающей духовный мир человека. Не случайно о красоте так много говорят герои романа. Даже юная Поля, нетерпеливый, непримиримый человек, видящий во всем лишь утилитарный смысл, со вздохом говорит подруге: «Оно и привольней как-то стало без леса-то, и вид на индустрию открылся, но, знаешь, Варенька, в душе чего-то вроде поубавилось…» Вот это «в душе чего-то вроде поубавилось» – важный момент леоновской концепции русского леса. Юная гражданка Поля стремится оправдать вырубки леса, как оправдывает человека, пишущего статьи против ее отца, и вместе с тем она не может не сожалеть о том, что уходит из ее жизни вместе с истреблением леса. Поэтому Иван Вихров – приверженец единственно правильной лесной теории, яростный враг изуверски нерасчетливой рубки леса, одушевлен и мыслью о целесообразном лесопользовании, о защите зеленого друга и чувством красоты природы, красоты жизни человека, соприкасающегося с ней. И естественными кажутся слова Поли: «Я твердо верю, Варя, что коммунизм призван истребить боль, зло, неправду, то есть все некрасивое, бесформенное, низменное… и, значит, коммунизм, кроме всего прочего, есть совершенная красота во всем…»

Как человек запечатлен Леоновым в вещах, окружающих его, так многие явления природы наделяются человеческими качествами, живут сходной с людьми жизнью.

Леонов легко переходит от этой предметной конкретности к обобщению, к отвлеченным, общечеловеческим понятиям; одним из мостков этого перехода и служит одушевление конкретных явлений природы и жизни, превращение их в живые социально-действующие силы.

Уже в «Барсуках», первом романе Леонова, появился образ Зарядья – одного из старых, торговых районов Москвы. Этот образ одушевлялся писателем, приобретая характер активно действующего живого общественного зла. Сначала мы видели чудовище, пожирающее все живое, под покровом которого процветает «копеечное, бессловесное племя» людей, царит закон чистогана. Затем перед нами медленно проходила агония Зарядья, насмерть раненного первой мировой войной, когда «кит, на котором стояло зарядьевское благополучие, закачался», и вот уже грянула революция и «железная сукровица смерти» потекла из «незаживляемой раны» Зарядья. Так тема краха мира собственности, торгашески-мещанской морали олицетворялась художником в смерти Зарядья.

В «Русском лесе» – произведении гораздо более разветвленном, многоплановом, чем «Барсуки», – проходит несколько таких «оживленных» писателем образов. Это и образ Москвы, которую писатель сначала сравнивает с прелестной женщиной, нарядной и благородно строгой, а затем в пору войны изменившей до неузнаваемости свое лицо. «Она как бы сняла с себя украшения, позолоту старины, даже осенний багрец со своих бульваров в обмен на ту высочайшую красоту, что родится из презрения к смерти». Это и русская земля, которая представляется Вихрову матерью.

Но особенно всеобъемлющее одушевление получает в романе лес. Это образ вечно меняющийся, наделенный многообразными переживаниями, способный любить и ненавидеть, страдать и сопротивляться. Леонов как бы творит сложный, глубокий характер человека.

…Вот лес дразнит двух крестьянских ребят Ваню Вихрова и Демидку Золотухина самым своим драгоценным сокровищем – заветным родничком, в струйках которого зарождается жизнь и человеческая чистота, тем самым родничком, к которому впоследствии сойдутся пути взрослого Вихрова и его ученого «собрата» Грацианского. Лес прячет от постороннего, чужого глаза свое детище, словно человек, выдумывая все новые уловки и следя, чтобы не нанести детям ущерба, чтобы наделить их в конце концов своим сладким медом.

«Самый лес в этом месте был сирый, с подмокшими, словно обугленными снизу стволами, в диких, до земли свисавших космах мха. Он прикидывался нищим, с которого и взять нечего, и то отвлекал в сторону малинничком на поляне, усыпанным спелой ягодой, то пытался откупиться гнездом с уже подросшими птенцами, то стращал, наконец, рослым можжевелом, что подобно схимнику в темном балахоне с островерхим колпаком, выбредал навстречу из-за корней повалившейся ели» (разрядка моя. – З. Б.).

Но этот же лес, который здесь прикидывается нищим, может поражать своим изумительным богатством и щедростью, может быть дивно прекрасен, как та красавица сосна, которая многие годы охраняла Облог и пала, сраженная топором торгаша Кнышева. Не случайно сцена рубки статной облоговской сосны воспринимается как символ страданий русского народа.

Это восприятие леса как символа жизни народа получает свое наиболее яркое обоснование во вступительной лекции профессора Вихрова для студентов Лесохозяйственного института. Леонов дал блестящий очерк истории русского леса, сделав его неотъемлемой частью истории государства. В этой новелле-очерке лес выступает как воспитатель и покровитель народа, он кормит, одевает, греет людей, он становится на пути засух и разливов рек, он дарит и служит, не жалуясь на свои нужды и печали, он становится грозной, непроходимой стеной на пути врага, пришедшего завоевать советскую землю, и ласковым добрым другом для юных героев – защитников Родины.

Итак, образ русского леса – это в романе всеобъемлющее понятие жизни народа, живое целостное существо, эволюционирующее во времени, обнаруживающее себя самыми разными гранями характера. И когда Леонов основой конфликта романа делает многолетнюю распрю двух ученых лесоводов, из которых один, Грацианский, исповедует теорию неограниченного истребления леса, а другой, Вихров, стоит на позициях затоптанного левацкой критикой постоянного лесопользования (не случайно в течение пятнадцати лет не преподавалась важнейшая лесная наука – таксация), то конфликт этот не носит узкоспециального характера, это конфликт общественный, в котором заложено самое главное – две позиции в жизни, две формы существования. И если после прочтения романа мы пришли бы только к выводу о том, что необходимо сбалансировать прирост леса и его вырубку – итогу, имеющему бесспорно большое народно-хозяйственное значение, то все же мы не говорили бы сегодня о «Русском лесе», как о выдающемся произведении советской литературы. Общественное звучание и остроту роману придает нравственно-этическое наполнение конфликта, который разгорается вокруг проблемы леса. Не просто различие взглядов двух ученых на задачи лесной науки, на роль леса в хозяйстве страны, а столкновение мировоззрений, мироощущений показывает писатель. Конфликт между Вихровым и Грацианским мог бы возникнуть и в других областях жизни и деятельности, и он сохранил бы свою силу, свою современность и остроту, как всегда остра и современна борьба созидательного и разрушающего начала, таланта и завистливой бездарности.

Дважды в романе по разным поводам Леонов возвращается к очень существенной для себя мысли. Сначала ее высказывает Наталья Сергеевна, женщина, прожившая долгую жизнь неисполненных надежд и глубоких разочарований, печальная, непризнанная подруга Грацианского, лишь к концу жизни умом, а не сердцем нашедшая счастье быть полезной другим. «Люди требуют от судьбы счастья, успеха, богатства, – делится мыслями вслух Наталья Сергеевна, – а самые богатые из людей не те, кто получал много, а те, кто как раз щедрей всех других раздавал себя людям».

В другом месте об этом же говорит Леночка, жена Вихрова, хрупкая и гордая женщина, мужественно заявившая о своем достоинстве, прошедшая в романе путь от Золушки в доме помещицы Сапегиной, забитой маленькой приживалки, обреченной здесь вырасти в жилистую, обескровленную ханжу, до человека высокого общественного признания. Работая медсестрой в районной больнице, Леночка поняла, «что радость отдавать себя людям неизмеримо выше радости брать с них и что именно на эти две категории делятся все люди без изъятия».

Эта мысль, высказанная Натальей Сергеевной и Леной, родившаяся как естественный итог их жизни, несомненно очень близка самому Леонову. Именно на людей, не знающих выше радости, чем отдавать себя без остатка другим, разделять радости и трудности народа на пути к коммунизму, и людей, презирающих народ, потребительски относящихся к жизни, живущих лишь для себя, делятся по существу все герои романа. Здесь пролегает линия размежевания между ученым Вихровым и предателем науки Грацианским; революционером, а затем дипломатом Крайневым и перерожденцем Чередиловым; медсестрой Леночкой и бывшим лесоторговцем Кнышевым, – людьми разных поколений и судеб. Здесь заложена та полемическая острота, с которой писатель развенчивает мещанское благополучие, бесконфликтное примиренчество со злом и неправдой.

В «Русском лесе» эта мысль как бы продолжает на новой основе давнюю леоновскую тему о людях живых и мертвых, о плодоносных садах и червях, о творцах и паразитах, тему, которая с такой силой прозвучала в «Половчанских садах», «Волке», «Золотой карете», которая в другом преломлении существует и в «Скутаревском» и в «Дороге на океан». Леонов, на протяжении многих лет с поразительной зоркостью разоблачавший все виды потребительства, – душевного и материального, – все виды человеческого паразитизма, всегда видевший в служении народу и большой гуманистической идее единственный смысл жизни, теперь олицетворяет этот конфликт общественного бескорыстия с паразитизмом в борьбе патриотов русского леса против расхитителей его.

 

2

В судьбе и жизни ученого Вихрова не только выражены самые сокровенные социально-этические взгляды Л. Леонова, но олицетворены трудности человеческой борьбы за прогресс, за новое, выражена красота нравственного подвига, сила высокой принципиальности и чистоты.

…Подобно многим крестьянским паренькам, описанным в русской литературе, Иван Вихров рано стал взрослым. Детство, безрадостное и все же прекрасное, кончилось со смертью отца – «ходока» по лесу, замученного царскими жандармами. Очень рано мальчик узнал, «из каких незамысловатых лоскутков, при лучине сшивались увлекательные народные сказы, и как сказочно, с песней да поножовщиной гуляет перед паводком сплавная вольница, и как посылают ходоков на поиск сказочной крестьянской правды, и как скупо, бесслезно женщины плачут на сказочной Руси». Выросший близ леса, он не имел других игрушек, кроме тех, что давал лес, и благодаря лесу же обнаружился чудесный дар мальчика – обостренное чувство природы.

Камешек, пущенный рукою ребенка из рогатки в лесного купца Кнышева, повалившего любимую сосну, был первым активным «выступлением» Вихрова в защиту русского леса, а ласковые объятия березы, спрятавшей его от разгневанного Кнышева, – первым лесным прибежищем от хозяйской жестокости.

Картины нищеты, переезда в Москву, первой встречи со светилом лесной науки Туликовым, затем поступление в институт, знакомство с будущими друзьями юности Крайневым, Чередиловым, Грацианским, революционный кружок, ссылка, исхоженная пешком Россия и на фоне всего этого преданная и безответная любовь к сапегинской полугорничной Леночке, женитьба, выход первой книги, назначение на кафедру к Туликову – все эти события предыстории романа постепенно подводят нас к моменту, с которого начинается книга, когда мы видим Вихрова известным ученым, профессором, прославившимся многолетней борьбой за «фантастическую» теорию уравнения леса в правах с другими источниками благосостояния страны, «подмоченным» человеком, чья репутация «не просыхает ни на минуту» из-за разгромных статей Грацианского, обрушивающихся на каждый новый труд Вихрова.

Лишь к концу романа выясняются все события, связанные с прошлым Вихрова, все обстоятельства грехопадения Грацианского. По существу, с первых страниц романа до его окончания проходит всего два военных года, а в прошлое повествование уходит чуть ли не на полстолетия. Эти отступления в прошлое дают особую полноту и емкость авторскому рассказу.

Вольность построения леоновских произведений лишь кажущаяся. На самом деле им присуща строгая закономерность в выборе места и времени действия, ситуации. И экскурсы в прошлое героев и частые отступления от рассказа – все это организовано писателем. Строго продуманы и факты вихровской биографии, они нигде не существуют как ненужная подробность, а всегда как деталь, необходимая впоследствии.

Октябрьская революция всегда была для героев Л. Леонова переломным моментом их биографии. Перевернула она и жизнь Ивана Вихрова. Но содержание революции для Вихрова иное, чем для героев прежних произведений Леонова, посвященных интеллигенции.

В первые годы после Октября Л. Леонов, мучительно трудно осознававший место культуры в новом обществе, нарисовал образ профессора Лихарева (повесть «Конец мелкого человека»), ученого, писавшего труд о мезозойской эре и теперь, после революции, усомнившегося в полезности своих исканий. Лихарев воспринимает Октябрьские события как разрушительную стихийную силу, способную уничтожить все ценности, созданные человечеством в прошлые века. И он сжигает свой труд, не видя необходимости работать в новых условиях. В эту пору писатель изображает представителей научной интеллигенции как «мелких людей», которые саботируют революцию, как «лишних людей», не нужных в строительстве нового мира.

Десять лет спустя выходит роман Леонова «Скутаревский», названный именем главного героя – ученого, занятого проблемой беспроволочной передачи энергии на расстоянии. Скутаревский ничего не унаследовал от Лихарева, это человек, приветствовавший революцию именно в силу того, что она разрушает ненавистный ему старый мир, мир собственности и делячества, в котором наука является лишь прислужницей капитала. Но Скутаревский еще не может постичь глубину позитивного содержания революции. Видя, что она разрушает, что отвергает, он еще не осознает до конца, что она утверждает. Поэтому встреча с В. И. Лениным, создание по его распоряжению экспериментального института – для Скутаревского целое откровение, ошеломляющий факт, к которому он долго не может привыкнуть.

Милый, обаятельный, немного чудаковатый и очень одинокий Скутаревский должен «спуститься с горы», чтобы стать ближе к народу, преодолеть свое «прометейство» и «фаустианство», он должен в канун заката полюбить юную Женю, чтобы почувствовать себя молодым. Человек, привыкший мыслить логическими категориями, он преодолевает механический материализм, чтобы прийти к подлинно материалистическому пониманию мира и природы, ощутить полноту и красоту окружающего. Эти проблемы чрезвычайно важны для ученых 30-х годов. Но то, о чем думает Скутаревский, так не похоже на мысли и чувства Ивана Вихрова, вся жизнь которого посвящена народу, борьбе за красоту, за величие родного края и социалистического строя жизни. Для Вихрова революция, как говорит автор, это не только сражение за «справедливое распределение благ, а, пожалуй, в первую очередь за человеческую чистоту».

Жить так, чтобы каждый час был отдан улучшению жизни народа, идее коммунизма, процветанию передовой науки, – вот что определяет чувства и мысли сегодняшнего леоновского героя, вот источник деятельной энергии коммуниста Вихрова, соединения в нем «святой души с трезвостью и упорством буйвола». Этот человек с внешностью «мастерового полуинтеллигентной специальности» ощущает профессию лесовода как жизненное призвание, видит в ней «подлинную социалистическую эстафетность, соавторство поколений в преобразовании планеты». Эта социалистическая эстафетность и в том, что старый ученый Туляков отдает молодому Вихрову, сыну своей бывшей кухарки, материалы о свертывании зеленого ковра Европейской части России, которые собирал всю жизнь, но которыми так и не воспользовался; и в том, что юноша приходит к старому лесному заступнику, беззащитному Калине Глухову, скрывавшему когда-то у себя от царской полиции его отца – Матвея Вихрова; и в том, что сорок лет спустя на этом же месте у заветного родничка Вихров сталкивается с мальчуганом, посадившим вокруг овражка молоденькие елочки, мальчуганом, которого зовут, как старика Глухова, Калиной. Леоновскому Вихрову не надо «спускаться с горы», чтобы прийти к народу, он вышел из самых его глубин.

Идея преемственности поколений в «Русском лесе» неотделима от идеи будущего. Леоновские герои вообще много думают и говорят о будущем. Но партийному руководителю Сотстроя Увадьеву (роман «Соть») оно представлялось в виде маленькой девочки Кати, которая еще не родилась, но ради счастья которой переживает его поколение все лишения и трудности, стоящие на его пути. Скутаревскому мерещится образ девушки в белом платье, чистой и недосягаемой, которая явится законной наследницей всего того, над чем трудится его мозг. И даже начальник политотдела железной дороги Курилов – герой «Дороги на океан», человек удивительной силы воли и мощи духа, пугался мысли, что ему «не придется держать в руках зрелых плодов дерева, которое вот уже росло, ветвилось и могучими корнями распирало землю».

Для Леонова 20-х – начала 30-х годов будущее, как олицетворение счастливой жизни, придет лишь за пределами деятельности тех героев, которых он изображает. Писатель воспринимает будущее, как нечто далекое, поэтому в той же «Дороге на океан» появляются вставные новеллы утопии, в которой писатель рисует куриловские предвидения, прекрасный будущий мир, рожденный в смертельных схватках.

Для Ивана Вихрова будущее – это то конкретное завтра, которое уже существует сегодня в образах юных Поли, Сережи и мальчика Калинки, в виде тех маленьких деревцев, которые завтра превратятся в стройные, высокие деревья. Мысль о том, что лишь будущие поколения могут быть по-настоящему счастливы, сменяется у Леонова мыслью о счастье как отказе от эгоистического, потребительского, о счастье отдавать себя народу, счастье человеческой чистоты. О торжестве чистоты, как «главной из человеческих свобод», говорит Варя; к совершенной моральной чистоте, которой требует время, стремится Поля, ибо счастье, как она говорит, – это награда и довесок к чистоте.

Как мы видим, Леонов изображает прекрасную самоотверженно чистую жизнь Вихрова как очень трудную; счастье, добытое им, это счастье выполненного долга, служения партии и народу, борьбы за осуществление идеи сохранения русского леса, но далеко не всегда личное счастье.

Критика отмечала пассивность Вихрова в столкновениях со своим противником, но Леонов и сам заявил, что «в этой знаменитой полемике Вихров занимал пассивную позицию».

Мы видим, что Грацианский не дал науке ничего, кроме критики сделанного другим. Его идеи бесплодны, хотя носят видимость защиты интересов социалистического строительства; в эпоху расцвета передовых идей он является носителем разъедающего скептицизма. Леонов строит конфликт таким образом, что разоблачает Грацианского сам строй нашей жизни. Активной деятельностью Вихрова, интенсивностью его научных изысканий писатель как бы подчеркивает, что ученый, занятый созидательным творчеством, не имеет времени и возможности для обессиливающих споров, не может тратить энергию, нужную ему для добычи золотников науки, на отведение ударов противника. С этой позицией можно не соглашаться, но она довольно последовательно развернута писателем. Минутное бессилие Вихрова перед клеветой лишь подчеркивает душевную высоту леоновского героя.